Зима в зеркалах - Наталия И. Новохатская
– Насчет поезда, ты это серьезно? – осведомился Шура Костин. – И как же ты…?
– Мы с ним договорились, он на минуточку свернул с рельсов, – объяснила Алла.
Беседа с инженером Костиным, хоть и необходимая, начала ей сильно надоедать.
– Не понял, ты что, придуриваешься? – спросил Шура.
– Это ты придуриваешься и очень неумело, – сказала Алла. – Битый час морочишь мне голову, и каждую деталь приходится вынимать клещами. Я устала, время даже не позднее, а раннее. Или мы с тобой советуемся, как компаньоны по несчастью, или иди домой. И каждый выпутывается в меру своего разумения.
– Чего ты от меня хочешь? – впрямую спросил Шура Костин.
– Расскажи с самого начала, может я пойму. Не исключено, что соображу, как мне быть. – ответила Алла.
– Посоветуйся с женщиной и поступи наоборот, – бросил в пространство инженер Костин, но тем не менее начал рассказ. – Ну, я тебе сказал, что знаю тех мужиков – так вот знаю, да не очень. Скорее догадываюсь. Сам дурак, и никуда не денешься. Встретил одного тут недавно около нашей конторы. Шел вдоль забора и нате! Сто лет не виделись, и вот он! Сразу друг дружку признали, пошли пить пиво. Как зовут его, вообще не помню, может, и не знал, виделись в компашке, он меня признал первый. Все смеялся, мол, какой солидный стал, совсем начальник! Я от большого ума расхвастался, что здесь заправляю, из своего кабинета все могу сделать. Хочешь, налью тонну мазута, подгоняй цистерну. Одно слово – дурак. Вот он с мужиками и пришел ко мне в кабинет, я его узнал в маске. Остальных никого не знаю. А он сказал напоследок: "капнешь на меня, кореш, скажу, что были с тобой в доле, лучше забудь". Про тебя тоже предупредил: "поднимешь звон сразу – свернем телке голову, пришлем по почте". Ну, я и молчал, потом понял – раз смолчал сразу, то ничего другого не остается, иначе меня возьмут на подозрение. И что я им расскажу? Ни имени, ни фамилии – не знал и не знаю. Могу описать, могу заявить, что признал в маске, могу рассказать, что, сам дурак, навел на свой кабинет с пультом – большое спасибо мне скажут.
– Да, это понятно, – согласилась Алла немного поразмыслив. – Положение хуже губернаторского, я бы сама молчала в тряпочку при таких условиях. Но зачем меня в розыск объявил, почему не сказал, что бандиты взяли в заложницы учительницу английского языка? Скажем, беседовали вы с нею на иностранном языке, они ворвались… Я бы подвердила слово в слово.
– Соображай головой, зачем им заложница, если они меня не знают, только контору обули? – спросил инженер Костин угрюмо. – Они себе путь прикрыли – никто не пикнул, могли все на хрен взорвать и сжечь. Если бы я сказал, что тебя увели и мне пригрозили, то непременно кто-нибудь догадался бы спросить. «А чего они боятся, если уже уехали? Что ты знаешь, главный инженер хренов, о чем молчать должен? И почему не тебя взяли, а ее?»
– А действительно, почему? – поинтересовалась Алла.
– Не знаю, – сознался Шура Костин. – Кто их к черту разберет? Может сдуру, а может быть, еще зачем-то. Понимаешь, чем меньше я ментам расскажу, тем меньше будет вопросов. Все равно я знаю мало и доказать ничего не могу. Сейчас не могу.
– То-есть? – заинтересовалась Алла. – А когда сможешь?
– Видишь, есть одна зацепка, без охоты сознался Шура. – Может быть, я смогу достать улику и посообраааажать. Но это сложно и без гарантии. Если получится, то разговор будет совсем другой. Сейчас я думаю, и очень прошу тебя подождать, посидеть тихо. Потом посмотрим.
– Теперь я кое-что поняла, – сообщила собеседнику Алла. – Тебе нужно время, чтобы достать свою улику. Когда добудешь, то сможешь доказательно объяснить, что произошло и почему ты молчал. И зачем меня подставил. Тогда я смогу не бояться, что меня опознают. О твоих планах и что за улика, не спрашиваю. Все равно из тебя не вынешь, разве что начать допрос с пристрастием.
– Это как? – поинтересовался Шура Костин.
– Это с применением пыток, – объяснила Алла. – Я не умею, и мне такие методы не нравятся.
– Зря прибедняешься, – заметил инженер Костин. – Ты мне еще тот допросик устроила, все вынула, что хотела.
– Отнюдь, – возразила Алла. – Мне про твою улику очень любопытно, но я себя сдерживаю, понимаю, что лишние знания ни к чему. И так знаю больше, чем нужно. Но, извини, опять возвращаюсь к нашим баранам…
– Какие к черту бараны? – на этом этапе допроса инженер Костин не выдержал и сломался. – Выражайся проще, я живой человек, нормальный мужик, а не твой лохматый мазила! Ты с ним и со своими мальчишками бедными так разговаривай, им деваться некуда, они стерпят! Ты думаешь, что очень культурная, ты хуже любой стервы вокзальной! Мотаешь нервы и улыбаешься!
– Прости, я не хотела тебя обижать, – переждав паузу, продолжила Алла. – Про баранов – это цитата, из классической французской комедии. Значит, что люди все время возвращаются к надоевшей теме. Лично тебя никто в виду не имел, поверь. И постарайся не перебивать, я тебе не невеста, а соучастница, твое мнение мне безразлично в высшей степени. Кстати, я не давала оценок и свое мнение держу при себе. Nota bene.
(Шура Костин мрачно молчал, но стиснул зубы.)
– Так вот, о баранах, – бесстрастно продолжила Алла Кирилловна. – Я хотела предложить вариант на тот случай, если улика не подоспеет, а нас попросят объяснить, вместе или порознь. Вариант унизительный, но правдоподобный. Можешь сказать, что побоялся жены, поэтому ничего толком объяснить не смог и не хотел.
– Не понял, – нерадостно промолвил Шура Костин. – При чем здесь жена?
– Представь, что бандиты застукали тебя в кабинете с любовницей, и взяли ее в заложницы, – бесстрастно предположила Алла. – Для страховки. После ты постыдился признаться, что на рабочем месте предавался разврату, к тому же испугался, что жене станет известно. Расскажи что-нибудь про жену, какая она ревнивая и безрассудная, или что побоялся всенародного разоблачения. Я могу подыграть, так и быть пожертвую репутацией. Будет неприятно, но жить останемся. Это на случай очной ставки, называется согласовать показания, старый трюк. Но лучше, чем…
– Скандал будет изрядный, но за это не сажают, – согласился Костин. – Что ж ты сразу не подсказала? Мы тут время теряли.
– А я на самом деле так и думала, – пояснила Алла. – Ты уж
