Стивен Кэннелл - Король мошенников
Шеви и Кадиллак перерезали своими ножами для свежевания туш пластиковые наручники Бино и Виктории.
— Он в шоке. Его нужно срочно увезти в больницу, — сказал Бино, показывая на Томми.
Когда его грузили в машину, бандит был без сознания и повторял в бреду какие-то короткие отрывочные фразы. Издалека послышался вой полицейских сирен.
— Я думаю, дело сделано, — сказал Кадиллак. — Так что по коням.
Все побежали к своим грузовикам, а Бино поставил Джо на ноги и толкнул к Кадиллаку Бейтсу.
— Возьми эту звезду экрана и сиди на ней, пока не придет время выхода на сцену.
Кадиллак Бейтс посадил Джо в грузовик «сильверадо» рядом с собой. С другой стороны сел Бейтс. Мафиози удивленно смотрел на громадного альбиноса, не понимая, с какой планеты он сюда явился.
— Не трепыхайся, парень, а то я пришью тебя прямо на месте, — сказал Эко Бейтс и улыбнулся, показав нехватку нескольких зубов.
Джо испуганно притих, не сомневаясь, что такое действительно может случиться.
Через несколько минут все грузовики покинули поляну, разъехавшись в разных направлениях. Бино сидел рядом с Томми. Машина быстро пронеслась мимо сгоревшего фургончика спутниковой связи ФБР с погибшими Грейди Хантом, Дэнни Деннистоном и водителем. Притаившиеся в засаде агенты ФБР попытались их остановить, но куда там. Бино посмотрел на раненого бандита. Его нужно было спасти ради спасения аферы.
Глава 35
Удерживая отпускать
Никто не знал, куда подевались Томми и Джо Рина. Они просто исчезли, и все. А через два дня в кабинет Гила Грина в Трентоне вошла Виктория. Без предварительного звонка и, разумеется, без приглашения. Вошла и встала напротив коварного окружного прокурора.
— Виктория, — произнес он без теплоты в голосе, — я удивлен, что вы осмелились здесь появиться. На вас висит не меньше дюжины преступлений, включая возможную причастность к гибели нескольких агентов ФБР в Пресидио.
— Нет, Гил, к их гибели я не имею никакого отношения. Это ваша вина. Вы поставили агентов следить за мной. И насколько я припоминаю, мы так не договаривались.
Он сидел и смотрел на нее, беспокойно вертя ручку.
— Что дальше?
— А то, что ситуация в корне изменилась, Гил. У вас ничего против меня нет, и вы это прекрасно знаете. А то, что мне было заранее известно о преступном прошлом Бино Бейтса, доказать в суде не удастся. Так что перестаньте нести чушь о каких-то моих мифических преступлениях.
— Я полагаю, вы решили нанести мне визит не для того, чтобы сказать это. — Выражение безучастности на его лице сменилось заинтересованностью.
— Вы правы. Я пришла поговорить о том, как сохранить нашу первоначальную договоренность, хотя бы в основе. Но разумеется, принципиально на других условиях.
— Вот как? А почему?
— Потому что у вас больше нет на руках хороших карт, и теперь вы не можете шантажировать меня убийством близкого человека. А карты у вас отвратительные, Гил, особенно если учесть политический аспект. Вы полностью провалили расследование, потеряли трех агентов ФБР, пытались свести счеты со своей сотрудницей, прокурором, сфабриковав ложное обвинение. Да если я сообщу обо всем этом прессе, они вас по стенке размажут. А уж мечты о том, чтобы стать вице-губернатором штата, придется оставить навсегда. Боюсь, вам также придется расстаться и с должностью окружного прокурора. И очень быстро.
— Понятно.
— Понятно?
— И каковы же ваши условия?
— Прежде всего я хочу вас проинформировать о том, что Томми Рина готов свидетельствовать на суде против своего брата.
— Вы укрываете Томми Рина?
— Опять вы за свое! Я никого не укрываю. На тот случай, если вы забыли, Гил, напоминаю: Томми Рина в настоящее время не проходит ни по одному из дел, несмотря на то, что совершает преступления всю свою жизнь. Он понимает, что его брат не успокоится, пока не убьет его, и согласен сесть на семь лет за убийство второй степени в обмен на показания в суде.
— Но где сам Джо? Никому не известно его местопребывание.
— В нужный момент он будет доставлен к вашей двери.
— И что Томми собирается сказать в суде? — спросил Гил.
Она открыла дипломат, вынула стопку бумаг и протянула окружному прокурору. Он быстро их просмотрел.
