Загадка лунной богини - Наталья Николаевна Александрова
– Разве что язык… и то вряд ли.
– Ох… ну ладно, кажется, и так дотянулась…
Надежда задом выползла из-под кровати, держа в руке трофей – книжечку в мягкой обложке:
– Смотри, что я нашла! Все-таки уборщица под кроватью пыль никогда не выметает!
– Сборник кроссвордов! – прочитала Мария, наклонившись. – Вот уж не думала, что Альбина увлекается кроссвордами! Но вряд ли нам это что-то даст…
– Ну больше-то мы ничего не нашли. А этот сборник может что-то сказать о покойной.
– Мне он говорит только одно: у нее не было никакой личной жизни. Иначе она кроссвордами не увлекалась бы.
Надежда возблагодарила Бога, что в комнате темно и подруга не видит ее лица. Уж кто бы говорил о личной жизни, только не Машка! У самой там полная неразбериха.
– Все-таки я возьму этот сборник. Никогда не знаешь, что может пригодиться.
– И пойдем уже отсюда! – опасливо прошептала Мария, услышав шаги в коридоре.
– Да, пойдем, тем более что здесь все равно делать нечего…
Надежда Николаевна вылезла из окна и огляделась. Ей снова показалось, что кусты отцветшей сирени зашевелились. Вообще-то не похоже на кошку… Она присмотрелась, но больше ничего не заметила и, повернувшись к окну, прошептала, подражая героям кинобоевиков:
– Все чисто!
Мария вылезла вслед за ней, и подруги, пригнувшись, добрались до дорожки, и уже по ней, оживленно переговариваясь, направились к пансионату, словно возвращаются с прогулки.
– Ты знаешь, – произнесла Надежда Николаевна нарочисто жизнерадостным голосом, – я так довольна, что приехала сюда! С погодой нам определенно повезло, и если бы не комары…
– Если бы не комары! – подхватила Мария, одним ударом прихлопнув на своей шее двух кровососов.
– Девки, как там ваша лунная дорожка? – поинтересовалась Варвара, возникнув у них на пути. По вечернему времени вместо балахона на ней были необъятные полосатые штаны и пончо, над которым очевидно трудилась целая деревня мексиканцев.
– Имеет место быть! – ответила Надежда, ловким хоккейным финтом обойдя Варвару и вызволив Машку, которая умудрилась запутаться в пончо.
Они проследовали в свой номер, и Мария снова перешла на взволнованный шепот:
– Как вспомню бедную Альбину на берегу, мурашки по коже! И ведь самое ужасное, что убийца наверняка один из постояльцев пансионата! Один из нас!
– Точно не я и не ты. В этом я уверена.
– Ну, это само собой!
– Давай уже спать, завтра утром обдумаем все на свежую голову. Как говорится, утро вечера мудренее.
– Не знаю, смогу ли заснуть. Как закрою глаза – так и вижу ее мертвое лицо…
– Угу… ты овец считай, что ли… или слонов…
– Слоны большие… – сонно сказала Машка, – в голове много не поместится…
И только Надежда хотела спросить, что, собственно, подруга имеет в виду, как услышала ровное дыхание, изредка прерываемое негромким храпом. А сама принялась прокручивать в голове события сегодняшнего дня в деталях. Пуговица, пломба, алюминиевая ложка мелькали перед ее внутренним взором. Она уже знала, что это не случайный набор предметов, что в них зашифровано слово «большие», однако одно это слово ничего ей не давало. Явно чего-то не хватало, что-то она упускала из виду…
Надежда думала, думала – и не заметила, как заснула.
Ей снилось, что она – снова студентка, сидит на лекции в большой потоковой аудитории, а рядом с ней почему-то ее муж Сан Саныч, который на самом деле учился в другом институте. На кафедре перед ними стоял пожилой преподаватель в старомодном костюме, с огромной всклокоченной бородой и длинными седыми волосами, спадающими на плечи.
– Сон, – вещал он, – есть наиважнейшее физиологическое состояние человека. Во сне мы зачастую можем разрешить сложнейшую задачу, с которой не могли справиться в другое время. Сон помогает нам взглянуть на проблему с новой, неожиданной стороны. Но это не значит, что позволительно спать на моей лекции! Это я вам, сударыня! – и преподаватель длинным искривленным пальцем указал на Надежду.
