Алексей Макеев - Чистосердечное убийство (сборник)
— Ничего она у меня не дырявая! — обиделся Тихонов. — Нормальная память! Исторические события и даты помню очень даже хорошо.
— Вот и прекрасно, помните себе на здоровье. Понимаете, нам нужно, чтобы наш разговор выглядел естественно со стороны, чтобы у вас было адекватное выражение лица. Иначе убийца может заподозрить, что это розыгрыш, и никак себя не проявит. Тогда весь мой приезд будет только напрасной тратой времени. Понимаете?
— Хорошо, я понял, — кивнул Тихонов, насупившись.
— Ну так вот. Значит, вы мне пожалуетесь на свою память, а я скажу, что для этого и приехал, чтобы помочь вам вспомнить. И начну свой сеанс.
— А что вы будете делать? Правда, гипнотизировать?
— Да не буду я вас гипнотизировать! Не умею я этого! Буду делать разные пассы… движения… Бормотать там что-нибудь… А вы при этом начнете крутить головой. Понятно?
— Что же тут непонятного? Все понятно. А потом что?
— А потом в игру согласно плану должен вступить убийца и как-то себя проявить. И на этом месте ваша роль кончается. Как только он появляется, вы падаете на траву, укрываетесь за ближайшим деревом — и больше не показываетесь. Все остальное сделаю я.
— То есть вы его арестуете?
— Рад, что вы догадались без подсказки, — ответил на это Крячко. — Ну, теперь все понятно?
— Да, я понял, — кивнул пенсионер.
Дальнейший путь они проделали молча. Наконец впереди показались розовые стволы могучих сосен. Они пошли медленнее: Тихонов осматривался, что-то искал, наконец спустя несколько минут воскликнул:
— Вот здесь! Да, я стоял вот здесь.
— Ага, замечательно! — сказал Крячко, цепким взглядом быстро оглядывая окрестности. — Тогда встаньте так… нет, пожалуй, отойдем немного назад…
— Но я не здесь стоял! — возмутился Тихонов. — Вы ведь попросили прийти на то самое место… Вот я и пришел. Все точно вспомнил! А вы теперь другое место показываете…
— Не надо возмущаться, Егор Демьянович, — сказал как можно спокойнее Станислав. — Поверьте, так нужно. А теперь еще раз расскажите мне, что вы видели в то утро. Только не кричите на весь лес — вас хорошо слышно.
К счастью, пенсионер не стал больше возмущаться и принялся снова — уже, наверное, в пятый раз — рассказывать о пережитом в то утро. Крячко слушал его, важно кивал головой, вставлял отдельные реплики, а сам весь обратился в зрение и слух, старался уловить малейшее движение, самый слабый шорох. Вот, например, что-то шелохнулось там, в глубине лощины: сорока? Нет, на птицу не похоже… Неужели ОН?
— …Ну вот, и он, значит, прошел вон туда, в ту сторону, и скрылся из виду, — закончил Тихонов свой рассказ.
— Отлично! — воскликнул Крячко с таким видом, словно пенсионер поведал ему нечто необычайно радостное. — А теперь мы начнем наш сеанс. Попробуем восстановить вашу память. Так, встаньте напротив меня. Нет, чуть дальше… Вот так. Расслабьтесь… Закройте глаза… Слушайте только меня, на все остальное не обращайте внимания… И помните, что вы должны делать. Помните?
— Да-да, я помню! — поспешно кивнул Тихонов.
— Вот и хорошо. Так, встали… Руки должны быть вытянуты вперед, пальцы расставлены… Слушаем меня, только меня… Ваши руки теплые, вы спокойны, вас ничто не беспокоит, не волнует… Никакого стресса… Вы абсолютно спокойны…
Полковник Крячко бормотал ахинею, которую когда-то, в разное время, слышал в обрывках телепередач или в кино, а частично придумал сам. Это была совершенная импровизация — он заранее к ней не готовился. Слова были неважны — важно, как вся эта сцена выглядит со стороны. А со стороны это должно было выглядеть достаточно убедительно: пенсионер Тихонов слушал, руки держал прямо, а главное — исправно крутил головой. Эти движения могли помешать убийце целиться, и он должен был подобраться поближе, а значит, демаскировать себя. На этом и строился расчет Гурова. Он надеялся, что преступник выдаст себя раньше, чем сможет выстрелить, и тогда Крячко сбросит маску гипнотизера, выступит в своем настоящем качестве — опытного оперативника — и задержит убийцу. Не один, конечно, с помощью Гурова. Впрочем, был предусмотрен и тот вариант, что преступник все же успеет выстрелить. На этот случай Гуров также принял меры безопасности.
