Отравленная кровь - Лариса Павловна Соболева
Ну и ну, у всех есть что скрывать, сделала вывод Майка, чувствуя себя клинической дурой, которой пора бы поумнеть, да вот беда: по заказу это не происходит. Новость уже не удивила и не разозлила ее, скорее, раздосадовала: оказывается, на словах все такие честные, искренние, открытые, даже благородные. Все повально — сю-сю-сю, а с изнанки — лживые, хитренькие, гаденькие, подленькие. Она об этом даже не догадывалась.
— А ты? Тоже зарабатываешь… э… как…
— За кого ты меня принимаешь! — пыхнула Инга, серьезно оскорбившись. — На мне нет дорогих тряпок, я ничем не отличаюсь от остальных, могла бы и сама это заметить. Хм, как в твою голову пришло такое?!
— Но ты… — растерялась Майя. — Ты же принимаешь то, что делает Кися. Или я что-то не понимаю?
— Хм! Какая ты еще… маленькая, — фыркнула Инга. — Я констатирую факт, а не принимаю род занятий этой тупицы, он во все века порицался, это самый низменный способ заработка. Кстати, заканчивается подобный образ жизни плохо, часто рано обрывается жизнь. Но от моего неприятия ничего не зависит. Или мне надо воспитанием заняться, доказывать ей что-то типа… Кисуля, лапуля, проституция — это очень плохо, сказывается на внешности и, конечно, здоровье, ты к двадцати годам превратишься в мочалку…
— Откуда ты знаешь, во что она превратится? — пробубнила Майя, перебив возмущения Инги, окрашенные ехидными интонациями.
— Откуда? Книжки читаю взрослые: Мопассана, Золя, Достоевского, это круче, чем смотреть киношки про вампиров, предназначенные исключительно для дебилов. У моей бабушки знаешь какая библиотека? Они с дедом всю жизнь только на книжки пахали.
— Все равно, Инга, тебе надо поделиться своими знаниями с Кисей.
— Делилась, — усмехнулась подружка.
— И что?
— Как говорит моя бабушка, благоразумие человеческому роду неведомо, поэтому никто не слушает чужих советов, не вооружается чужим опытом.
Пару минут девочки шли молча, что для их возраста нетипично, ведь период познания мира требует информации, Инга много знала, слушать ее можно было часами. В глазах Майи подружка выглядела страшно умной еще со второго класса, когда вошла впервые на урок физкультуры с двумя тонюсенькими косичками с пышными бантами и голубыми глазищами. Бабушке Инги посоветовали сменить климат на более теплый, но разве она поехала бы одна, вот и снялись с места все. Подружилась с ней Майя сразу, да так и дружили до последней ее минуты…
* * *
Последней? Разве эта минута последняя? Ну уж нет, Майка воспользуется любой заминкой, а звонившая трубка отвлекла чудовище в балахоне, может быть, напугала. Его лица она не могла видеть — темновато, свет от смартфона не помог разглядеть ничего в глубине капюшона, кроме кончика носа, но от звонка темный силуэт вздрогнул и застыл в нерешительности. Испуг чувствовался в самой атмосфере, он как-то внезапно сжал воздух вокруг, и это был не Майкин испуг. Она с появления фантома находилась в состоянии смертельного ужаса и перебарывала его, чтобы выжить, новый испуг шел от балахона.
А если это женщина? Если подлой гадюкой она проползла в дом, чтобы утолить жажду мести? Почему нет? О, есть, да, есть тупые и заурядные бабы, наполненные завистью и злобой, втайне мечтающие уничтожить Майю физически. Возможно, поэтому и молчит, чтобы не выдать свою женскую природу и не спровоцировать Майю на более активное сопротивление. Но сейчас все гадания на эту тему лишние, безумные.
Короче, только дура-баба способна застыть, как вулканическая лава от одного звука смартфона, перепугавшись насмерть, а с бабой можно и посоперничать в ловкости. Ах, как вовремя это случилось, замешательство дает шанс… Главное сейчас — убежать из спальни, но какая жалость, что невозможно взять трубку и ответить, телефон далековато, а еще это время… время…
Не мешкая, Майя резво запрыгнула на кровать, ведь с той стороны легче добежать к двери, а там — фиг догонит балахон. Только вот спрыгнуть не успела, балахон оказался так же ловок и резв, в спину врезалось холодное и острое лезвие!
А время снова отматывалось назад, пока Майя, застыв от боли, стояла, выгнув спину и взмахнув беспомощными руками…
* * *
Она преобразилась в следопыта, разведчицу, шпионку, лазутчицу — да как ни назови тогдашнюю Майку, ошибки не будет. Два объекта ее привлекали: мамуля с любовником и Кися с гадким занятием. Мать и Кися кое в чем оказались схожи, будто близкая родня: обе обманывали всех, выдавая себя за образец непорочности, у обеих жизнь состояла из двух половин — внешняя и потайная, тщательно скрываемая.
Даже во внешности Майя заметила сходство — это улыбки и взгляд. То есть не совсем улыбки, а так, легкий намек, чуть-чуть заметная усмешка, причем постоянная, без перемен, даже когда обе злились. И взгляд… с поволокой, как бы утомленный, притом всегда скучающий, немного отстраненный и зовущий, оттого порочный. Улыбка и взгляд не гармонировали друг с другом, они казались сборкой элементов с других лиц, странно, что этого никто не замечал, кроме Майи. Но более странно, что одна — взрослая и умная тетка, а вторая — глупая и нагловатая соплячка, при этом схожи до жути.
Но интересный момент: и мамочке, и Кисе скрытая жизнь… нравилась, да-да, нравилась! Данное открытие повергло ее в уныние. Но чему тут удивляться? Разве их кто-то заставлял? Это Майя поняла, когда очередной раз подглядывала за играми матери и Хомутова. Что чувствовала при этом? А ничего. Кто-то удивился бы, кто-то не поверил бы, каждый имеет право на собственное представление.
Частично Майя слышала и читала о гормонах, но убедилась, что они есть, на собственном опыте, ведь поначалу они взяли над ней верх, эти накаты мешали, раздражали и реально подчиняли. Э, так не пойдет, решила неглупая девочка, ибо, подчиняясь каким-то там страстишкам с гормонами, которых никто не видел, она ничего не достигнет из того, о чем возмечтала. Примеры имелись и среди знакомых: когда вся из себя фифа поступала учиться, то сначала задирала нос, а через годик или раньше возвращалась беременной и с опущенным носом.
Задавить порочные позывы, оставить разум и холодный расчет — поставила непосильную задачу юная Майя. И справилась. Каким образом девчонке удалось отключить все чувства, кроме необходимых, не секрет, но никто об этом ее не расспрашивал, а сама она не горела желанием делиться. Презрение Майя оставила окружающим, оно свело эмоции к минусу. В самом деле, разве презирающий человек может реагировать на кого бы то ни было?
Привыкнув к