Тут же все студенты в аудитории повернулись к ней…
Надежда проснулась и села на кровати.
Что означает этот сон? Кто этот человек с бородой? Вроде среди ее институтских преподавателей такого не было, но его лицо казалось ей удивительно знакомым… Она наморщила лоб и вспомнила. Портрет этого человека висел на почетном месте в школьном кабинете химии, и был это не кто иной, как великий ученый-энциклопедист Дмитрий Иванович Менделеев!
– Менделеев! – воскликнула Надежда в полный голос.
– Что случилось? – сонным голосом пробормотала Мария. – Ты что не спишь?
– Мне приснился Менделеев…
– С чем тебя и поздравляю! – Машка села на кровати.
– Да подожди ты с поздравлениями! Менделеев во сне говорил что-то важное.
– Интересно, что именно?
– Он говорил, что во сне может прийти неожиданное решение задачи, над которой ты безуспешно бьешься днем.
– Ну да, такое случается, – проговорила Машка совсем уже не сонным голосом. – Английский поэт Кольридж увидел во сне свою поэму «Кубла-Хан» и, к сожалению, не все успел записать, когда проснулся. Его кто-то отвлек. Нильс Бор увидел во сне модель атома, а Менделеев – свою периодическую систему… Но вообще-то ночью нужно спать… и самим спать, и другим не мешать…
– Вот, вот! – выпалила Надежда, вскакивая с кровати. – Я все время думала, что общее у тех предметов, которые ты нашла на тропинке, и Менделеев мне подсказал!
– Надя, это не потерпит до утра?
– Не потерпит! Ты сама сказала, что Кольриджа отвлекли и он не успел записать всю поэму. Так что важно разобраться сразу, по горячим следам.
– Так то Кольридж… – тихонько пробормотала Машка, с грустью глядя на подушку.
Надежда Николаевна прекрасно все расслышала, но не стала заедаться, так как у нее просто не было времени.
– Где лежат твои находки?
– О господи! Ну все, ты меня окончательно разбудила… Да вон там, в ящике стола.
Надежда выложила на стол семь маленьких «штучек» и возбужденно проговорила:
– Я все время думала, что у них общего. Казалось бы, пуговица и ложка, ключ и пломба – совершенно разные вещи… и вот Менделеев открыл мне глаза! – Она сделала эффектную паузу.
– Ну говори уже!
– Общее между ними то, что они совершенно разные!
– Если ты думаешь, что стало понятнее, то ошибаешься. Сама-то поняла, что сказала?
– Отлично поняла! Вот посмотри. Ложка – алюминиевая, сережка – серебряная, карандаш – графитный, пломба – свинцовая, монета – медная, пуговица – стеклянная, ключ – стальной…
– Ну и что?
– То, что они из разных материалов, и каждый материал – элемент периодической системы, открытой Менделеевым.
– Так-таки и каждый! Согласна насчет серебра, алюминия, меди и свинца, но про остальные материалы не уверена. Разве в таблице Менделеева есть стекло или, например, графит?
– Сразу видно, что ты филолог! Графит – это одна из форм углерода, наряду с углем и алмазами… атомы те же самые, только разные кристаллические решетки…
– Ой, и правда, я слышала об этом… А остальные?
– Стекло делают из кремния, элемента периодической системы, а сталь – из железа. Правда, к железу добавляют другие вещества для улучшения свойств, но основа все же само железо. Вообще-то это в школе проходят, в девятом классе! – ехидно добавила Надежда и тут же об этом пожалела.
В ответ эта зараза Машка разразилась длиннющей фразой на английском, из которой Надежда Николаевна поняла только «образование» и «стыд», но быстро додумала остальное: что образованному человеку, каковым считает себя Надежда, стыдно не знать хотя бы одного иностранного языка. У нее хватило выдержки ни одним движением не дать понять Машке, что она уразумела фразу, так что удар не достиг цели.
– Так что мы имеем набор из семи элементов периодической системы, и я уверена, что это не случайно. Альбина что-то хотела этим сказать, – голос Надежды звучал ровно и спокойно, как озерная вода на рассвете.
– Уверена?
– Более чем уверена. Если бы