— Томми, осведомленный о наказании за лжесвидетельство, — заявляет, что Джо дал ему прямой приказ убить Кэрол Сесник, Бобби Маннинга и Тони Королло? Но эти показания не подписаны.
— У меня есть подписанный экземпляр, который хранится в надежном месте.
— Я понимаю…
— Итак, Томми готов свидетельствовать, — сказала она, — а вы можете заработать на этом неплохой политический капитал. Но придется выполнить кое-какие условия.
Гил Грин надолго замолк. Старинные часы в углу кабинета тикали, отсчитывая секунды, а Виктория смотрела в окно, не обнаруживая ни малейшей заинтересованности в решении вопроса.
— Хорошо. И какова же цена?
— Условий три, — произнесла она, неохотно перемещая взгляд обратно на окружного прокурора. — Первое: вы возбудите уголовное дело против Томми Рина за убийство — не первой степени, а второй — и организуете приговор максимум на семь лет тюрьмы.
— Но ведь на спусковой крючок нажимал именно он.
— Я знаю, но это единственный способ заставить его играть.
— Он убийца.
— У него врагов, наверное, больше, чем у Каддафи. Он убил слишком многих из криминального мира, и потому, скорее всего, до конца семилетнего срока не доживет.
— А что у вас под номером два?
— Если он все же выживет в заключении, вы гарантируете ему федеральную «Программу защиты свидетелей».
— И последний номер?
— Вы организуете, чтобы все федеральные дела, возбужденные против Бино Экс Бейтса, были закрыты.
— Понимаю. Но я всего лишь окружной прокурор Нью-Джерси. Федеральное правительство моих указаний не выполняет.
— Ладно вам, Гил, перестаньте дурачиться. Мы с вами знаем, что отдел борьбы с организованной преступностью ФБР давно нацелен на братьев Рина. Как вы думаете, сколько они истратили за последний год, ведя наблюдение за Джо и Томми?
— Понятия не имею.
— Пятьсот пятьдесят девять тысяч долларов, исключая дополнительные расходы и сверхурочные. Давайте округлим их до миллиона — вот сколько стоит в год наблюдение за подозреваемыми. Они играли против этих двух хитрецов, как аутсайдеры в Малой лиге, и все равно не смогли принять ни одного «поп-апа».[72] Так что, Гил, ФБР пойдет на эту сделку. Они будут рады заполучить этих плохих мальчиков, а вы станете героем. Будете раскланиваться на всех пресс-конференциях и принимать поздравления. Гил, для вас это будет долгожданная победа. И единственное, что нужно для этого, — поработать в сделке брокером.
— Бино Бейтс внесен в список «Десяти самых опасных преступников, разыскиваемых в Америке». Они не согласятся закрыть дело.
— Он мошенник, а не бандит, и ни разу не совершил никакого насилия. — Виктория смотрела на Гила Грина несколько секунд, затем щелкнула замком дипломата и встала.
— Я подготовил резюме для Юридической коллегии Нью-Джерси по поводу лишения вас лицензии на юридическую практику и удивлен, почему вы это не обсуждаете, — проговорил Грин.
— Потому что юристом я больше работать не буду. За это время я кое-что поняла, и мне это сейчас неинтересно.
— И что же вы поняли?
— Мне всегда хотелось, как юристу, решать с помощью законов вопросы добра и зла.
— И что же здесь не так?
— В нашей профессии нравственных норм не существует. Законно и незаконно — вот главные и основные критерии. Все время приходится копаться в правовых тонкостях, стараться, чтобы подследственный не отказался в суде от своих показаний, чтобы суд по процессуальным или техническим причинам не отверг представленные нами доказательства. Меня это больше не интересует. — Виктория направилась к двери. — Позвоните мне сегодня до конца рабочего дня. Если звонка не будет, я начну переговоры с ФБР. — Она обернулась. — Но я знаю, Гил, вы все обдумаете как следует и согласитесь. Потому что вам это очень выгодно. По этой причине я вначале принесла эти бумаги сюда.
Виктория вышла на улицу и села в автомобиль.
Через три часа, приехав в Уоллингфорд и увидев родителей, она поняла, как это хорошо — оказаться дома. Они расположились на кухне. Мама, подъехав на своей коляске к плите, пекла для дочери ее любимые пирожки, с ореховым маслом и желе. Потом подала на стол, предварительно срезав снизу корочку, как любила Виктория.
Та взяла один пирожок и начала задумчиво жевать. Всю жизнь она срезала с пирожков нижнюю корочку, так же, как срезала «корочки» с большинства своих переживаний. Теперь это казалось ей странным. Почему? По какой причине она пошла по этой дороге, где все так выверено, так аккуратно и требует минимального риска?
