Я тоже киллер - Мирон Алексеевич Марусич
Но оставим на время Москву, она далеко, хотя, видно, не очень. Семён, как всегда, никого не трогал и разгребал навоз, трогали, как оказалось, москвичи, причём не все проживающие в настоящее время в столице, нет, только те, что приехали в колхоз на двух джипах.
Бритоголовые парни, до того исправно покупавшие в колхозе оптом за небольшие наличные молоко и возившие его в столицу, потребовали какие-то долги. Конечно, последнее время они помогали председателю запчастями, но, как он считал, безвозмездно и явно не на сумму, предъявленную к оплате.
Москвичи во главе с заправлявшим всем кагалом Виталиком приехали, предварительно подготовившись. Кроме джипов с ними, натужно кряхтя, прикатил небольшой старенький рефрижератор. В уплату за долги они без базара потребовали забить десятка три коров.
Председатель долго и нудно пытался объяснить, что коровы молочные и забою не подлежат, но неумолимый Виталий не внял и заехал главе колхозного хозяйства в репу. Председатель упал в колхозную пыль (возможно, это был навоз) как подрубленная браконьером ёлка, из носа потекла кровь вперемешку с соплями.
Разом заорали доярки, подбежало несколько мужиков, ещё твёрдо стоящих на ногах в послеобеденное время, и Семён в их числе.
Завязалась драка, так, не драка, просто грубое и методичное избиение оказавшихся неподалёку колхозников. Далее последовал такой же методичный забой жалобно мычавших коров. Сделав своё чёрное дело, москвичи уехали, пообещав вернуться за остальным мясом через пару дней.
Семён охал и стонал, когда баба Маня фиксировала его перелом и мазала многочисленные царапины и ушибы густой пахучей мазью. Она была потомственной знахаркой и знала толк в травах, и ей Семён доверял больше чем фельдшеру. Выхлебав стакан самогона разбитыми губами и периодически цыкая выбитым зубом, Семён поведал про беспредел москвичей. Анатолий покивал, утёр скатившуюся с семёновского глаза слезу, помрачнел и пошёл за сарай откапывать сумку со своим барахлом.
* * *
В то же время небезызвестный московский банк нанял киллера и готов был пустить его по следу Анатолия.
«Роман» – «римлянин» (лат.). Роман не выносит никакого однообразия, увлёкшись чем-нибудь, он загорается – и способен зажечь других. Он не упрямец и не диктатор, лёгок на подъём, щедр и добр с людьми.
Роман вышел из номера. После вчерашнего болела голова, он не любил водку, предпочитая вина и более демократичное пиво. Оказывается, колокола в голове могут гудеть и после пивка, которое пьётся для рывка, потом водочка для заводочки… Стоп, Роман помнил, что водку не пил, да и не мог пить. Вывод: голова может болеть и с пива, всё зависит от количества. Как говорится, от полноты налитого стакана, или ведра, что более уместно в данном случае.
В скверике возле гостиницы его уже ждали трое, нет, пятеро. Раннее утро, асфальт ещё не пышет жаром, хочется жить. Роман отхлебнул из жестянки «Колы» и оценил обстановку. Вчерашние, одного он узнал сразу, на быков не похожи, скорей всего братки, из тех, что считают себя выше всех.
Вчера, защищая честь дамы, – хотя какая у проститутки честь, – он с кем-то повздорил, и теперь предстояло собирать плоды. Прошлым вечером, когда в голове бродили пузырьки газа и весело лопались, разнося алкоголь по организму, всё казалось таким забавным и правильным.
Незаслуженно обиженная шлюха (Роман не любил, когда глумились над людьми) и шампанское с пивом, потом снова шампанское в его номере и даже любовь, короткая такая…
Он не сожалел о случившемся, хотя именно сегодня ему меньше всего были нужны неприятности. Кажется, Роман вышел на след своей жертвы, очередной жертвы. Не беда, что объект в прошлом сам был охотником, такие обстоятельства не смущали профессионала. Деньги платят, и немалые, беглец засветился именно в этом районе, вероятно, ранен, и далеко уйти не мог. Однако заминка явно не ко времени.
Романа потихоньку оттесняли от дороги, бежать некуда, оружия при себе нет, вопреки бытующему представлению киллеры не ходят с ним постоянно. Классическая «коробочка» – двое заходят спереди, двое сзади, пятый держится в стороне. Пожалуй, убивать не собираются, хотят проучить. Роман вылил остатки «Кока-колы» на землю (травку жаль и цветочки), смял банку посредине и, быстрыми движениями согнув её несколько раз, сломал пополам, превращая её в орудие убийства.
– Ну что, козёл, вспомнил меня?!
– Да, ты тот урод, что не умеет себя вести в общественных местах.
А урод наиболее опасен, хотя и прячется за спинами своих бойцов, у него наверняка есть ствол, такие как он даже спят, пряча оружие под подушку. Ничего, главное не упустить его из виду во время драки и не пропустить момент, когда он от страха попытается стрелять.
– Братва, он обурел в натуре, пургу гонит, проведите разъяснительную работу, Колян слов на ветер не бросает. Я те говорил, козёл, что ноги переломаю, получай!
– А за козла ответишь, – выдавил Роман сквозь зубы и сделал шаг вперёд, несколько раз мелькнули острые края банки.
Ближайший из бритоголовых качков оседал на землю, зажимая исполосованное горло руками.
– Бля-я, удавлю гада, – заорал его напарник и замахал ногами, порхая как бабочка.
Роман увернулся, отступая и оставляя сбоку братков, ранее находившихся сзади. «Сегодня не ваш день», – решил он и полоснул по руке одного из нападавших. Роман не боялся смерти, он ходил с ней рука об руку и верил в судьбу. Кроме умения более чем отлично стрелять он мог убить и голыми руками, но использовать подручные средства было предпочтительнее.
Сегодня банка из-под «Колы», завтра пивная крышка или монеты, да мало ли ещё что подвернётся под руку. Кстати о деньгах, Роман вспомнил про завалявшуюся против обыкновения железную мелочь в кармане брюк.
Зажав половинки банки, с каплями крови по краям, в правой руке, он левой выудил из кармана пять рублей и двумя пальцами метнул их в глаз одного из парней, сразу же под его громкий крик сделал резкий бросок вперёд и припечатал братка ногой к дереву.
Противников осталось только трое, но обиженный вчера Колян явно нервничал и мог достать ствол в любую минуту, поэтому Роман ускорил темп. Не зря его звали Ветер, через несколько секунд ещё двое неудачно вышедших на прогулку братков расстались с жизнями. Один упал, держась за горло окровавленными пальцами, второму Роман сломал нос, ударом снизу вбивая кости перегородки в мозг.
Остался только Колян, не бросающий слов на ветер и выдёргивающий из-за пазухи волыну. Через секунду, не более, ствол показался на свет во
