Надежда Зорина - Оборванные струны
Эта последняя мысль почему-то испугала Андрея не меньше, чем возможность Венькиной смерти. Он попытался ее отогнать, но она крепко засела в голове и потребовала действий. Андрей вздохнул и понуро поплелся к шкафу, где Балаклав хранил документы.
Все было на месте, кроме водительского удостоверения: и паспорт, и страховое свидетельство, и даже медицинский полис (кто бы мог подумать, что он у этого оболтуса имелся?). Никуда он не сбегал! Андрей вскинул руку и издал радостный вопль и тут же себя одернул: чего он, дурак, веселится? Да, не сбежал, но ведь ничто не указывает на то, что его друг жив-невредим. И где искать его, совершенно неизвестно. Даже с чего начать, непонятно…
Нет, это-то как раз понятно. Только не с чего, а с кого — с этой женщины. Узнать, кто она такая, пробить… Однако без компьютерной помощи Веньки искать этого самого Веньку очень трудно. Но есть и другой путь — Бородин. Установить личность женщины можно и посредством милиции. Во все посвящать Илью пока не стоит, но фотографию послать можно.
Немного приободрившись — наметился хоть какой-то путь, — Никитин вышел из квартиры Балаклава. Вставил в замок свое воровское устройство, чтобы закрыть дверь, и тут его царапнула новая неприятная мысль: а ведь дверь-то была закрыта ключом, получается, Вениамин закрывал ее сам. Но он предпочел отмахнуться от догадки, быстро сбежал по лестнице вниз, сел в машину и поехал в офис.
Маленький коллектив агентства «Инкогнито», с исчезновением Вениамина ставший прямо-таки крошечным, пребывал в состоянии полного уныния. Офис находился на первом этаже и хорошо просматривался с улицы, поэтому сотрудники всегда задергивали шторы. Но сегодня, видно, о такой мелочи никто не подумал. Денис сидел у окна и в задумчивости смотрел вдаль — вошедшего Андрея он не заметил. Ольга, подперев рукой щеку, созерцала стену. Создавалось впечатление, что в таком неподвижно унылом состоянии они находятся уже не первый час и вытащить их из этого ступора будет непросто. Но едва Никитин вошел, нарочно громко стукнув дверью, они оба вскинулись и бросились к нему.
— Ну что? — спросила Ольга, забыв поздороваться.
— Узнали что-нибудь? — тоже, вместо приветствия, спросил Денис.
Он не говорил им, что едет домой к Балаклаву, но они догадались сами. Не имело смысла дальше что-либо от них скрывать, и Никитин рассказал о результатах своей не вполне законной вылазки. Денис и Ольга согласились, что начинать нужно именно с прояснения личности женщины.
— Думаю вырезать подходящий кадр из фильма, где лицо хорошо видно, и послать Бородину, пусть пробьет по своей базе — может, она уже давно сидит, тогда…
— Тогда дело дрянь, — закончил Денис. — Если не она виновата в исчезновении Вениамина, то я не знаю.
— Разве я сказал, что она виновата? — Андрей недовольно нахмурился. — Ты, наверное, плохо слушал. Я говорил, что нужно просто установить ее личность, узнать, где она сейчас находится, ну и в соответствии с этим действовать. Если сидит, то тут ничего не попишешь — к ней у нас доступ закрыт, а если не только на свободе, но и вообще вне подозрений — другое дело. Мы сможем… — Он посмотрел на Дениса, вид которого в этот момент не внушал доверия, махнул безнадежно рукой и раздраженно закончил: — То есть я смогу поближе с ней познакомиться. Вряд ли удастся добиться от нее откровенности, но поговорить можно, так, на общие темы, может, что и всплывет. Еще хорошо бы пробить электронный адрес, с которого послали нам и Балаклаву это письмо. Не знаю, как без Вениамина это устроить, Бородин тут не поможет. Да и полностью посвящать в это дело его не хотелось бы.
— А если попробовать пока просто написать на этот адрес? — предложила Ольга.
— Думал, но… черт его знает, на кого можем нарваться. Неизвестно ведь, со своего адреса этот человек послал письмо или воспользовался чужим ящиком. Рискованно, но… Ладно, попробуем. Напишем что-нибудь нейтральное.
— Например, назначим встречу, — предложил свой вариант Денис, надеясь реабилитироваться, но рассердил не только Никитина, но и Ольгу.
— Ты что, совсем дурак? — накинулась она на него. — Тебе же сказали: нейтральное.
— Ну, тогда ждем подробностей. Он же писал: подробности при встрече, — не унимался Денис.
