Джон Берли - Детектив Уайклифф и охота на диких гусей
— А братья как, мирно живут, ладят?
Женщина склонила голову набок:
— Ну, со стороны-то оно так, но я сомневаюсь. Дэвид много ездит, говорят, он хорошие связи завел с коллекционерами и все такое. Он любит все время мотаться, ездить, а Джозеф — нет, он домосед. Но мне кажется, Джозефу совсем не нравится, как у них дела идут.
Кафе стало заполняться народом, и толстуха принялась расхаживать от прилавка к столам. Хотя двигалась она намеренно неспешно, но успевала принять все заказы и подавать пищу вовремя, да еще и обменивалась последними сплетнями с посетителями.
— Выпьете что-нибудь? — спросила она у Уайклиффа.
— Да, легкого пивка, пожалуй.
Жаркое было вкусным, но все-таки добавки брать не хотелось. Среди завсегдатаев заведения было на удивление много молодежи из близлежащих офисов, но большинство из них удовлетворялось всего лишь тарелкой супа и кусочком хлеба. Время от времени в зал заглядывал коротенький человечек в белом поварском колпаке, надвинутом на уши. Он обменивался с посетителями короткими приветствиями на несколько странном варианте английского.
Толстуха добродушно улыбнулась в ответ на вопросительный взгляд Уайклиффа:
— Он чех. Приехал сюда после ихней «Пражской весны» шестьдесят восьмого года.
Уайклифф продолжал следить за антикварной лавкой. Прохожие иногда останавливались перед дверью, но не пытались войти или хотя бы позвонить.
Отобедав, Уайклифф вышел из кафе и пошел по той стороне Бир-стрит, на которой располагался антикварный магазин. Чуть дальше он увидел узенький проход между соседними магазинами, и свернул туда. Сквозь растрескавшийся асфальт пробивалась трава. За каждым домом по Бир-стрит имелся дворик, откуда на эту аллейку выходила калитка. Во дворе у Клементов был еще и гараж. Калитка открылась легко — была не заперта.
Дворик, вымощенный обросшими мхом кирпичами, был тесен — не развернуться. Гараж стоял пустой. Два окна первого этажа выходили во двор; их не открывали, судя по всему, уже много лет, и проемы были затянуты сеткой, но в одном из них тускло посвечивал огонек зажженной лампы, вероятно, настольной, если судить по высоте светящегося пятнышка. Дверь в дом была тяжелой, солидной, но к вящему удивлению Уайклиффа, тоже отворилась легко, от одного толчка. Он постучал в дверь костяшками пальцев, ответа не последовало. Тогда он вошел. Помещение, куда он попал, в свое время явно выполняло роль кухни, но сейчас тут стоял тазик для умывания, а через тамбур был вход в туалет. Направо была дверь, ведущая в комнату, где горела лампа.
Тут располагалась контора магазина — стоял массивный письменный стол, вращающееся кресло, шкаф для бумаг и старомодный черный сейф с бронзовой отделкой. На столе стоял телефон и поворотная лампа — она была включена. Посредине лежал распахнутый торговый каталог, рядом — шариковая ручка. Перекидной календарь и пепельница, почти до краев забитая окурками, а рядом — пустая сигаретная пачка. Впечатление было такое, словно из кабинета выбежали второпях. Но только слишком уж здесь было холодно и неуютно, да еще перекидной календарь показывал субботу 9-го числа вместо понедельника 11-го числа.
Уайклифф прошел через контору к двери, ведущей в торговый зал тусклое помещение с крепким застоявшимся запахом старья. В конце зала, отделенные от улицы прочной витриной, виднелись столы и шкафы, где под стеклом стоял фарфор, хрусталь, поделки из слоновой кости и были разложены монеты. Не считая монументального лакированного шкафа, тут ничего не говорило об интересе владельцев к искусству Востока.
В углу стальная винтовая лестница вела на второй этаж. Уайклифф взобрался по ней до площадочки, где начинался коридор.
— Эй, есть тут кто-нибудь? — позвал он.
Он вошел в первую комнату — это была гостиная. Обычный мебельный гарнитур из дивана и двух кресел, телевизор и побитый молью ковер. В окно видна была Бир-стрит и кафе напротив через улицу. Следующая комната по коридору оказалась спальней. Тут имелась большая двуспальная кровать, гардероб и старый комод в стиле эпохи короля Эдуарда. На тумбочке у кровати стояла в рамке фотография девушки в голубом брючном костюмчике. Она была хорошенькая, но резкие, хищные черты лица выдавали в ней агрессивность какого-то маленького злобного зверька.
