Райдо Витич - Синдром синей бороды
— Не правда.
— Правда, но, неудобоваримая, поэтому лучше ее не замечать. Скажи честно, подумай и скажи пусть не мне — себе, что ты полюбила во мне?
— Вас.
— Нет, — качнул головой Вадим. — Себя. Ты соизмерила мои возможности и свои желания. Они не столько меркантильны, сколько естественны. Ты запуталась в самокопании, в попытке разложить этот мир на составные части и понять хотя бы по отдельности, раз вместе не получается. И поняла, что не в состоянии это сделать, в силу своих ограниченных человеческих возможностей, не можешь объять необъятное. Испугалась, что снова будут шишки, боль, одиночество непонимание. А тут мало богатый, достаточно сильный, неглупый, так еще не старый и не уродливый мужчина, выказывает тебе знаки расположения, слушает и вроде бы понимает. И может очень много, настолько много, что крепче тылов и не найти. Тебя недолго занимал вопрос о родстве…
— Да, не долго. Возможно, вы правы, я искала сильного человека, которому смогу довериться, на которого смогу опереться.
— В этом твоя главная ошибка, девочка. Ищи не того, кому можно довериться, ищи того, ради кого стоит жить.
— Это говорит мне человек, который был женат семь раз? — поморщилась уязвленная Маша.
— Не стану оправдывать — не в чем. Да я был женат семь раз, и прилетел в Питер не только из-за дел, но и с подспудным желанием найти восьмую жену. И нашел бы и женился, как на второй, пятой, не от любви или из-за выгоды, а лишь бы избавиться от гнетущего чувства одиночества. Вряд ли ты поймешь, что это такое, и я желаю тебе никогда этого не понять, не познать. Хуже нет, когда не для кого жить, не куда идти, и никто тебя не ждет и никому ты не нужен. Ты! Не связи, деньги, возможности, власть, а ты сам. Я словно глупый зверек попадался в ловушку, которую по сути сам и ставил. Женился, чтоб что-то изменить, подпитать надежду, и знал — ничего не измениться, я лгу сам себе.
— Зачем же женились?
Вадим внимательно посмотрел на девушку, подумал и решил сказать правду:
— Ты была когда-нибудь в Стокгольме?
— Нет.
— А за рубежом?
— Конечно.
— Представь уютный чистый город, старинный улицы, величавые здания, цветы, фонари, неспешную речь и столь же неспешную жизнь. Чужую. Ты живешь ею, по чужим законам, чужим схемам. Так надо, необходимо. Твои труды вознаграждаются, ты поднимаешься все выше, тебя принимают, считают почти равным, уважают. У тебя есть все, на что только хватает фантазии. И не к чему больше стремиться — стабильность. Но она как болото, засасывает, расслабляет. В один прекрасный миг ты понимаешь, что тебе-то как раз ничего не надо: ни яхт, ни машин, ни домов, ни мебели, да и власть пуста, потому что не для кого, не зачем. У тебя есть куда идти, но и там пустота, такая же пугающая, как в душе. Ты бродишь дотемна по улочкам, смотришь на окружающее великолепие, слушаешь чужую речь, фальшиво улыбаешься в ответ на улыбки и… с завистью смотришь на парочки, заглядываешь в чужие окна, чтоб хоть на минуту избавиться от пустоты, отверженности, осознания собственной ненужности. Хоть на минуту, секунду прикоснуться к тому теплу, что живет за светом чужих окон. Ты видишь малыша за компьютером, а рядом сидит его мамочка, помогает сыну, и оба смеются. А в другом окне молодая пара пьет чай и просто разговаривает. В третьем пожилая леди вяжет носки, а рядом играет внук, дочь хлопочет на кухне. Ты понимаешь, что эта леди прожила жизнь не зря. Она была нужна, нужна и сейчас, и этим счастлива. А ты? Зачем прожил жизнь ты?.. Идешь мимо дома и видишь на лужайке огромного пса грызущего кость. Молодой лабладор даже не лает на тебя, не отпугивает от крыльца. Он просто смотрит на тебя, видит одинокого, никому ненужного человека, и понимает, что его стоит лишь жалеть, а не опасаться или пугать. И начинает вилять хвостом. А ты смотришь на собаку и думаешь, что даже этот пес счастливее тебя. У него есть любовь хозяина и свой долг.
Вадим смолк и, покосившись на притихшую, задумавшуюся девушку, улыбнулся:
— Когда-нибудь ты поймешь, что жить для себя грустно и скучно. И полюбишь не за портмоне или цвет глаз, не за рост или знаменитую родню. Престиж не будет иметь значение, как и возраст избранника. Если тебя спросят: за что ты любишь? А ты не сможешь ответить — знай, на этот раз ты действительно любишь.
— Вы философ дядя Вадим.
