Отпуск&Детектив - Татьяна Витальевна Устинова
Я тяжело опустилась на стул.
– Ох… И что теперь будет?
– Босс вернется – узнаем. – Вася поставил на стол опустевшую чашку и с силой потер лицо. – Я посплю пока, ладно? К себе не пойду, на диване прилягу.
Он ушел в гостиную. Я выпила свой кофе, совершенно не ощутив ни его вкуса, ни ожидаемого прилива бодрости, и на цыпочках, чтобы не мешать устроившемуся на диване коллеге, прокралась в кабинет. Разбирать почту в отсутствие Мамаева казалось неприличным, да и вообще было непонятно, чем уместно заниматься в такой момент.
Я все-таки села за стол с компьютером, пригорюнилась и задумалась.
Деревянный квадрат на стене неприятно мозолил глаза.
Я долго смотрела на него, потом встала, подошла к стене и решительно потянула на себя деревянные створки.
Против ожидания они легко открылись. И никакой сигнал тревоги не зазвучал – во всяком случае, в кабинете и вообще в апартаментах было тихо, только на диване в гостиной тихо посапывал Вася.
А киот не пустовал. В нем действительно помещалось произведение искусства, но совсем не то, которое я ожидала увидеть.
В обрамлении темного дерева сияла сусальным золотом фотография Екатерины Мамаевой работы Антона Бакланова – тот самый снимок, сделанный вчера. С соломенной шляпой вместо фигового листа.
– Золотая Катрин. – Я вспомнила слова Мамаева.
В голове не то щелкнуло, не то пискнуло.
Моя внутренняя «кофемашина» наконец-то переварила разрозненные факты, соображения, подозрения – и выдала готовый продукт.
Аркадий Кириллович вернулся к вечеру. Едва войдя в свои апартаменты, он распорядился вызвать Васю, доктора и Лизу. Я пригласила их, они явились без задержки, и босс объявил нам, выстроившимся в ряд на пороге гостиной, что более не нуждается в наших услугах.
– Вы можете вернуться домой, я оплачу перелет, или остаться на борту и продолжить круиз в качестве пассажиров, все расходы за мой счет. – Мамаев явно устал, но не выглядел выбитым из колеи.
Я с невольным уважением подумала, что настоящую акулу империализма даже личной трагедией не проймешь.
– Подчеркну, что претензий к вашей работе не имею, готов дать рекомендации, оплату по контрактам произведу полностью. Благодарю за службу, с этого момента вы свободны.
Вася молча кивнул и вышел. Доцент Арутюнян открыл рот, снова закрыл его, пожал плечами, развернулся и тоже удалился. Лиза, плаксиво кривясь, пробормотала слова соболезнования и выбежала. Я осталась стоять, пристально глядя на босса.
– Хотите что-то спросить или сказать, Индия?
На самом деле Аркадию Кирилловичу явно было неинтересно, что я могу спросить или сказать. Он уже повернулся, чтобы уйти, даже взялся за ручку двери кабинета, но я произнесла:
– Всего два слова. «Золотая Адель»!
Мамаев сначала замер вполоборота, а затем распахнул дверь и подвинулся:
– Заходите, поговорим.
В кабинете он сел за стол, а я прошла к окну с видом на остров.
– Продолжайте, – сухо сказал босс.
Я повернулась к нему.
– Что будет с Антоном?
– Это решит суд. Свидетели видели, что он толкнул Катерину, и дали соответствующие показания местной полиции. Однако оба – и ассистент фотографа, и эта девушка-гример…
– Клавдия.
– …уверены, что произошел несчастный случай. Фотограф и модель спорили, он крайне бурно жестикулировал, а она стояла слишком близко к обрыву. Он ничего такого не хотел.
– Он-то да, – кивнула я. – А вы, Аркадий Кириллович? Именно такую развязку планировали?
– Не понимаю вас.
– Понимаете.
Я подошла к киоту и распахнула деревянные створки.
– Как вы назвали вчера это фото – «Золотая Катрин»? Подходяще. Но я уверена, что до недавнего времени тут помещалось другое произведение искусства. Не покажете мне его?
С минуту Мамаев молчал. Я уж подумала – откажет мне и прогонит прочь, но неожиданно он усмехнулся, встал из-за стола, открыл встроенный сейф в стене и вынул оттуда небольшой бумажный лист.
– Уж извините, в руки не даю, сами понимаете, музейная ценность.
– Понимаю, – согласилась я, жадно разглядывая рисунок.
С виду – ничего особенного. Довольно небрежный карандашный набросок дамы, сидящей в кресле.
– Не впечатляет? – съязвил Аркадий Кириллович.
– Не впечатлил бы, если бы я не знала, сколько вы за него заплатили на аукционе. Это же Густав Климт, не так ли?
– Разбираетесь в искусстве?
– Не очень. Но знаю, что это один из сотни набросков к самому известному произведению Климта – портрету Адели Блох-Бауэр, известному также как «Золотая Адель». Читала историю этой дамы.
Мамаев запер рисунок в сейф, вернулся за стол и всем своим видом показал, что готов слушать дальше.
Я не заставила себя упрашивать.
– Адель Блох-Бауэр была женой немолодого сахарозаводчика и покровителя искусств Фердинанда Блоха – и любовницей Климта. Ее муж узнал о связи Адель с художником и придумал хитрый ход. Он заказал Климту портрет супруги в расчете на то, что за время работы над картиной любовники пресытятся друг другом. Так и вышло. Еще бы! Ведь Климт писал «Золотую Адель» долгих четыре года, сделал больше ста набросков, пока получилось так, как он хотел.
– И вы провели параллель?
– Она очевидна, не так ли? Вы узнали о романе Екатерины Максимовны с Антоном. Конечно, сейчас другие времена, и развестись с неверной супругой не составило бы труда, но только не для вас. Ведь вы переписали на нее значительную часть своих активов.
– Все-то вы знаете.
– Не все, – возразила я. – Скажите, случайными людьми в большом количестве вы в этом круизе окружили себя специально? Доктор, ночной и дневной секретари, горничная, само это строгое расписание – все нужно было на случай, если в какой-то день и час вам понадобится алиби? Полагаю, вы единственный наследник своей жены.
– Думаете, я планировал преступление?
– Во всяком случае, рассчитывали на что-то подобное, – рассудила я. – Наверняка выяснили, что Бакланов вспыльчив, знали ту его историю с избитой моделью… В любом случае добром все не кончилось бы, так или иначе, но после этого круиза любовники расстались бы.
– Еще что-то? – Аркадий Кириллович слегка приподнял брови.
– Все. Финита ля комедия. – Я встала и пошла к двери.
– Вы же понимаете, что все это абсолютно недоказуемо? И ненаказуемо.
– Абсолютно, – согласилась я.
И уже вышла из кабинета, когда услышала за спиной неожиданное:
– Индия, а ведь вы прошли испытательный срок. Хотите в штат? Я люблю умных людей.
– А я – порядочных.
Я без вульгарного стука, но плотно прикрыла за собой дверь кабинета.
Прошагала по коридорам, вышла, жмурясь от солнца, на палубу. Кажется, никогда еще не была здесь белым днем…
У бассейна все шезлонги были заняты, в воде мокли, плавали, плескались безмятежные люди. Похоже, пассажирам о трагической гибели жены олигарха не сообщили –
