Он и она минус он и она - Лариса Павловна Соболева
– А Ваня? Где он? – подала голос Камилла, удачно убежав от предыдущей скользкой и опасной темы.
– Четвертый час, Ваня давно пообедал, – бросила через плечо Надежда Артемовна. – Скоро прибежит за перекусом.
Тем временем Платон сел рядом с Камиллой, не решившись поцеловать ее хотя бы в щеку, но положил на кисть руки свою ладонь. Надежда Артемовна поставила на стол салат, котлеты, супницу, сама села напротив, переплетя пальцы и уткнув в этот замок нос, переводила глаза с дочери на Платона и обратно на дочь. Некомфортно сидеть под зорким оком предположительно будущей тещи, при условии, что повезет вырваться из жутких обстоятельств, а уж обедать – кусок в рот не полезет. Платон решил наладить хоть какой-то контакт с женщиной, от которой волны негатива обдавали обоих беглецов:
– Надежда Артемовна, мы не хотим ничего скрывать от вас и не будем, вы спрашивайте, если есть вопросы.
– Есть, есть, – выговорила она со вздохом. – Что намерены делать?
– Сначала найдем жилье в какой-нибудь деревне поблизости… нам необходимо затеряться… но чтобы до города было легко добраться. Как устроимся, начнем выяснять, кто и почему убил Татьяну и Константина. Нам предстоит доказать самим свою невиновность, иначе убийства повесят на нас.
– Может, мы останемся здесь? – робко спросила Камилла и перевела взгляд на мать, мол, ты же не выгонишь нас?
– Полиция не сегодня-завтра обязательно приедет сюда, – разумно рассуждала вслух Надежда Артемовна. – Здесь нельзя даже задерживаться.
– Вы правы. Что ж, мы отдохнули, пришли в себя…
Платон не договорил, Надежда Артемовна, перебив его, одернула повелительным тоном:
– Не торопись.
Она поднялась и ушла к окну, вернулась, держа в руках смартфон, с которого шел звонок. Наконец раздался мужской голос по громкой связи:
– Надюша, ты? Признаться, удивила. Что-нибудь стряслось?
– Стряслось, но об этом не по телефону, – сухо ответила она в трубку. – Ты много лет подряд не раз высказывал страстное желание помочь мне и Камилле, вот и представился случай. У нас большие проблемы, можно сказать, катастрофичные. Ты можешь приехать? Срочно приехать?
Это все что угодно, но не просьба – требование, приказ, а то и попросту команда типа «апорт!». Видимо поэтому у мужчины на другом конце связи возникла сначала пауза на осмысление, потом он произнес немного растерянно:
– А… насколько срочно, Надюша?
– Немедленно. Сел в машину и приехал – не знаю, как еще объяснить. (Снова пауза.) Не можешь? Так и скажи, мы никаких претензий…
– Я приеду, – перебил ее мужчина теперь уже слегка раздраженно, но, право слово, такой напор, который продемонстрировала Надежда Артемовна, ангела выведет из себя. – Просто в данную минуту решаю задачу, как быстро смогу свернуть дела. Я же не принадлежу только себе, от меня люди зависят… Мне понадобится час, может, чуть больше, ну и примерно час на дорогу. Через два-два с половиной часа устроит?
– Вполне. Мы ждем.
Она пошла к окну, чтобы положить смартфон на подоконник, паузой воспользовался Платон, наклонившись к Камилле, он шепотом спросил:
– С кем разговаривала Надежда Артемовна?
– Так моя мама может говорить только с одним человеком – моим отцом, – в тон ему ответила она.
– Отцом?! У тебя есть отец?
– Но я же есть, по логике отец у меня тоже есть.
– Я думал… Ты никогда не говорила о нем.
– Потом, потом…
В этот миг Надежда Артемовна развернулась, а дочь и Платон, как школьники перед строгой учительницей, выпрямили спины. Она не обратила на них внимания, потому что в кухню вбежал Ваня, рванувший с порога, никого не замечая, к столу у плиты, там стояло блюдо с пирожками, один он схватил и – в рот. Бабушка, конечно, переключилась на внука:
– О! Вот и наш Иванушка. Почему такой грязный?
– Мы ужиков искали, – ответил мальчик с набитым ртом.
– Понятно. Посмотри, кто приехал…
– Мама! – кинулся к Камилле с визгом Ваня, обнял ее за шею, не выпуская пирожка из рук. – Ма-а-а-а…
Мальчик явно не страдает отсутствием аппетита, он здоров физически и морально, набегавшись, примчался с красными щеками, будто их намазали свеклой, со спутанными темными волосами. Камилла обнимала его, целовала личико в грязных потеках, оба смеялись, радуясь встрече.
Всякий раз, когда она обнимала сына, одновременно вспоминала, как намеревалась избавиться от Ивана. В то время она не соображала ничего, а сейчас ее терзала жгучая вина за те мысли, продиктованные страхом остаться наедине с маленьким ребенком. Почему-то Камилла сразу отсекла помощь излишне принципиальной и строгой матери, боялась навлечь на себя ее гнев, а как было стыдно… словно она последняя шлюха из притона.
Надежда Артемовна уловила: с дочерью что-то не так, наблюдала за ней и поймала с таблетками – какая пошленькая тривиальность, безответственность. Мать не позволила ни умереть ей, ни избавиться от ребенка, поймав за руку дурочку. Без сюсюканий, а со свойственной прямотой Надежда Артемовна объяснила, что за удовольствия тоже надо платить, так устроен мир, платят все абсолютно. Кто-то дальнейшими успехами – если не нарушит законы мироздания, а кто-то крахом амбиций, когда переступит через все запреты. Расплата Камиллы – ребенок, она обязана его принять, и это не наказание, а наука. Впавшей в депрессию бедняжке сложно было понять, о чем шала речь, тем не менее суровая и бескомпромиссная Надежда Артемовна поддержала ее и окружила заботой опять же без сюсюканий.
– Боже мой, Ваня… – отстранив от себя сына, рассмеялась Камилла, забыв на минуту о двух смертях за плечами. – Какой ты грязнущий… а чернозем под ногтями… Мама, он легко одет, ведь на улице прохладно.
– Ничего, пусть иммунитет тренирует, – сказала бабушка.
Ваня лишь шмыгнул носом, спрятав руки за спину, и, нахмурив брови, уставился на маму серо-голубыми глазами, показывая своим видом, что его устраивают потеки и грязные руки.
– Ма, а где папа? – вдруг вспомнил мальчик.
Папа… и болезненный толчок в сердце на миг перехватил дыхание Камиллы. Она погладила его по щеке, натянув улыбку, но ответить… А что отвечать ребенку?
– Он уехал, – подсказал Платон.
– Дядя Платон! – наконец заметил Ваня гостя, несмотря на то, что тот сидел рядом с мамой. Но мужчины однозадачные существа, Ваня пусть маленький, но тоже мужчина. – Привет, дядя Платон.
– Привет, дружище, – протянул тот ему руку.
Мальчик по-мужски и со всего маха ударил своей ладошкой о мужскую ладонь, затем снова повернулся к Камилле, задав следующий вопрос:
– Ма, а папа надолго уехал?
– Очень надолго… – вымолвила едва слышно она, гадая, как долго придется врать сыну. – А что у тебя под футболкой шевелится?
Ваня запустил руку за пазуху и вытащил… Камилла,
