Синдром звездочета - Елена Ивановна Логунова
Мы сидели в том самом японском ресторане в торговом центре по соседству с моей работой. Архипов, явившийся вместе с Иркой, в суть моих обид не вникал. Он уткнулся в смартфон и серфил в Интернете. Я думала, что ему скучны мои жалобы, но ошиблась. Неожиданно Вадик сунулся к нам, прервав меня на полуслове:
— Смотрите! Я пробил его в сети. Твой Микробосс — автор самописной книжечки, называется не то «Полные штаны ежей», не то «Полная пазуха ужей»…
— Садомазо, что ли? — заинтересовалась Ирка.
— Нет, сказка. Я глянул — очень так себе. И, конечно, никто ее не печатает, один путь у чувака — самиздат. А тут ты, признанный автор сотни книг, изданных на пяти языках. Конечно, он обзавидовался! И захотел поставить тебя на место, желательно пониже, раз уж ему посчастливилось оказаться твоим начальником.
— У меня на иностранных языках только детские книжки выходили, — зачем-то напомнила я.
— Так и у него детская! А ее и на русском никто не печатает! — воскликнула Ирка.
— Короче, классическая история Моцарта и Сальери, — подвел итог Архипов и приобнял нас с подругой за плечи.
— Но-но! — Ирка вывернулась и погрозила ему пальцем. — Моцарт умер, а Ленка жива!
— Да и не Моцарт я, не то дарование, — справедливо заметила я.
— Ну, значит, это лайт-версия классической истории, где Моцарт пожиже, а Сальери совсем никудышный. Все остаются в живых, но суть конфликта и назидание потомкам все те же самые, — заключил Архипов.
А Ирка в связи с упоминанием Моцарта, который умер, точнее даже, был убит, конечно же, вспомнила то, о чем я бы предпочла забыть:
— Кстати! А как там наша упавшая девушка?
Мне захотелось застонать, но я, разумеется, сдержалась и честно сказала:
— К несчастью, она умерла.
— Что-о-о-о?! Ка-а-ак?!
Две пары огромных, как у персонажей японских мультиков, глаз уставились на меня в упор.
Я поежилась. Юля Чингисхан — и та смотрела на меня не так сурово!
— У нее была какая-то жуткая аллергия. Анафилактический шок, — сдержанно объяснила я, еще надеясь этим ограничиться.
Как же!
— Анафилактический шок развивается очень быстро, за считаные минуты, — сказал Архипов, моментально нырнув в поисковик. — Тут что-то не сходится. Ты говорила: она курила, потом упала. С шоком сразу бы упала, не успев закурить после еды.
— Да и есть там негде, — добавила Ирка. — А на что аллергия?
— На морепродукты, особенно креветки.
— Не вариант. Если бы еще на какую-то растительность, можно было бы предположить, что под забором аллергенная гадость выросла. Но морские креветки из травы на нее точно не выпрыгивали, — рассудила подруга и спохватилась: — Минуточку, а откуда ты знаешь про ее аллергию на креветки?
Я выдала еще порцию информации:
— Ко мне сегодня приходила подруга этой девушки, ей позвонили из больницы, когда та умерла.
— А зачем она к тебе приходила? — задал очень правильный вопрос Архипов.
Я поняла, что придется выложить все. Эх… Прости-прощай, спокойная жизнь со скучными докладами и незатейливыми офисными интригами!
— Юля — так зовут подругу — не верит, что Верочка — это погибшая — умерла от анафилактического шока, хотя врачебное заключение именно такое. Кажется, она думает, что бедняжку убили. Спрашивала, не видела ли я кого-нибудь с ней рядом.
— А ты спросила ее про звезду? Может, она знает, кого или что имела в виду бедняжка Верочка?
— Я вообще забыла про звезду, — призналась я. — Надо было ей сказать…
— Не надо, — возразила подруга. — Я же правильно понимаю, что Юля пытается узнать причину смерти Веры? Не будем ей мешать. Пусть разрабатывает свою версию — с каким-то злодеем, а мы — свою: со звездой.
— Может, надо объединиться? Как в прошлый раз. — Архипов приосанился. — Хорошо же вышло.
— В прошлый раз мы объединились с тобой, потому что у вас с Ленкой было кое-что общее, — повернулась к нему Ирка. — Много общего! Лет на двадцать ваше общее могло потянуть.
Я покивала и мелко перекрестилась: в прошлый раз и меня, и Архипова подозревали в совершении двойного убийства. Пришлось объединенными силами искать настоящего преступника.
— В общем, давайте как-то сами, нас и так уже трое, борьба за почетное звание Шерлока внутри команды все напряженнее, — постановила подруга. — К тому же с четвертым человеком станет совсем сложно составлять общее расписание, поскольку кое-кто из нас очень некстати устроился на работу!
— Я больше так не буду, — пообещала я.
— Да куда уж больше! У тебя уже сколько работ, я сбилась со счета? Ты у нас писатель — раз, журналист — два, книжный редактор — три, раб университета — четыре! — Ирка рассердилась. — Как теперь на детективное расследование время выкраивать будешь, а?
Я покаянно вздохнула и потупилась.
— Ладно, — сжалилась подруга. — Как-нибудь справимся, не впервой. Хорошо хоть, я на этот раз в Питер на своей машине приехала, не придется снова транспорт для переездов искать… Поехали, что ли, по домам? Тебя домой отвезти или ты на метро? — Она встала.
Архипов тоже вскочил и побежал к стойке администратора — расплачиваться. Можно было не сомневаться, что он тщательно проверит и перепроверит счет. Не исключено, что и скидку выбьет.
— Я сама быстрее доберусь, да и зачем вам такой крюк делать.
— Тогда до завтра. Я тебе позвоню.
Мы вышли из ресторана. Ирка с Вадиком пошли к машине, а я нырнула в метро.
У меня было ощущение, что я легко отделалась. Сидеть в клубах табачного дыма из раскочегаренной трубки, пилить на скрипке и строить версии не пришлось.
Впрочем, ощущение, что это все еще впереди, у меня тоже было.
Глава четвертая
— Доброе утро, Елена! — Охранник на КПП поздоровался со мной первым.
Стало приятно. Всего третий день работаю, а уже не сливаюсь с безликой толпой.
— Здравствуйте, Василий! — Для долгой беседы времени не было: я снова опаздывала.
Попробуй не опоздай, если работа начинается в девять, а путь до нее занимает полтора часа! А еще ведь надо собраться, привести себя в приличный вид — не бежать же на линию трудового фронта в пижаме и тапках. Вот и получается, что проснуться нужно не позже половины седьмого утра, а лучше в шесть.
Издевательство какое-то.
И, самое обидное, это я его себе устроила!
Не хотелось в этом признаваться (особенно Ирке), но червячок сомнения относительно нашей — моей с работой — совместимости, зародившийся в первый день, к третьему вырос до средних размеров амазонской анаконды.
Да и во внешнем мире позитива заметно поубавилось. Рядом с плазменными экранами, по-прежнему представляющими парадные виды Санкт-Петербурга, появился
