Андрей Хазарин - Живой товар
— Не исключено. Но скорее вы меня просто пытаетесь взять на пушку.
— Кстати говоря, я не случайно упомянул в качестве примера заклинание всемогущества. Когда мы договоримся и я сообщу упомянутые сведения, вы согласитесь, что выбор такого примера был совершенно уместен. Но это так, к слову. Важнее второе соображение: умный человек не режет курицу, которая несет золотые яйца. А в лице Анны Георгиевны вы имеете терминал такой информационной сети, которую не под силу создать ни Петру Петровичу, ни даже вам. Неужели вам больше никогда не потребуется информация? Или вы собираетесь почить на лаврах после поглощения «Татьяны» с ее… э-э… встречными перевозками?
— Хм… Это вопрос профессиональный или риторический?
— Это не вопрос, это утверждение. Кстати, ваши слова о настоятельной просьбе — тоже, полагаю, риторическая фигура?
— Н-ну… как говорят поляки, это зависит.
— Если уж пошли крылатые фразы, я напомню слова Рокфеллера: когда его спросили, как ему удалось стать таким богатым, он ответил, что всегда нанимал умных сотрудников.
— Если судить по тому, сколько раз вы мне сдавали физхимию…
— Судите лучше по тому, что вы сейчас выторговываете у нас некий товар.
Меня бросало то в жар, то в холод. Их неспешный разговор с остроумием и улыбочками напоминал мне сцену из кино, когда Ван Дамм и Тон По мягкими шажочками кружат по площадке, примериваясь и оценивая, а кулаки уже обклеены битым стеклом…
Эту жуткую беседу нарушил мощный юноша (куда там Ван Дамму!), принесший целый поднос всякой еды и питья. В его руках все эти чашки-тарелки казались игрушечными.
— Не откажетесь выпить, Вадим Андреевич?
— Апельсинового сока, с вашего разрешения. Меня уже подлечил по дороге ваш бригадир Алексей, так что не хотелось бы показаться невнимательным собеседником.
Ай да Колесников! Какое красноречие — что ж ты с женщинами не такой, не пришлось бы по брачным конторам бегать… Какое самообладание! Какое спокойствие! Только меня, братец, тебе не обмануть — внутри ты весь натянут, как верхнее «соль» на пианино. И этого барственного красавца ты, наверное, не проведешь — но, может быть, заинтересуешь…
Господи, постарайся, Димочка! Ну дура я, ну туго до меня доходит, но теперь и я уже поняла, что в садике только первый акт был, что сейчас ещё страшней…
— А вы, Анна Георгиевна, что будете пить?
— Кофе и покрепче… — это можно было назвать не голосом молодой (сравнительно молодой) леди, а карканьем вороны с плохо залеченным бронхитом. А я ещё выпендривалась перед Димкой, что умею врать и притворяться!
Димка согласно кивнул. Юноша, который и повар, и охранник, подал мне чашку дымящегося кофе. И только когда он удалился, мужчины продолжили свою беседу. Теперь она мне все сильнее напоминала ту сцену: неспешно, осторожно и рискованно. Если, конечно, эти понятия совместить можно.
— Итак, Борис Олегович, не будем терять время на ритуальные глупости. У нас есть то, что нужно вам. У вас есть то, что нужно нам.
— Допустим. И что вы предлагаете?
Осторожнее, Димка, осторожнее! Этот Шер-Хан тебя с потрохами съест не заметит!
— Мы предлагаем полную информацию по обеим линиям бизнеса «Татьяны» технология, опознавательные знаки, базовые точки, а главное — имена контрагентов, посредников и выход на них. Этого вполне достаточно для разговора с Манохиным о вступлении в долю или же, при… скажем так, исключении Манохина — для перехвата обоих каналов на ходу, без сбоя поставок. Плюс ещё одно имя, которое, как мне представляется, стоит больше, чем все остальное.
— И что же это за имя такое? — с полупрезрительной иронией вопросил хозяин.
— Н-ну, Бори-ис Оле-егович… — как-то даже обиженно протянул Димка. Не разочаровывайте меня.
— Прошу прощения, любопытство взыграло, — он изобразил улыбку. Ладно. За все, что вы назвали, исключая кота в мешке, — пятьдесят тысяч долларов США. Вам двоим — и никаких Петров Петровичей!
— Недурно, Борис Олегович, недурно…
— Но где гарантии, что вы не подсунете мне плоды собственного воображения?
— Здоровье дороже. Впрочем, думаю, этот вопрос отпадет, когда вы услышите наш вариант условий.
— Нуте-с?
