Игра на двоих (СИ) - "Кошка с крыльями бабочки"
- Пада, в последнее время, этот твой задний орган слишком чувствительный. Расслабься. В любом случае мы с тобой не в проигрыше. Поймает его Кортез – заебись. Упустит его Кортез – еще больше заебись. Так что выдохни и кинь в меня пончиком.
Падалеки сделал так, как посоветовал напарник. Где-то в глубине души Джаред отчаянно хотел, чтобы Морган ушел с подделкой. Потому что тогда тот обязательно проверит холст и прочтет послание. От этих мыслей на лице у Падалеки заиграла до невозможности глупая улыбка, за что он и был вознагражден обеспокоенным взглядом Маннса.
Все началось в среду. С самого открытия музея все агенты в гражданском уже были на точках. Команда из Нью-Йорка курсировала вокруг здания. А Падалеки с Маннсом сидели в служебном фургоне, наслаждаясь спертым, нагретым воздухом, пропитанным ароматами протухшей пиццы, грязных носков и Бог знает чего еще.
- Как я люблю сидеть в засаде! Чего только стоят эти запахи! Однозначно, не один агент Калифорнийского Бюро провел здесь массу часов, выслеживая очередных нарушителей правопорядка! Пада, ты хоть понимаешь, что сейчас мы вступили в самый настоящий контакт с коллегами, обмениваемся, так сказать, практическим опытом!
- Маннс, заткнись, а?
Они сидели в этом фургоне уже черт знает сколько времени, проголодались, мышцы затекли и все это не располагало к хорошему настроению.
- С удовольствием! Просто когда я говорю, этот запах не настолько отвратителен.
- Да ты просто глоток свежести! Альпийские луга, морской бриз и морозная свежесть в одном флако... Что за херня?..
Падалеки даже подпрыгнул на кресле и уставился напряженным взглядом в монитор. На экраны служебных компьютеров были выведены картинки со всех камер в музее и с тех дополнительных, что установили федералы, и теперь напарники имели полную картину происходящего.
В музее царило оживление. Обеденный перерыв привлек в храм искусства клерков из соседнего офисного здания и пенсионеров. Оказалось, что в местном доме престарелых есть традиция по средам выбираться в городские музеи. И именно сегодня на очереди был Хантингтонский музей.
Джаред сжал челюсти и гневно пробормотал:
- Кортез знал про это?
Маннс был также удивлен. Поправив наушник, он вслушался в переговоры агентов.
- Кортез в полной жо... в полном недоумении.
Джаред лишь криво улыбнулся, внимательно следя за происходящим на мониторах. Маннс перестал вслушиваться в переговоры и подцепил гарнитуру к аппаратуре, врубив громкую связь.
Агенты сухо переговаривались, было слышно, что ситуация начинает выходить из-под контроля. К некоторым служителям закона подошли бабушки и стали увлеченно о чем-то спрашивать. Джаред наблюдал, как агенты под прикрытием старались от них откреститься и не мог сдержать истерично-напряженного смешка. Картина оставалась на месте. Никто не смел и близко к ней подойти.
В динамиках что-то щелкнуло и резкий писк, заставил Падалеки и Маннса скривиться от неприятного звука. Связь была потеряна на несколько секунд, но когда она восстановилась, девушка-агент отрапортовала:
- Кортез... приказал... вынести...
Опять шорох и шипение.
- Маннс, это они! Смотри за картиной!
Падалеки схватил наушник и рацию, выскочил из фургона. Отдавал указания он уже в пустоту. Частота ФБР вновь была недоступна, только шорох и шипение.
Перемахнув через капот автомобиля, едва успевшего затормозить перед ним, Джаред потерял несколько драгоценных секунд и, когда связь восстановилась, он услышал все тот же голос девушки:
- Агент Фиббс, вы забываетесь! Прямой приказ Кортеза провести учение! А теперь уйди с дороги и не мешай мне выполнять мою работу!
Падалеки даже на мгновение поверил, так уверенно и нагло голос вещал про учения. Джаред сразу же прокричал в рацию:
- Агент Фиббс, задержать!
Но связь опять была прервана.
Не останавливаясь и не сбавляя темп, Падалеки обежал здание, и успел заметить, как выйдя с черного хода, девушка и парень с футляром для картин на плече в костюмах, очках и со значками федеральных агентов легко впрыгнули в черный безликий фургон, который сразу же взвизгнул колесами и сорвался с места.
