Лисий след на снегу - Екатерина Алексеевна Шелеметьева
Изредка поглядывая на часы, Дмитрий складывал теплые свитеры, шерстяные носки и рубашки в дорожный рюкзак и вспоминал, как двадцать пять лет назад ему предложили написать материал о таежном рок-фестивале. Дмитрий тогда учился на втором курсе университета и от таких предложений не отказывался. В конце концов, журналисту нужно имя, а оно само себя не сделает. Так что он, недолго думая, согласился осветить главное культурное событие далекого таежного края и приехать на фестиваль аж за шесть сотен километров от родного города.
Вот только одному тащиться к черту на рога было лень, и Стриженов позвал Алису.
— Аля, а махнем на Север? В лес, в тайгу, за туманом! Давай, а? Напишем о северных рокерах. Там знаешь какие суровые мужики?! Рыбаки, охотники, здоровенные, как богатыри, а в душе романтики. Песни пишут, стихи, на гитарах у костра бренчат. Не то что мы тут, циничные подростки. — Стриженов усмехнулся.
— Давай, — не раздумывая, согласилась Алиса, поправляя подол красивого трикотажного платья, выглядывающего из-под пальто.
Была осень. Листья желтели, облетали с деревьев и шелестели под ногами. До сессии было далеко, так что каждый вечер Стриженов и Алиса часами гуляли по улицам родного города, вдоль набережной, вдоль парков и скверов от квартиры Алисиных родителей до университетской общаги.
— Серьезно?! — Дима даже опешил, оттого что подругу не пришлось уговаривать.
— А почему нет? Завтра утром встретимся на автобусной станции и махнем. Ты журналистом, я фотографом. Годится? Только, Дим, я дома скажу, что в Новосибирск на конференцию, а то мама переживать будет, тайга все-таки.
Стриженов тогда поразился, как же легко Алиса согласилась с ним ехать. И всю дорогу удивлялся, глядя, как быстро городская девочка Аля Куратова превратилась в дикую рыжую лисицу. Как легко, шутя и играючи, общалась она с бородатыми рокерами, подпевала им, фотографировала, смеялась, училась играть на гитаре, перебирала струны тонкими своими пальцами. Как разгорался в ее глазах лукавый хитрый огонь, и люди вокруг, взрослые, суровые таежные люди попадали под ее колдовское обаяние.
Там, на таежном фестивале, Аля стала для Стриженова рыжей Лисой. Там он понял, что влюбился в эту лисицу, и поклялся никогда ее не отпускать. А на обратной дороге на заднем сиденье старого пропахшего бензином автобуса Лиса и Стриж придумали второе правило настоящей дружбы: если друг позвал тебя на край света, если ты ему по-настоящему нужен, отправляйся не раздумывая.
Сегодняшний Стриженов видел много медвежьих углов и не раз бывал на краю земли. Порой он даже сомневался, что она действительно круглая, слишком много было у нее границ, обрывов и острых углов. Он вообще во многом теперь сомневался: в законах, в религиях, в людях, в своем государстве, и, чтобы верить хоть во что-то, верил в те почти детские правила настоящей дружбы и собирался в дорогу, потому что Лиса прислала ему документы, потому что просила совета и хотела позвать его в Исландию. Хотела позвать, он был уверен. Жаль, не успела.
Добраться до Рейкьявика, столицы Исландии, Стриженов решил с пересадкой в Риге. Это оказался самый бюджетный и быстрый вариант. Еще ночью, утвердившись в решении искать Лису, Дмитрий купил билеты, а сейчас прибыл в аэропорт и отправился в свою спасательную экспедицию.
Бессонная ночь давала о себе знать, и весь первый полет из Петербурга в Ригу Стриженов спал. Он открыл глаза только после посадки, подхватил вещи и вышел из самолета. Четверть часа спустя, пройдя таможню, Дмитрий зашел в кафе аэропорта, заказал черный кофе и сел за столик возле большого панорамного окна. Прошло минуты две, и к нему подошла официантка. Немолодая, лет пятидесяти, полная женщина, с уставшим, но приветливым лицом.
— У вас что-то случилось? — спросила она по-русски без акцента, подавая Стриженову кофе в маленьком бумажном стаканчике и осторожно, искоса рассматривая его.
Дмитрий вопросительно приподнял брови и дежурно улыбнулся.
— У вас такой вид, как будто случилось что-то плохое и вы не знаете, что делать. — Женщина смотрела на журналиста внимательно и участливо, дожидаясь ответа.
— Друг попал в беду, — неожиданно честно и серьезно ответил Стриженов.
— Вы сможете помочь? — так же серьезно поинтересовалась официантка.
— Надеюсь.
Она улыбнулась и кивнула, словно и не ожидала другого ответа.
— Хотите крендель? Свежий, только привезли. Ваших проблем не решит, но, может, настроение поднимет.
— Тоже немало. Несите ваш крендель. — Дмитрий снова улыбнулся официантке на этот раз вполне искренне.
Перекусив, он поднялся из-за стола, кивнул на прощание доброй участливой женщине, вышел из кафе. В ожидании своего рейса стал разгуливать по залу аэропорта и разглядывать сонных путешественников.
О Лисе Стриженов не думал. Просто не мог, потому что многолетний опыт в аналитической журналистике и сыскном деле подсказывал: Алисы, скорее всего, нет в живых. И в то же время интуиция нашептывала журналисту, что она где-то там, среди снега, и он сумеет ее найти.
Минувшей ночью Стриженов много раз упрекал себя за эти мысли. За эту глупую неоправданную отчаянную надежду, что сводит с ума родственников без вести пропавших, не дает им принять очевидные факты и смириться. Но поделать он ничего не мог и сейчас просто гнал прочь любые мысли о Лисе.
За огромными панорамными окнами аэропорта шел дождь. Знаменитый январский дождь, как называл его Дмитрий. Журналист смотрел на крупные капли, скользящие по стеклу, и вспоминал, как в первый раз искал пропавшего. Это было лет двадцать назад, Дмитрий тогда только вернулся из Европы, поселился в Питере, работал репортером в районной новостной газете. Уже заканчивалась осень… Стояли холодные дождливые дни, а ночью столбик термометра не поднимался выше нуля. В тот день редактор отправил Стриженова в лес на окраине города просто понаблюдать за ситуацией.
— Там пацан какой-то пропал, — равнодушно сообщил он, — сейчас спасатели и поисковые отряды его ищут. Съезди, понаблюдай, пообщайся с родителями, с эмчеэсовцами. Напиши статью.
В этом лесу в годы войны были то ли катакомбы, то ли подземные склады с оружием. Детей эти истории привлекают, вот и лезут туда, как тараканы. В восьмидесятых катакомбы засыпали, тоже после несчастного случая