— В смысле денег мы могли бы согласиться на любую половину естественно, исключая кота в мешке. Но мы хотим сохранить возможность спокойного безопасного существования и активной деятельности, которая осуществима лишь в нашем, так сказать, естественном окружении: информационная сеть Анны Георгиевны создавалась годами, пытаться воспроизвести её в другом месте — неразумная потеря времени. Мои связи несколько шире, но и я выгляжу естественно и незаметно все-таки в этом городе.
Хозяин в очередной раз затянулся и пыхнул трубкой, по холлу поплыла очередная волна ароматного голубоватого дыма, медленно утягиваясь к камину.
— Но зачем вам эта активная деятельность? Неужели так сильна совковая привычка трудиться?
— Ах Борис Олегович, а разве вы не могли бы сейчас удалиться от дел и жить безбедно? Труд — естественная и неутолимая потребность человека… а особенно плоды его…
Димка сделал паузу, оба вежливо посмеялись.
— А если всерьез — та сумма, что вы предложили, представляется разумной ценой нашей информации, но совершенно недостаточна, чтобы обеспечить длительное обеспеченное существование, тем более — на новом месте. И, наконец, позвольте быть откровенным, пока мы заняты делом — мы нужные и полезные люди, с которыми можно работать. Если же мы удалимся на покой, то рано или поздно окажемся фигурами бесполезными, ненужными, от безделья предающимися воспоминаниям и потому потенциально опасными.
— Ну что вы, право… — изволили пророкотать Борис Олегович.
У меня тошнота к горлу подступила — кажется, Димка попал не в бровь, а в глаз.
— Мы давно мечтали открыть небольшое собственное дело, заниматься, например, информационным обеспечением научных и коммерческих исследований. А для этого нам нужно мирно, без обид расстаться со своими фирмами господином Манохиным и товарищем Петром Петровичем, нужно иметь самую незапятнанную репутацию в глазах пролетарской милиции, небольшой начальный капитал и солидных заказчиков.
— Не так уж мало вы просите.
— Согласен. Но часть этих услуг вы оплатите за счет текущей деятельности, а главное — вместо простой выплаты вы производите инвестицию капитала.
Борис Олегович поднялся и зашагал взад-вперед. Солидный мужчина обдумывал решение. Остановился, поднял глаза:
— Вы уверены, что вы двое стоите таких хлопот?
— Мы стоим большего.
— Нас вполне устраивает информационная служба СИАМИ.
— Это задание выполнила не СИАМИ, а мы вдвоем. А СИАМИ в городе уже засвечена. Откуда, по-вашему, мы узнали о её подлинном профиле? Я там проработал всего три месяца, и Иван Иваныч со мной не откровенничал.
— Вот как?
— Да, он мне сливал о негласной работе на МВД и о благородном деле борьбы с преступностью.
— А разве это не благородное дело? — в голосе Бориса Олеговича звучали богатые интонации.
— Самое благородное — после борьбы за собственную жизнь и благосостояние, — в Димкином голосе тоже прозвучали интонации, только горькие и искренние.
— А мне вы — по слухам — представлялись существом более… идейным.
— Объективная реальность надавала ощущений… прочистила мозги через заднепроходное отверстие, — со вздохом ответствовал Колесников.
Хозяин было возобновил свое вышагивание, но тут же остановился и развернулся на месте:
— Так как же вы узнали о СИАМИ?
— Это выяснила Анна Георгиевна через свою сеть.
Борис Олегович медленно обратил ко мне благосклонный и удивленный взор и чуть приподнял бровь.
Я подняла на него глаза, потом приспустила веки и наклонила голову на пять градусов. Раз уж сижу тут битый час и молчу как дура, так пускай это будет такой имидж — Немая Тень.
Кажется, произвело впечатление. Он заложил руки за спину, поднял глаза к потолку с квадратными деревянными балками темного цвета и задумался правая нога рассеянно пошлепывала по полу, трубка повисла в зубах.
И наконец — свершилось!
— Хорошо. По рукам!
Димка тоже поднялся и они соединили руки в долгом торжественном рукопожатии. Как Молотов с Риббентропом.
Потом хозяин прошел к двери, приоткрыл и что-то кому-то сказал. Вернулся в кресло.
— Итак: вы получаете иммунитет. Ни в каких дальнейших переговорах ваши имена моей стороной не упоминаются, если же их упомянет вторая сторона, я оговариваю вашу неприкосновенность. В этом вопросе моего слова будет достаточно. Петр Петрович получает оговоренную заказом сумму за вычетом затрат по сегодняшней операции…
— Но как же… Иван Иваныч?
— Ему не следовало появляться без предупреждения. Он проявил этим недоверие к моему слову.
