Мечты, присыпанные пеплом - Наталья Вячеславовна Андреева
– Мама, я не доносчица! – вспыхнула Фатьма. – Не пойду!
– Пойдешь, – жестко сказала Валиде. – У этой дьяволицы теперь есть сын. Уж с кем мне не хотелось бы бороться за власть, так это с ней. Она умна и очень хитра. Гораздо умнее, чем ты, хоть ты и царской крови, Фатьма. Не обижайся, мать правду говорит. Уберечь вас можно, только выдав замуж за надежных людей. А вы упрямитесь.
Фатьма подавленно молчала. Она будто игрушка, вещь, а не человек. И мать, и брат, и жены брата – все дергают несчастную султаншу за ниточки, а своей воли у нее нет. Но есть желания. Уж если отдаться чье-то воле, так пусть это будет любимый мужчина. И все, кто мешает счастью Фатьмы – ее враги.
…На рынок они с Шекер Пара отправились с наступлением сумерек, когда жара немного спала. Две женщины, похожие на экзотических бабочек в своих коконах из тончайшего яркого шелка, чьи нежные крылышки тщательно спрятаны от посторонних глаз. Лица закрыты, волосы убраны под хиджабы. Никто не знает, что это султанши, хотя…
Разве от народа что-нибудь скроешь?
– Вот она, дьяволица, – внезапно услышала Фатьма и вздрогнула. – Толстая, как бочка. Лопает в три горла, ненасытная тварь, а мы голодаем!
Фатьма невольно схватила Шекер Пара за руку: неужто не боится?
– Колдунья!
– Убийца!
– Чтоб ты сдохла! – неслось им вслед.
Народ ненавидел султанских жен, которые опустошали казну. Это из-за них султан вводил все новые и новые налоги, а то и откровенно грабил купцов, ремесленников и крестьян. Ибрагиму было все равно, как живет его народ, и народ отвечал ему враждой, сначала тайной, а теперь и открыто высказывал недовольство. Стамбул стал похож на пороховую бочку, осталось, чтобы и знать потеряла терпение. Кто-то должен был зажечь фитиль. И тогда рванет!
– Сюда, – Шекер Пара проворно нырнула в одну из дверей.
Оповещенный о визите султанш ювелир уже ждал. Настроения после свары на рынке у Фатьмы не было совсем, и она нехотя стала перебирать дорогие украшения. К ее удивлению, Шекер Пара тоже смотрела на них лишь из видимости. И будто прислушивалась. К чему?
– Выбрали что-нибудь, госпожа? – нетерпеливо спросила она.
– Вот эту шкатулку, – Фатьма взяла наугад одну из безделушек.
Шекер Пара тоже ткнула пальцем в золотой браслет:
– А мне это.
Фатьма с удивлением отметила, что браслет с рубинами. Всем известно, как Шекер Пара их ненавидит, потому что Валиде нарочно задаривает ее именно рубинами.
«Что это с ней? Похоже, украшения ее совсем не интересуют. Но тогда зачем мы здесь?»
– Выпусти нас через черный ход, – велела Шекер Пара ювелиру. – Чернь недовольна, что мы здесь.
– Понимаю, госпожа. Идемте. Прошу вас – сюда.
Султанши поспешно нырнули в низкую дверь, за ними – слуги. Повеяло прохладой и пахнуло сыростью. Потолок был низким, где-то в темноте капала вода. Это, похоже, была кладовая. Фатьма наткнулась на что-то мягкое и невольно закричала, когда это мягкое зашевелилось.
Дом ювелира, на первом этаже которого и находилась лавка, оказался большим, задних комнат было много, и они напоминали запутанный лабиринт. Здесь жили домочадцы мастера и его слуги. Комок тряпья под ногами у Фатьмы оказался маленькой девочкой, которая, похоже, пришла полакомиться втихаря чем-то вкусным. Ребенок не издал ни звука, увидев женщин и их свиту. Фатьма еще никогда такого не испытывала, это было настоящее приключение. Даже когда казнили ее братьев, султанша была вне опасности, ее хранили под семью замками, как драгоценную монету. Да она таковою и была. За нее покупали преданность визирей, связывая их с падишахом кровными узами. Вокруг Фатьмы всегда была роскошь, и вот она увидела нищету. Ребенка, крадущего еду.
Любопытство мешалось в ней со страхом, Фатьма вся дрожала, идя из комнаты в комнату и напряженно вглядываясь в темноту. И как она на это поддалась?! Никто бы ее не тронул, она ведь дочь падишаха и сестра падишаха!
«Я глупая и безвольная, правильно мама сказала», – мысленно простонала Фатьма.
Шекер Пара шла первой, казалось, она ничего не боится. Пройдя по узкому прохладному и темному коридору, они оказались, наконец, в похожем на сундук небольшом дворе. Со всех сторон женщин и их свиту окружали стены, и лишь наверху – кусочек неба, будто крышка от этого сундука, такое оно было темное. В щели еле сочился свет. Пока Фатьма переживала это захватывающее приключение, совсем уже стемнело. Она с трудом разглядела заклепки-звезды из тусклого золота.
– Сюда, – приглядевшись, кивнула Шекер Пара на одну из низеньких дверей, больше похожую на лаз. Тут уже и Фатьма их заметила, эти глухие двери. Но эта была приоткрыта.
А сундук-то с секретом!
– Что там? – с опаской спросила Фатьма.
– Посудная лавка.
– Но мне не нужна посуда!
– Эта нужна, – усмехнулась Шекер Пара. – Я вас уверяю, госпожа, что такой посуды вы во всем мире не найдете. Еще благодарить меня будете. Рабы пусть тут дожидаются. Скажите им, что мы идем за покупками.
Заинтригованная Фатьма пошла за невесткой, велев своим слугам остаться во дворе. Что за тайны?
– Карине, – негромко позвала Шекер Пара. – Седа… Где вы?
Им навстречу из темноты выступила совсем еще молоденькая темноволосая девушка.
– Он уже здесь? – нетерпеливо спросила Шекер Пара.
– Да. Ждет.
– Идите за Карине, госпожа, – обернулась Шекер Пара к Фатьме. – А я пока посуду для вас выберу. Времени мало, спешите.
– Одна я никуда не пойду! – испугалась Фатьма, когда девушка по имени Карине схватила ее за руку и потащила в темноту. – Пусти меня!
Но девушка неожиданно оказалась сильной, и Фатьма испугалась еще больше. Неужели ее похитили? Но зачем? От страха у султанши подогнулись ноги. Она позволила Шекер Пара завлечь себя в ловушку!
– Пусти… – из последних сил взмолилась Фатьма, почти уже потеряв сознание. Она не привыкла к насилию, во дворце до султанши никто и пальцем не смел дотронуться.
– Тише… – ее подхватили сильные руки. – Иди сюда… ко мне…
– Исмаил, – удивленно прошептала она. О, Аллах, этот голос! Будто сладкая музыка. – Ты здесь…
– Это дом моего отца.
– Отца… Но…
Фатьма пригляделась. Они были в маленькой комнате, где горела единственная дешевая масляная лампа. Повсюду была посуда, медная, серебряная…
– Не самое подходящее место для свидания, но что делать, – рассмеялся вдруг Исмаил. – Я не видел тебя сто лет… Я соскучился…
И он стиснул ее так, что Фатьма невольно застонала. Тут же в ее рот, заглушая стон, впились его нетерпеливые губы. Она словно нырнула из ледяного