— Нет, я циник, Маша, и в принципе, не очень хороший человек. Еще сутки назад, я готовил тебе очень неприятное будущее и верил в то, что прав. Но судьба, не знаю уж, за что одарила меня одним уникальным человечком, который все изменил. В частности спас тебя.
— Женщина?
— Нет. Ангел.
— Лика? — ужаснулась своей догадке Маша.
— Да.
Взгляд Вадима ушел вдаль, на губах расцвела теплая, ласковая улыбка и лицо смягчилось, стало еще более притягательным. Девушка зажмурилась, чтоб не расплакаться — Лика! Вечно она! Почему?!
— Значит я ей еще и обязана? — прошипела в отчаянье. — Разве я просила?!
— О добре не просят, она не подаяние.
— Лика была любовницей вашего брата!
— Нет, Маша, никогда Лика не была его любовницей, — сказал спокойно и так уверенно, что не усомнишься.
Девушка закачала головой не в силах справиться с собой, сдержаться, и расплакалась:
— Сколько можно?! Почему она всегда стоит на моей дороге?! Что вам в ней?! Чем она лучше меня?!
— Ты и сама знаешь, чем.
Снисходительно заметил Вадим. Прижал плачущую девушку к себе, и посмотрел в небо. В нем, разгоняя серые тучи, летали голуби.
— Кажется, дождя сегодня не будет, — заметил тихо.
— Какой дождь? Скоро ляжет снег, — так же тихо ответила Маша, пригревшись в объятьях мужчины, успокоившись от его близости. Так бы и стоять день, ночь — век. Но она знала, что еще миг, минута, и Вадим отодвинется, уйдет. А совсем скоро еще и уедет далеко, надолго. Скорей всего навсегда. А ей останется лишь память об этих минутах, горькой осени с привкусом печали, с запахом умирания даже не листьев на асфальте, а ее души втоптанной как и они в грязь разочарования. И нет и доли надежды на возрождение, все тщетно.
— Как же мне теперь жить? — прошептала.
— Хорошо. Не марая, не предавая ни себя, ни других.
— Лика что-нибудь говорила обо мне?
— Да. Что ты умница, красавица и составишь счастье любого человека.
— Но не вас? — заглянула в глаза. Чертова надежда еще теплилась в ее душе.
— Но не меня, — с улыбкой убил ее Вадим.
Маша отодвинулась, не скрывая огорчения, сродное раздражению. И разозлилась, прежде всего, на великодушие Лики, фальшивое — по ее мнению.
— Вы думаете Лика ангел? А вы расскажите ей о том, что это я заказала ее и посмотрите на лицо этого ангела. Ручаюсь, оно превратится в маску демона!
— Никогда ни за что не ручайся. Я уже говорил тебе почему. Лика, к твоему сведению, с самого начала знала, кто был виной ее бед.
Маша качнула головой, не поверив:
— Ерунда. Она не могла знать. Зачем вы лжете?
— Не поверишь, но сегодня я говорю лишь правду.
Маша отшатнулась:
— Нет, — как стыдно! Как отвратительно, унизительно… больно! — Постойте, как такое может быть? Вы совсем запутали меня. Я хотела разобраться, хоть что-то понять, а в итоге лишь еще больше запуталась. Лика не была любовницей отца, а я ее… а теперь она с вами? Да как же может быть? Как она могла знать обо мне? Я не верю….Что-то нет так, вы что-то скрыли. Да вы не сказали, почему держите зло на родителей!
— Спроси у них.
— Нет, я спрашиваю у вас!
— Я еще в начале разговора спросил тебя, знаешь ли ты своих родителей? Все ли ты знаешь о них?
— Все. Знала, знаю.
— Тогда мне нечем тебя удивить, — пожал плечами Вадим. — Мне пора. До свидания, Маша.
— Постойте! — преградила ему путь. — Вы сказали не любовница. Тогда кто?!
Вадим отвел взгляд и, обойдя девушку, пошел к машине. Маша не отставала, и все пыталась остановить мужчину:
— Вы не можете просто уйти.
— Уже ухожу.
— Это жестоко!
`Наоборот', - покосился на ее расстроенное личико.
— Скажите, что вы знаете?! — умоляла Маша.
— Зачем? Ты умная девочка, сложи все сама. Два и два что в математике, что в жизни — четыре.
— Не надо говорить загадками, нечестно. Вы сами сказали `а', скажите и `б'!
— Д! — бросил, подходя к машине, нажал кнопку отключения сигнализации.
— Что `д'?! — разнервничалась Маша, понимая, что сейчас Вадим уедет и она так ничего и не узнает, никогда. Как возможно больше никогда не увидит его. И решительно встала у авто, заслоняя собой дверцу. Вадим поморщился и без церемоний отодвинул девушку. Открыл дверцу и сел за руль. Девушка сникла, совершенно расстроившись:
— Мы еще встретимся?
— Жизнь длинная, — пожал плечами Вадим. Захлопнул дверцу и уехал.
А Маша так и осталась стоять с тоской глядя на удаляющийся проше.
