Пророчество Пятой скрижали - Наталья Николаевна Александрова
В это время на Сашином столе зазвонил телефон. Она снова страдальчески поморщилась, но взяла себя в руки и сняла трубку.
— Да, Никита Андреевич… поняла, Никита Андреевич… передам, Никита Андреевич…
Повесив трубку, Саша повернулась к Марине:
— Представляешь, босс звонил, велел передать Камилле, что встреча с Назимовым переносится на пять часов.
— Так что, Камилла тоже будет на этой встре shy; shy;-че? — неприятно удивилась Марина.
— Именно! Босс планирует сделать ее лицом этой рекламной кампании! Добилась Камиллочка чего хотела!
— Это мы еще посмотрим… — пробормотала Марина вполголоса.
— Что говоришь? — переспросила ее Саша и снова сняла телефонную трубку.
— Ты Камилле собираешься звонить?
— Да, а что?
— Ну… подожди, не звони сейчас.
— А в чем дело? — в Сашиных глазах загорелся интерес.
— Да девчонки из костюмерной говорили, что она куда-то с хахалем уехала. Приехал к ней какой-то интересный мужик, и она слиняла. Так что сейчас ей лучше не звонить, весь кайф собьешь.
— Да мне-то какое дело! Шеф велел передать… Ну надо же, когда она успела? Только что сюда заходила с этим… как его… где-то визитка валяется. Еще злилась, что босса не застала. Так ты говоришь, она с ним… или это другой кто…
— Ну, ты же знаешь, какая она мстительная! Затаит на тебя хамство… подожди часок, время еще есть. А пока пойдем кофейку выпьем, а то ты совсем зеленая!
Хорошо быть маленьким человеком — никто тебя всерьез не принимает, никто не опасается. Поэтому Марина была в прекрасных отношениях и с секретаршами, и с костюмершами, и вообще со всеми работниками студии.
— Ой, о чем ты говоришь! — Саша замахала руками. — Я тут сижу как прикованная. Не дай бог какой-нибудь важный звонок пропущу! В туалет и то выскочить некогда!
— Ну, если тебе надо, могу за тебя подежурить, — предложила Марина.
— Ой, правда? Ну, я быстро… — и Саша вылетела из приемной.
Почти тут же снова зазвонил телефон. Марина сняла трубку.
Звонил босс.
— Вы передали Неждановой о переносе сегодняшней встречи? — сухо осведомился он.
Все на студии знали, что босс не узнает голосов по телефону, и сейчас был уверен, что разговаривает с Сашей. Разубеждать его Марина не стала, изобразив голосом смущение и неуверенность:
— Нет, Никита Андреевич…
— Что значит — нет? — раздраженно переспросил босс.
— Вы понимаете… она просила никому не говорить… но я ей все непременно передам… позже…
— Что — не говорить? — босс повысил голос. — Что значит — позже? Что вы там лепечете? Что вы мнетесь?
— Дело в том, Никита Андреевич, что к ней… к Неждановой… приехал какой-то мужчина, и они вместе уехали… и телефон она выключила… но она через час вернется, и я ей обязательно передам… Ой! Она ведь просила никому не говорить…
— Черт знает что! — рявкнул босс и бросил трубку.
Едва дождавшись возвращения Саши, Марина покинула приемную и проскользнула в коридор, на двери перед входом в который висела табличка: «Осторожно, окрашено». За дверью действительно работала бойкая девица в заляпанном краской комбинезоне. Она уже заканчивала перекрашивать стены в жизнерадостный ярко-зеленый цвет. Запах краски здесь был просто непереносимый, малярша работала в респираторе.
— Вас срочно просил зайти завхоз! — сказала ей Марина.
— Что еще ему понадобилось? — фыркнула та, снимая респиратор.
— А я знаю? — Марина пожала плечами. — Просил зайти и сказал — срочно!
— У них все срочно! — проворчала девица, однако поставила кисть в банку с водой, вытерла руки и отправилась на поиски завхоза.
Марина знала, что поиски эти будут долгими — главным свойством завхоза Иосифа Ивановича была его неуловимость. Его так и называли на студии — неуловимый Джо.
Едва малярша свернула за угол, Марина взяла одну из банок с краской и спрятала ее в кладовку. Туда же отправила и табличку, которую сняла с двери.
После обеда Марина наведалась в костюмерную. Костюмерша Лиля сидела перед банкой с черничным вареньем и задумчиво смотрела на ложку. Лиля была беременна, и вся студия была в курсе этого ее состояния. Впрочем, не заметить его было сложно.
— Как самочувствие? — вежливо осведомилась Марина.
— Издеваешься, да? — огрызнулась костюмерша. — Вот думаю, примет организм чернику или нет… сперва думала, что примет, а вот теперь сомневаюсь…
Она вдруг побледнела и бросилась прочь, прикрывая рот рукой.
Марина проводила ее взглядом и открыла стенной шкаф с запасной одеждой дикторов и ведущих на случай непредвиденных неожиданностей. Среди этих вещей она сразу же нашла костюм Камиллы — дорогой, итальянский… У нее все тряпки были дорогие и модные. Что есть, то есть: одеваться Камиллочка умела.
С непередаваемым удовольствием Марина взяла банку с вареньем и аккуратно выложила несколько ложек на бледно-оливковый костюм. Эффект получился поразительный.
Закрыв шкаф, она вернула варенье на место и отправилась восвояси, по дороге приветливо кивая всем встречным.
— Привет, Маришка! — крикнул на бегу оператор Андрей. — Хорошо выглядишь!
— Мариночка, зайди к нам, там тебе торт оставлен! — прощебетала, пролетая мимо, редактор Соня. — У меня сегодня день рождения, торт хороший, фруктовый!
После обеда Марина занималась текущими делами, а после четырех снова заглянула к Саше.
Краской в приемной и правда больше не пахло. Секретарша была на своем рабочем месте и сосредоточенно красила ядовито-розовым лаком ногти на левой руке.
— Ну что, передала Камилле про перенос встречи?
Саша закрыла пузырем с лаком, полюбовалась ногтями и только потом ответила:
— Ага, она сказала, что находится в комитете по средствам массовой информации, но на встречу обязательно успеет. В комитете! — Саша фыркнула. — С мужиком она была, я тебе точно говорю!
Она уже совершенно забыла, что именно от Марины услышала утром эту сенсационную новость, и с удовольствием поделилась ей с подругой.
— Откуда ты знаешь? — спросила Марина, стараясь продемонстрировать неподдельный интерес.
— Ну, такие-то вещи по голосу всегда понять можно! — авторитетно проговорила Саша.
— А шеф вернулся?
— Ага, как только краска выветрилась — тут же появился. Сидит, ждет Назимова! — Саша небрежно кивнула в сторону кабинета и скорчила физиономию.
— Что-то Камилла опаздывает. — Марина взглянула на часы. — Уже без двадцати пять…
— А вот это меня не волнует. Я передала, все остальное — ее заботы. — И Саша принялась за другую руку.
Определенно у секретарши Камилла авторитетом не пользовалась.
Покинув приемную, Марина снова свернула в коридор, где перекрашивали стены. Работа давно уже была закончена, и запах краски выветрился. За углом, перед входом в кладовку, стояла сложенная стремянка.
Чувствуя себя террористкой,