Падалеки, выругавшись, отвернулся от дороги и двинулся к Маннсу, который уже приближался к входу. Они вбежали в музей, на ходу наорали на попавшихся на пути агентов, влетели в зал, в котором была картина, и недоуменно уставились на стену.
- Ну, и что это за фигня? – спросил Маннс.
- Я, – Джаред почесал затылок и пожал плечами. – Я уверен, что это были они!
- Тогда почему… – Маннс не успел озвучить вопрос, в комнату ворвался Кортез с красным от ярости лицом.
- Падалеки! – заорал он. – Какого дьявола ты тут делаешь?! Я сказал тебе прижать свою жопу и следить за мониторами!
- Я следил, – пытался оправдаться Джаред. – Морган был здесь!
- Ты его видел?
- Нет, не совсем, но…
- Тогда кто тебе позволил покинуть свой пост, наглый щенок?!
- Но они же вынесли холст!
- А это тогда что? – Кортез махнул рукой на стену, на которой преспокойненько висел «Голубой мальчик».
- Я не знаю, – Джаред растеряно окинул взглядом картину. Что-то тут было нечисто, но что?
- Я этого так не оставлю, Падалеки! Ты неуправляем и непредсказуем! Таким кадрам не место в Бюро!
- Сэр, – только что вошедший агент Фиббс посмотрел на Кортеза с преданностью в глазах, – учения прошли нормально?
- Учения? – Кортез явно был сильно удивлен.
- Нужно проверить холст, – Джаред дернулся к картине.
- В сторону, Падалеки! – рявкнул на него Кортез. – Ты ослушался прямого приказа, я отстраняю тебя от дела!
- Господи! Бога ради! Кортез, вместо того, чтобы орать, как потерпевший, картину проверь! И отправь машину, может, успеем перехватить фургон, хотя шансов мало. Фургон черный, без номеров, – и добавил тише: – Морган всех нас обставил.
Кортез с шумом втянул воздух и сквозь зубы рыкнул:
- Пшел вон!
Падалеки устало прикрыл глаза, поворачиваясь к выходу:
- Да пожалуйста! Тупоголовый…
- Что ты сказал, Падалеки?
- Ничего.
- Готовы? – спросил Дженсен и, дождавшись утвердительных кивков, стукнулся кулаками с Мэттом. – Давай!
Мэтт, одетый в костюм, накинул на шею цепочку, с висевшим на ней значком федерального агента, и, подмигнув ребятам, вышел из фургона.
- Наушник не забыл? – спросила София.
- Обижаешь, детка.
Уверенной походкой он направился к Хантингтонскому музею.
- Камеры наши, – сообщил он через несколько минут.
- Отлично. Соф, – Дженсен улыбнулся ей. – Расчисти мне дорогу, дорогая.
- Легко, дорогой.
Дженсен усмехнулся, услышав, как София строит федеральных агентов, взял футляр с картиной и тоже поспешил к музею. Он прошел незамеченным и без помех оказался в нужном зале, Мэтт с телефоном в руках уже был там.
- Заходи, – улыбнулся он, его пальцы быстро бегали по клавишам. – Камера передает статичную картинку, нас не видят.
Дженсен кивнул и быстро заменил местного «Голубого мальчика» на того, что принес с собой.
- Готово. Подгони машину, – бросил Дженсен через плечо.
Мэтт показал ему большой палец и отлепился от стены.
- И, Мэтт, – он улыбнулся обернувшемуся другу, – обеспечь нам радио молчание.
- Ясен пень! – Мэтт тоже широко улыбнулся. – Жду вас у черного хода.
- Соф, я закончил, выхожу. Прикрой меня.
- Поняла.
Он вышел из зала, направляясь к выходу, когда услышал голос за спиной:
- Куда это ты картину потащил?
Дженсен выругался одними губами и повернулся, надменно выгнув бровь.
- У вас какие-то вопросы, агент, – он демонстративно пригляделся к значку, висящему у того на груди, – Фиббс?
- Да! Почему картина у вас?
- Падалеки, – начал Дженсен, но Фиббс перебил его.
- Падалеки тут ни при делах. Опытом не вышел! – ядовито высказался он. – Кортез в курсе этого?
- Кортез это приказал! – рявкнул Эклз.
