Линда Ла Плант - Несущий смерть
— Он всех нас обвел вокруг пальца! — Она принялась кататься по полу, ослабев от смеха.
Через некоторое время оба успокоились. Анна подползла к дипломату и вытащила папку с фотографией Фицпатрика. Пит долго смотрел на нее затуманенным взором; потом Анна показала ему несколько более ранних фотографий с сайта Фицпатрика. Пит взял лупу и пристально рассмотрел фотографию с камеры, потом сравнил ее с ранними фотографиями.
— Над ним здорово поработали: видишь, как натянуты мочки ушей? Это признак полной подтяжки. На подбородке и шее кожа гладкая — а что там с глазами? Какие они раньше были? И вообще, сколько ему сейчас?
— Чуть за шестьдесят. У того, кто назвался Марло, не было ни мешков, ни морщинок вокруг глаз, и выглядел он намного моложе.
— По фотографии не скажешь. Форму носа изменили и, пожалуй, сделали имплантаты на скулах плюс, судя по тому, что кожа гладкая, ни морщинки, — пилинг лица. Взгляни на этот снимок с сайта и на фотографию с мобильника, где он с детьми и с конским хвостом.
Анна наклонилась поближе.
— На обоих снимках у него на правой щеке бородавка. А на фотографии в бейсболке ее нет. Заметила?
— Нет, не заметила; вот черт, мне это и в голову не пришло.
Анна взяла лупу и внимательно вгляделась в лицо Фицпатрика:
— Никто не удивился, что он служит в отделе по борьбе с мошенничеством, а ведь если бы правда служил, давно был бы на пенсии. Рост под сто девяносто и ни намека на лишний вес.
— Липосакция, — утомленно зевнул Пит.
Анна тоже почувствовала, что устала, и закрыла глаза.
— Останешься? — спросил он.
— Домой мне не доехать.
Пит негромко рассмеялся:
— Да уж, ответ многообещающий — хоть бы в щеку поцеловала. Я спросил, будешь ли ты со мной спать?
— Буду.
Он протянул к ней руку и силой поднял ее с пола:
— Тогда пошли наверх. Четвертый час.
Подталкивая и поддерживая ее, он помог ей подняться по узкой лестнице — она почти ничего не соображала и засыпала на ходу. Пит раздел ее и откинул покрывало, чтобы она могла лечь.
— Как хорошо, — сонно пробормотала она, по-детски свернулась калачиком и засунула ладони под щеку.
Когда Пит разделся и забрался под одеяло, Анна спала мертвым сном. Он не стал ее будить, выключил свет, улегся рядом и выкурил еще косячок на сон грядущий.
Он никак не мог понять, почему она позвонила и зачем приехала. Страх одиночества — или действительно хотела его увидеть? Пит сделал пару глубоких затяжек, и сигарета осветила рыжие вьющиеся волосы Анны, выбившиеся из-под одеяла. Поначалу Пит предполагал заняться любовью — да и сейчас был бы не прочь, но через некоторое время веки его отяжелели, он затушил окурок и поудобнее устроился под одеялом. Она повернулась на бок, и он свернулся рядом, обняв ее за талию. Во сне они выглядели так невинно, что никто не догадался бы о том, чем оба занимаются на службе.
Ленгтон проглотил пригоршню таблеток, чтобы приглушить неослабевающую боль в колене. Нередко по ночам у него в груди, в том месте, куда пришелся удар мачете, все огнем горело; шрам болел и часто воспалялся. Боль утихала лишь тогда, когда он раздевался донага и лежал с открытой грудью. Пытаясь заглушить боль и уснуть, он много пил, но это не помогало: почти каждую ночь он не находил себе места от боли. Часто, перед тем как провалиться в сон, он вновь и вновь размышлял о деле (а после повышения — о разных делах), однако сегодня был способен думать лишь об Александре Фицпатрике. Ленгтон невольно восхищался отчаянной смелостью Фицпатрика, хотя и понимал, что, если о происшествии узнают, вся команда станет объектом жестоких насмешек. Боль начала понемногу отпускать, он лежал в полусне и думал, действительно ли Фицпатрика интересуют только деньги. Убаюканный лекарствами и выпивкой, он пришел к выводу, что есть еще какая-то причина, но никак не мог додуматься, какая именно, и в конце концов крепко заснул.
Анна проснулась и резко села на кровати — и тут же шлепнулась назад на подушки. В голове у нее гудело.
Пит успел принять душ и одеться. Он принес ей кружку горячего крепкого кофе.
— Мне уже звонили. Мои ребята в отделении снимают отпечатки со всего, чего мог коснуться наш сверхчеловек. Мне придется там появиться, так что выпей-ка это по-быстрому, а потом я приготовлю омлет, мы позавтракаем и вместе поедем туда.
— Который час?
— Половина девятого.
