Тень мертвеца. Последнее дело Фан Му - Лэй Ми
Выпив залпом почти всю банку, Ляо Яфань несколько раз рыгнула, села за обеденный стол, ловко взяла у Фан Му сигарету, прикурила и затянулась.
Фан Му нахмурился и пододвинул к ней лежащую на столе одежду, давая знак переодеться. Ляо Яфань лишь краем глаза взглянула на нее и достала из нагрудного кармана бумажку.
– Я делала покупки в магазине внизу, – холодно произнесла она, – и еще не расплатилась. Оставила в залог твою униформу.
Фан Му взял чек, изучил цифры, хмыкнул и сунул его в карман.
– Еще кое-что. На телефоне деньги кончились, положи.
Фан Му посмотрел на Ляо Яфань, которая вызывающе глядела на него. Через несколько секунд он опустил взгляд и тихо сказал:
– Переоденься.
Ляо Яфань фыркнула:
– Да кто наденет это старье? Где моя одежда?
Фан Му указал на пакет, стоящий у двери:
– Выбросил. Она грязная и…
– Твою мать! – Ляо Яфань вдруг рассердилась. – Кто разрешил тебе ее выкинуть?!
В этот момент из кухни раздался резкий звук, как будто на плиту с силой опустили сковороду.
Фан Му был настолько растерян, что не знал, как поступить: отчитать Ляо Яфань или успокоить Ми Нань. Ляо Яфань, однако, заинтересовалась, подошла к кухонной двери и, покуривая, осмотрела Ми Нань с ног до головы. Затем развернулась и встретилась взглядом с Фан Му. Ее глаза были полны издевки.
– Баба твоя? Ничего так…
Ми Нань немигающе уставилась на сковороду перед собой и с такой силой сжала лопатку, что та почти впечаталась в ее ладонь. Внезапно она отложила ее и обернулась с кокетливой улыбкой:
– Давайте есть.
* * *
Это был самый долгий ужин на памяти Фан Му. Три человека сидели за столом, не говоря друг другу ни слова. Ляо Яфань сидела, задрав ногу на стул, и бесцеремонно заглатывала большие куски, выплевывая рыбьи кости на стол. Ми Нань, в свою очередь, не поднимала головы и ела маленькими кусочками. Фан Му осторожно поглядывал то на Ляо Яфань, то на Ми Нань, беспорядочно запихивая в рот еду, даже не понимая, что ест. В итоге он случайно разжевал бадьян и полностью потерял аппетит.
Насилу покончив с едой, Ляо Яфань оттолкнула тарелку, тут же заняла диван и, щелкая семечки, начала смотреть свадебное ток-шоу, время от времени посмеиваясь.
Ми Нань понесла посуду на кухню и глянула на Фан Му, намекая, чтобы он пошел с ней. Плотно закрыв дверь, она, не говоря ни слова, включила воду и занялась мытьем посуды.
Фан Му, почесав голову, пробормотал:
– Только что… это… не обращай внимания…
– Ничего, – перебила его Ми Нань. – Позволишь ей остаться здесь?
– Да, – честно ответил Фан Му. – Ей больше некуда идти.
Ми Нань положила на стол вымытую тарелку, взглянула на Фан Му и спросила:
– Как ты объяснишь это родителям?
– Пока что объяснять не придется… – Фан Му вздохнул. – Родители в Корее. Двоюродная сестра недавно родила, так что они помогают ей.
Ми Нань молча кивнула и сосредоточилась на посуде. Закончив, тщательно вымыла руки, повернулась и, стряхивая капли с ладоней, посмотрела на Фан Му, словно хотела что-то сказать. Фан Му невольно улыбнулся. Он прекрасно понимал ее недоумение, но не знал, с чего начать.
Наконец, не выдержав, Ми Нань шепотом спросила:
– Она… действительно та самая Ляо Яфань?
– Да.
– Но… – нерешительно произнесла Ми Нань. – Раньше она…
– Была другой, – тон Фан Му вдруг стал ниже, – совершенно другой.
– Правда? – Ми Нань пододвинула стул и села, спокойно глядя на Фан Му. – Расскажи мне.
* * *
Ранней осенью температура ночью резко опускается, и на окнах появляется небольшой конденсат. В старомодной квартире три человека, две комнаты, однако разделяемые не только стеной, дверью или окном. Будь то настоящее или прошлое, всегда найдется то, чему трудно противостоять или о чем неприятно вспоминать. Однако эти следы неоспоримо существуют: жизнь, что внезапно оборвалась; юность, которая вмиг пролетела; признания в первой любви, так и не прозвучавшие; сигареты, от которых невозможно отказаться всю жизнь. Это дыхание, взгляд и кровь, как табачный дым, проникающий в легкие, превращаются в тяжелый яд, который волей-неволей приходится носить в себе вечно. Такое повествование обречено быть трудным и обрывистым; кроме того, в нем будут выборы, которые сам рассказчик не может объяснить. И, возможно, каждому важна не правда, а повод переубедить себя.
Ми Нань протяжно выдохнула, после чего наступило еще более долгое молчание.
Уже смеркалось. Она рассеянно смотрела в окно, словно считая загорающиеся по очереди огни. За каждым ярко освещенным окном, вероятно, есть совершенно обычная семья, живущая самой обычной жизнью. И никто никогда не узнает, какие абсурдные истории скрываются за этими одинаковыми окнами.
Через некоторое время Ми Нань, встав, прошептала:
– Я пойду.
– Я отвезу тебя, – затушив окурок, сказал Фан Му.
– Не нужно. – Ми Нань посмотрела на Ляо Яфань, которая все так же была прикована к телевизору, затем на Фан Му и через полминуты, опустив взгляд, добавила: – Дай знать, если понадобится моя помощь.
Не зная, что ответить, Фан Му лишь удрученно кивнул.
* * *
Поздняя ночь. Двое не могут уснуть.
В спальне Ляо Яфань все еще громко болтала по телефону. Кажется, это был парень по имени Сяо[11] Чуань, и их разговор сводился к выяснению местонахождения тех, кого в тот день арестовали вместе с ними. Сяо Чуань, похоже, жаловался, что Ляо Яфань заботится только о себе и предала друзей. В тоне Ляо Яфань слышались нотки самодовольства, когда она объясняла все снова и снова.
Фан Му не собирался лезть в личную жизнь Ляо Яфань и даже не хотел знать, что произошло в те годы, пока она отсутствовала. Это определенно то, что он не хотел бы знать. Поскольку ничего нельзя исправить, бессмысленно бередить старые раны. И вместо того чтобы сожалеть, лучше подумать о будущем. Но какое будущее их ждет?
«Давай поженимся…»
Фан Му лежал на диване в гостиной, прокручивая в голове эти слова, и не смог сдержать смех. Почему он это сказал? Сочувствие? Искупление? Долг? Или что-то еще? Что бы это ни было, неужели нужно ручаться за это браком?
Возможно, только так и можно взять на себя пожизненные обязательства…
Не желая больше об этом думать, Фан Му закрыл глаза и попытался уснуть. Однако до