С другой стороны коридора, в задней части дома, помещались кухня и ванная, отделанные по моде лет пятьдесят назад, а дальше располагался кабинет, совмещенный со спаленкой. Тут стоял у окна письменный стол и… только через пару мгновений Уайклифф увидел человека с рыжими волосами, лежащего на полу рядом со столом.
Уайклифф склонился над телом. Человек был мертв, за правым ухом в его голове чернело входное отверстие пули. Вокруг входного отверстия на рыжих волосах, похоже, имелись следы пороховой копоти. Тело было неестественно изогнуто, голова покоилась на боку, закрывая тем самым место выхода пули. Судя по количеству вытекшей крови, там была огромная дыра.
Самоубийство? Но оружия нигде не видно. Разве что оно оказалось придавлено телом. Вполне возможно, убийство.
Человек явно сидел и мирно занимался своей коллекцией марок — на столе лежало несколько марок в полиэтиленовых оболочках, лупа, пинцет и альбом-кляссер. Здесь была и курительная трубка; другие трубки стояли в специальном ящичке на стене у стола. На столе — пепельница и кисет с табаком.
Книги на полках у узенькой софы представляли собой в основном справочники и каталоги по филателии, среди ни попалось несколько работ по старинной английской мебели. Уайклиффу нравились такие библиотеки; он испытывал слабость к коллекционерам, считая их милыми чудаками, даже если их чудачества были слегка чрезмерны.
Он покинул комнату и спустился вниз по винтовой лестнице, которая дрожала и гудела от каждого шага. Из конторы магазинчика он позвонил в штаб-квартиру и поговорил с Керси.
Действительно, Уайклиффа привел в этот дом с трупом найденный на пляже револьвер, но была ли между этими вещами реальная связь? Ответить на этот вопрос можно будет только после того, как баллистическая экспертиза определит, что за пулей убит рыжий человек.
Ожидая прибытие своих людей, Уайклифф продолжил изучение письменного стола. Каталог, открытый на странице со стеклянными пресс-папье, был посвящен лондонскому аукциону, который состоялся несколько лет назад. Против каждого предмета карандашиком была проставлена цена — очевидно, та, за которую в конечном счете ушел лот; эти суммы колебались от трехсот до трех тысяч и более фунтов стерлингов. Напротив шести самых дорогих предметов на полях были проставлены жирные карандашные «галочки».
В проеме между столом и сейфом Уайклифф заметил разбитую статуэтку — фигурка обнаженной девушки, сломавшаяся так, словно ее уронили со стола. Значит, тут была борьба? Если так, то никаких других следов схватки тут нет.
Первым на место прибыл Керси. Уайклифф предупредил своих сотрудников, чтобы они проникли в дом через задний вход и постарались не делать из следственных мероприятий бесплатный спектакль для зевак.
У Керси на лице было написано: «А ведь я говорил!»
— Доктор Фрэнкс был в больнице на каком-то консилиуме, но с ним связались. Думаю, он уже едет сюда, — сообщил Керси.
Фрэнкс был патоанатом.
— А кто погибший? — спросил Керси, оглядев тело.
— Вероятно, старший из братьев, Джозеф. Насколько я понимаю, это он был рыжим.
— Убийство?
— Пока что я считаю это убийством, но кто знает, вдруг это окажется суицидом?
— Отчего он умер?
— Выстрелом, но оружия пока не видно. Оно может оказаться прикрыто телом.
— Или оно уже на баллистической экспертизе у старика Мелвилла.
Тут нечего было сказать. Все верно.
— У кого-то из братьев Клементов была машина?
— У Дэвида — голубой «Макси», по-моему.
— Гараж пустой, а Дэвида, похоже, тут нет, — пробормотал Уайклифф. Он вспомнил отчет эксперта о следах протектора.
Прибыл Смит с двумя детективами, но прежде чем патоанатом осмотрит тело, у них не было особой работы. Уайклифф оставил их в офисе и снова поднялся наверх, еще раз осмотреть дом. И снова его поразила запущенность обстановки. Чувствуется, эти два холостяка не слишком ценили домашний уют: в блюдечках остатки табачного пепла, какие-то недоеденные кусочки, оставленные в буфете, захватанные полотенца на кухне и слабый, но вездесущий запашок нестиранных носков. Осмотр Уайклифф начал с гостиной. Помимо потрепанного и запыленного мебельного гарнитура, тут стоял книжный шкаф с книгами по антиквариату, а на полу в беспорядке навалены стопки специальных журналов и каталогов. На стене висели настолько выцветшие пейзажи, что казалось, их просто так и не удалось продать ни на одном аукционе в течение двух-трех веков. Кроме этого, фотография в рамке изображала двух братьев — однако снимок был сделан много лет назад.