— …Вы вспоминаете… ваша память возвращается к вам… — продолжал «колдовать» Станислав. Теперь он был почти уверен, что убийца притаился там, в лощине. Еще немного — и можно будет от операции «Гипноз» перейти к операции «Задержание». Ну, еще чуть-чуть…
И тут, совершенно неожиданно для Крячко, Егор Тихонов, все так же продолжая вращать головой, забормотал:
— Да, я помню, помню… Идет мужик в защитном комбинезоне… Я вижу его сбоку… Он мне кого-то напоминает… Лица я не вижу, но походка знакомая, и осанка тоже… Ведь разные люди по-разному держатся… А этот шагает уверенно, все ему нипочем… Кажется, я его знаю… Надо только, чтобы он обернулся… обернулся…
Стас, пораженный услышанным, перестал шептать свои шарлатанские «заклинания», однако они Тихонову были уже не нужны: пенсионер действовал, что называется, в автономном режиме.
— Да, я почти уверен, что знаю его… — продолжал говорить он. — Если бы только обернулся… И вот — да, это происходит! Он оборачивается! Всего на секунду, и снова смотрит в другую сторону, даже нарочно отворачивается, но мне этой секунды хватает, чтобы его узнать… узнать…
Его голос стал постепенно стихать, но теперь Крячко, заинтересованный услышанным, уже не мог так просто оставить это дело и требовательно спросил:
— Кого ты узнал? Как его имя? Назови мне его имя!
— Имя… имя… хорошо… — вновь забормотал Тихонов. — Это наш сосед… кто ходил с Виктором Петровичем на рыбалку… Это…
Он уже открыл рот, чтобы произнести имя человека, увиденного в тот день в роще, но не успел. Со стороны лощины раскатисто прогремел выстрел, и Егор Тихонов как подкошенный свалился на слой иголок.
Глава 22
Реакция Крячко была мгновенной. Кляня себя за потерю бдительности, за то, что оставил лощину без внимания, он выхватил пистолет и бросился туда, откуда донесся выстрел. Он привык иметь дело с вооруженными преступниками и был уверен, что взять «онуфриевского призрака» будет не так сложно — и не таких брали. Тут важен натиск, решительность — на бандитов это всегда действовало. Как правило, увидев решительно настроенного полковника, они обращались в бегство, и дальше все было уже делом техники — куда гнать, как схватить.
Однако преступник не испугался, не опешил от того, что похожий на артиста «гипнотизер» внезапно превратился в вооруженного оперативника. Не успел Стас сделать и двух шагов, как прозвучал второй выстрел. Полковник почувствовал сильный удар в левое плечо и вслед за этим — острую боль. Его опрокинуло на землю, он тут же, не позволяя себе расслабиться, перекатился под укрытие ближайшей сосны и взглянул на место, куда попала пуля. Дорогой «артистический» пиджак был пробит, из отверстия толчками выплескивалась кровь.
Морщась от боли, Крячко быстро снял пиджак, сложил и выставил из-за ствола пустой рукав. Тут же прогремел еще один выстрел, и пробитый рукав отбросило назад. Преступник явно решил не жалеть зарядов, чтобы не дать оперативнику приблизиться.
— Бросайте оружие! — крикнул Станислав, обращаясь в сторону лощины. — Вы окружены! Нападение на сотрудника полиции — тяжелое преступление! Не усугубляйте свою вину!
Важно было заставить бандита заговорить, вступить в переговоры. Конечно, Крячко блефовал, когда говорил про то, что преступник окружен. Но блефовал только отчасти: он знал, что и Гуров, и лейтенант Семенов со своим сержантом находятся где-то неподалеку. Возможно, сейчас они уже заходят в тыл стрелявшему. Еще несколько минут — и все пути отхода для него будут отрезаны. Сколько бы у него в запасе ни было зарядов для карабина (а по звуку выстрелов Крячко сразу определил, что убийца пользуется карабином «Сайга»), рано или поздно его удастся взять.
— Бросай оружие! — снова крикнул он. — Выходи с поднятыми руками!
Ответом ему было молчание. Полковник решил повторить прием с пустым рукавом. Теперь он выставил из-за дерева другой рукав, надетый на палку. Выстрела не последовало. Что же делать? Выглянуть? Но, может быть, бандит только этого и ждет?
Крячко сгруппировался — и в один прыжок преодолел расстояние до следующего дерева, оказавшись чуть ближе к лощине. Он ждал выстрела — но его опять не было. Это могло означать только одно — преступник воспользовался его промедлением там, за деревом, и пустился в бегство. Но, прежде чем убедиться в этом, надо посмотреть, как там Тихонов.
Крячко вернулся к тому месту, где оставил пенсионера. К его радости, Тихонов уже не лежал, а сидел на земле. Он снял пиджак, расстегнул рубашку и внимательно рассматривал свой бок.
