Маленький дорожный роман - Анна Васильевна Дубчак
— Точно ли Хованский? Ты уверен в этом? — спросила Женя.
— Да, соседка, что живет напротив, и рассказала. Когда приехала полиция, она уже была тут как тут. И сразу же сказала одному из полицейских, что квартиру снял именно этот мужчина. Она опознала его. Валера, ты же сам мне об этом сказал.
Женя оторопело смотрела то на Реброва, то на Павла. Что вообще происходит? Какая кошка между ними пробежала?
Нехорошее предположение вызвало даже приступ тошноты: неужели Ребров вызвал ее не для того, чтобы она помогала, а для чего-то другого? Но если сам Ребров признался в том, что это он попросил Бориса взять ее с собой, и Борис это подтвердил, то для чего ее пригласили, если не для какого-то конкретного дела? Неужели для того, чтобы она встретилась с Павлом? Он сам этого хотел или Ребров все подстроил? Но тогда почему же между ними чувствуется такая напряженность или даже неприязнь?
Она резко повернулась к Реброву:
— Валера, что происходит? Ты зачем меня позвал?
— Просто решил выдернуть тебя из дома, чтобы ты развеялась, — ответил, хмурясь, Валерий. — Соскучился по тебе!
— Вообще не смешно!
— Но я правду говорю! Может, со знакомством с соседями я и погорячился, но для того, чтобы понять, что здесь произошло, совсем не лишним будет узнать и подробности. — И Ребров выразительно посмотрел на Журавлева.
— Что-то я не пойму… Вы что, мальчики, поссорились? Что случилось?
— Нет! — одновременно выпалили оба.
И как раз в этот момент в гостиную вошла женщина в черном брючном костюме и с черной повязкой на кудрявых рыжих волосах. Судя по тому, как уверенно она двигалась по комнате и разглядывала все подряд, словно проверяя, всё ли на месте, стало понятно, что это и есть хозяйка. А траур успела надеть, как только ей позвонили и сказали, что в ее квартире совершено убийство. Как будто бы она была знакома с Троицкой.
— Людмила Петровна Охромеева?
И в тот же момент Журавлев, воспользовавшись тем, что Валерий направился к хозяйке, приблизился к Жене, схватил ее за руку и притянул к себе.
Она обмерла. Что это было, счастье или ее просто отпустило, и она получила ответ на мучивший ее вопрос? Она чувствовала, как Павел сжимает ее руку, и совсем потерялась. Вот от того, что он сейчас скажет, зависела, кажется, вся ее жизнь. Или признается в том, что у него другая и им не следует видеться, или…
— Соскучился страшно, — услышала она и нервно всхлипнула.
Они находились на месте преступления, в квартире, где недавно убили женщину, но почему же она не осознает всю серьезность и важность происходящего? Почему ее занимает только Журавлев? И это притом, что где-то в этой же квартире, кажется на кухне, с подозреваемым Хованским беседует ее муж! Вся компания в сборе. А ведь еще недавно все они гостили у них, и Ребров, которому в доме была отведена комната, и Павел, и Борис одинаково радушно принимал гостей, считая их своими друзьями.
— Паша, вот она — моя жертва, — вдруг сказала она, имея в виду свой возникший интерес к рыжеволосой хозяйке. Она говорила шепотом, отведя Журавлева к двери так, чтобы Людмила Петровна ее не услышала. — Вот чувствую, что она сплетница еще та. И она все знает об этой парочке. А что еще не знала, так ей расскажут соседи. И я просто обязана с ней поговорить, поближе познакомиться.
— А ты соскучилась? — спросил он, обдавая горячим дыханием ее ухо.
Сейчас самое время было спросить его, почему он сбрасывал ее звонки. Но нет, она не спросит. Выдержит. И ничего ему не ответит. Или ответит?
— Давай уже выйдем отсюда… — сказала она, уводя его в прихожую.
Дверь в кухню была приоткрыта, и Женя увидела беседующих за столом Бориса с Хованским.
Алексей Дмитриевич Хованский — крупный, представительного вида мужчина с сохранившимися к тридцати пяти годам густыми темными волосами. Очень приятный, с правильными чертами лица и полными чувственными губами. На его лице читалось страдание. Но, судя по манере разговаривать и порывистым движениям тела в сторону своего адвоката, словно он хотел быть к нему поближе и рассказать ему что-то, чтобы никто, кроме него, не расслышал, Борису он доверял и был с ним искренним. Во всяком случае, у Жени складывалось именно такое впечатление.
— Вот свиньи! — Женя достала из сумочки салфетку и с ее помощью подняла с пола примятый окурок. — Вот как так можно бросать окурки на пол, на драгоценный паркет! Мужчины…
Она постучала в дверь кухни и, не дожидаясь ответа, вошла, быстро нашла мусорное ведро и выбросила окурок. Борис следил за ней удивленным взглядом.
— Извините. — Женя перед тем, как выйти, бросила взгляд на Хованского.
Тот, поскольку его прервали, возможно, на самом важном месте, сидел за столом с разочарованным видом. Возможно, в этот момент он сожалел о том, что успел рассказать адвокату.
В квартире после того, как вынесли тело Троицкой, оставались только Борис с Хованским, Ребров с Журавлевым и хозяйка квартиры.
Женя, достав еще одну салфетку и подобрав с пола еще один окурок, вошла с этим вопиющим свидетельством беспорядка в гостиную и с возмущенным видом бросилась под ноги Журавлеву, рядом с ботинком которого, к счастью, нашелся еще один окурок. И на глазах хозяйки быстро подобрала его.
— Как не стыдно! — Она начала входить в роль, надеясь, что Ребров с Павлом поддержат ее желание завоевать расположение к себе Охромеевой. Все-таки на фоне кошмара, связанного с убийством, хозяйку немного порадует, что в этой суматохе кто-то еще думает о порядке и чистоте в ее жилище.
Охромеева взглянула на нее с любопытством и слегка кивнула. Означало ли это, что она благодарна ей или же она этим жестом дала понять, что ей важно знать, кто же так заботится о квартире, кто эта женщина и какое отношение имеет к Хованскому и его любовнице. Другими словами, она не прочь познакомиться с ней, поговорить.
Женя должна была выдать себя за подругу Валентины Троицкой, но такую подругу, которая о ней практически ничего и не знает. Женя скажет ей, что они познакомились «с Валечкой» недавно, в клинике, где лежали в одной палате. Так часто бывает, что женщины сближаются, лежа на соседних больничных койках, их роднит горе, боль, болезнь, схожий диагноз и тому подобное.
Такой прием Женя использовала не первый раз, пытаясь войти в доверие к женщинам. Ведь, будь она настоящей подругой Валентины, она знала бы о ней многое, а