— Нет, не годится! — Андрей в задумчивости закурил, но тут же испуганно затушил сигарету, представив, как занудит Венька: возле компьютеров курить он не позволял. И рассердился, сообразив, что никто не занудит. — Не то, совсем не то! — стукнул он в раздражении ладонью по столу — вспомнился разбуженный балаклавский компьютер, и он совсем затосковал. — Да я и не знаю, не до конца понимаю, чего мы хотим.
— Чтобы этот человек как-то проявился, — подсказала Оля, — если это он. Или чтобы стало понятно, что это не он, то есть письмо послано с чужого ящика.
— Не знаю, ничего подходящего не приходит в голову, — жалобно проговорил Андрей. — Венька бы что-нибудь придумал, да ему и придумывать ничего не пришлось бы — просто пробить адрес.
— Не переживайте вы так, Андрей Львович, он обязательно найдется. — Оля ласково на него посмотрела, подошла ближе, и Андрею представилось, что она собирается его погладить, утешая, как взрослая женщина маленького ребенка, и стало уже не просто тоскливо, а прямо-таки невыносимо. На глаза навернулись слезы, он отвернулся, быстрым шагом прошел к окну, распахнул форточку, закурил. — Давайте поздравим его с Днем России, завтра же 12 июня. По-моему, вполне нейтрально.
Ольга села за компьютер, вошла в почту. И тут возникло новое препятствие.
— Не знаю, как к нему обращаться, не писать же «Дорогой друг!». Ни имени, ни пола. И по адресу ничего не вычислишь. [email protected]… Что такое fleur?
— Цветок, — машинально проговорил Андрей.
— Это я знаю, но… Что-то такое вертится, не могу уловить. — Ольга о чем-то задумалась.
— Пиши: «Привет!» Да и не все ли равно?
Оказалось, что действительно все равно. Напрасно они потратили столько времени, изобретая варианты, напрасно спорили. Адрес был заблокирован.
— По первому пункту пролетели, — подытожил их неудачу Денис. — Что ж, теперь вся надежда на Бородина. Но тут-то все просто. Скинем фильм в компьютер, вырежем кадр и пошлем.
Очень скоро выяснилось, что вовсе не просто. И Андрей, и Денис, и Ольга были весьма посредственными компьютерщиками. Возились они долго, но безуспешно.
— Ничего у нас без Веньки не получается, — снова затянул свою слезливую арию Никитин и вдруг осекся, замолчал. — А знаете, — заговорил он через некоторое время, — мне сейчас пришла в голову мысль: может, Балаклава похитили именно для того, чтобы мы не смогли раскрыть это дело? Здесь все построено так, что без программиста мы шагу ступить не можем. И этот фильм, и адрес, да и все вообще. Веньку нейтрализовали, а нового программиста, и высококлассного, и такого, которому можно довериться, быстро найти трудно. Да невозможно найти! В таком случае… есть надежда.
— Все зависит от того, как, собственно, его нейтрализовали, — ляпнул Денис, тут же испугался, что опять разразится гроза над его глупой головой, отвернулся к компьютеру и заработал с удвоенной силой.
В конце концов именно ему удалось вычленить злополучный кадр. Все его глупости были забыты, Дениса расхвалили и произвели в и. о. компьютерного гения на время отсутствия Вениамина.
Андрей позвонил Бородину и договорился с ним о встрече. Посылать фотографию по электронке он передумал: у вечно загруженного работой Ильи не скоро бы руки дошли заняться еще и его делом, а так не отвертится.
* * *Бородин пил чай — кроваво-красного, какого-то зловещего цвета, — вопреки обыкновению; в его арсенале имелось всего лишь два напитка: кофе и пиво.
— Привет! — Он отхлебнул из кружки, сморщился и протянул Андрею руку. — Гипертония привязалась, — пожаловался он, кивая на кружку, — перевели вот на эту кислятину. — Он снова отпил и снова сморщился. — О Вениамине все так же, ничего не слышно?
— Не слышно. — Андрей вздохнул. — Я как раз по его поводу. — Он достал распечатанную фотографию, положил перед Бородиным. — Это мы нашли в Венькином столе, — начал он бодро и замолчал, смутившись: ему неудобно было использовать Илью втемную, что-то было в этом нечистоплотное и подлое. Открытый, бесхитростный Бородин так доверчиво посмотрел на него, что Андрей совсем застыдился. «Словно ребенка обманываю», — подумалось ему. Но делать было нечего. О фильме рассказывать рано. Да, рано, рано, совсем нельзя сейчас о фильме рассказывать. Почему рано, почему нельзя, он и сам бы не мог ответить, но чувствовал, что так оно и есть. Потом, позже, когда настанет «можно», он все объяснит, извинится, стерпит обиженную ругань Ильи, согласится, что свинья неблагодарная, но сейчас…
Бородин взял фотографию, долго вертел ее в руках, внимательно рассматривая, вздохнул, покачал головой.