— Боже мой!
Анна приняла душ, оделась и спустилась вниз; голова раскалывалась от боли.
— Вряд ли я смогу есть.
— А ты попробуй — и сразу почувствуешь себя лучше, а потом быстренько двинемся.
Устроившись на высоком табурете, Анна смотрела, как он раскладывает еду по тарелкам.
Пит обнял ее и ткнулся носом ей в шею:
— Ты спала как младенец.
— Не помню, как до кровати добралась.
— Я к тебе не прикасался! Похоже, мы оба вырубились.
— Прости. — Она потыкала вилкой омлет.
В половине десятого Анна торопливо вошла в свой кабинет. Команда уже с нетерпением ждала в совещательной. К счастью, Ленгтон еще не появлялся. Не успела Анна поставить дипломат на стол, как в кабинет ворвалась Каннингам:
— Полный бардак! Обсыпали порошком все у меня в кабинете и еще ту папку, которую мы давали в руки этому говнюку, но пока… — Она пожала плечами.
Анна не знала, что ответить.
Но Каннингам и не ждала ответа. Прислонившись к стене, она продолжала:
— Богом клянусь, я глаз не сомкнула, все думала о вчерашнем. Дурак-штатский у входа запросто пропустил его, и он прошел прямо в совещательную — к вопросу о суперуверенности в себе! Поверить невозможно. С раннего утра у нас тут полно финансовых экспертов — пытаются разобраться с делишками Раштона. Комната будто проглотила телефонный справочник и теперь его выблевывает: на полу понаставили факсов и какую-то счетную штуковину, без передышки на ней щелкают, а она выдает разные цифры, как в национальной лотерее.
— Простите за опоздание.
— Да ладно, Ленгтона еще нет. Мы все издергались, пытаясь ему соответствовать, — я так больше не могу. — Каннингам взглянула на Анну. — Вы вчера насчет этого типа ничего не заподозрили?
— Честно говоря, я настолько обалдела, что сразу не сообразила. Все смотрела на его зубы — такие белые — имплантаты или коронки, но очень хорошего качества.
— А я вот ему поверила — и не стыжусь в этом признаться.
— Ему сделали обширную пластику — ничего удивительного, что мы его не узнали.
— Да не в этом же дело! Мы не просто не просекли — мы перед ним из кожи вон лезли, еще и благодарили за то, что пришел!
Появился Гордон: щеки его порозовели, волосы были взъерошены.
— Прошу прощения, мэм, вас хочет видеть Пит Дженкинс.
Каннингам вышла. Гордон взглянул на Анну:
— Были в совещательной? Там будто снег выпал.
— Сейчас приду.
— Ничего себе шуточки, да?! Запросто зашел с улицы, черт его побери!
Анна вздохнула:
— Гордон, мы все это заметили.
Каннингам была мрачнее тучи. Пит указывал ей на край стола, к которому, как она уверяла, прикасался Фицпатрик.
— Тут полно расплывчатых пятен, но ни одного четкого отпечатка, как и на документах, которые вы ему давали.
— Не может быть!
— Очень даже может — если он предварительно покрыл пальцы лаком для ногтей. Мог и что-нибудь другое придумать. Во всяком случае, если бы он ничего не использовал, в порошке на вашем столе были бы отпечатки.
— Значит, он все предусмотрел, черт его дери!
— Увы, мэм. Так я поеду к себе в лабораторию?
— Поезжайте. Кстати, мы все еще не получили ответа насчет крови на простынях с фермы.
— Помню, мэм. Пока мы лишь установили, что они не соответствуют крови из «мицубиси» и на пуле, которую детектив-инспектор Тревис нашла в притоне. А поскольку у нас нет образцов крови подозреваемого, я не могу…
— Еще как можете, — прервала его Каннингам. — Есть образец, присланный из полиции Оксфордшира. Они взяли его, когда задержали Фицпатрика за вождение в нетрезвом виде.
— Мне это известно. И я посылал вам докладную записку, в которой объяснил, что этот образец не подлежит сопоставлению с кровью на пуле и в машине, так как, во-первых, он слишком старый, а во-вторых…
— Почему это?
— Я уже говорил, ему более сорока лет. Кроме того, пробирку открывали и, возможно, оставили открытой, и она расстерилизовалась. А для анализа ДНК необходимо…
— Знаю я, что вам необходимо! — раздраженно ответила она.
В этот момент в конце коридора появился Ленгтон и жестом подозвал Каннингам.
Вся команда была в совещательной, когда Ленгтон взял слово. В руках он держал распечатку из Интернета. В ней говорилось, что полиция Лондона вводит служебные удостоверения нового образца для борьбы с подделками. Ленгтон прочел, что на удостоверениях должны быть указаны имя, звание и личный номер; кроме того, должна быть четкая цифровая фотография.
