Эд Макбейн - Красавица и чудовище

Но наш задавала Фрэнк прав относительно того, что Бенни по внешности похож на уголовника, впрочем, может, это потому, что слишком много уголовников прибегают к его услугам, когда у них возникают нелады с законом. Лично мне кажется, что Бенни похож на кокер-спаниеля. Он крошечного роста — 5 футов 8 Дюймов самое большее, я бы сказал, хрупкого телосложения, у него продолговатое лицо, простодушные карие глаза и взлохмаченная каштановая шевелюра, в которую он каждые три-четыре минуты запускает пальцы. К тому же он непрерывно курит. В среду, в половине одиннадцатого утра он сидел в своем кабинете и попеременно то курил, то ерошил свои волосы. Похоже было, что прошлой ночью ему не удалось как следует выспаться Очевидно, по той причине, что я вытащил его из постели в одиннадцать часов и уговорил поехать со мной в полицейский участок, где Лютер Джексон — тот рыбак, чья лодка стояла на якоре неподалеку от Уиспер-Кей в ту ночь, когда убили Мишель, — без колебаний опознал Джорджа Харпера. Именно этот человек, по его словам, преследовал ее на пляже. Опознание провели как положено: поставили в ряд шесть человек, пятеро из которых были полицейскими калузского отделения полиции. После опознания окружной прокурор допросил, — вернее, попытался допросить Харпера. Но мы с Бенни посоветовали ему не отвечать на вопросы.

В девять утра я поехал в суд, где проходило так называемое «предварительное слушание дела», которое проводят обычно на другой день после ареста обвиняемого и на котором определяют сумму залога. Однако в ноябре прошлого года Верховный суд штата Флорида установил новые правила: теперь даже тот, кому предъявлено обвинение в совершении тяжкого преступления, может быть освобожден под залог. Но суд вправе отказать в освобождении под залог, если суду представлены несомненные доказательства вины этого человека или презумпция его виновности не вызывает сомнений. Окружной прокурор может возражать против освобождения обвиняемого под залог; в этом случае прокурор предъявляет суду улики, достаточно убедительные, чтобы в соответствии с законом признать подсудимого виновным. В конечном итоге суд решает вопрос об освобождении под залог по своему усмотрению.

Окружной судья, проводящий слушание, тут же объявил, что вопрос о залоге мне следует ставить перед федеральным судьей, который позднее будет проводить судебное разбирательство. Федеральный судья в ответ на мое ходатайство мог бы запросить немыслимую сумму залога — порядка полумиллиона долларов, но он счел возможным отказать мне, сославшись (хотя мог бы этого и не делать) на особо жестокий характер преступления. Джордж Харпер был препровожден в окружную тюрьму дожидаться решения Большого жюри: признает оно его виновным или освободит из-под стражи. Большое жюри должно было заседать в следующий понедельник 23 ноября.

— Позвольте мне рассказать вам кое-что о практике действия уголовного законодательства, — сказал Бенни, затянувшись сигаретой. — Уголовное законодательство включает в себя понятие виновности или невиновности. Вы можете возразить мне, что в бракоразводном процессе вопрос ставится таким же образом… Вас не задевает такое сравнение?

— Нисколько, — успокоил его я.

— Все равно, вы можете возразить мне, что бракоразводный процесс, — по крайней мере, во многих штатах — также включает в себя понятие виновности или невиновности. Но супругам, подавшим заявление о разводе, даже если один из них нарушил священные обеты (тут Бенни, убежденный холостяк, насмешливо улыбнулся, подняв глаза к небу)… не выносят обвинительного приговора, если, конечно, не брать в расчет обременительных алиментов.

— Что было бы весьма уместно, — возразил я.

— Пусть так, однако, как бы ни была велика вина одной из сторон в бракоразводном процессе, им не грозит ни тюремное заключение, ни смерть на электрическом стуле, что является высшей мерой наказания за убийство первой степени в нашем штате, а именно по этой статье предъявлено обвинение нашему другу Джорджу Н. Харперу. Кстати, что означает буква «Н»?

— Не знаю, — ответил я.

— Так вот, Мэттью, — продолжал Бенни, погасив окурок, и так старательно принялся приглаживать свои волосы, как будто хотел стереть с пальцев никотиновые пятна, — уверен, вы помните Кодекс профессиональной этики, согласно которому адвокат имеет право взять на себя защиту подсудимого, невзирая на свое личное мнение относительно его виновности или невиновности… Вы где заканчивали юридическую школу?

— На Северо-Западе, — ответил я.

— В таком случае вам, конечно, известен этот кодекс.

— Я знаком с ним.

— И адвокат имеет право защищать подсудимого, даже если уверен в его виновности.

— Да.

— Не будь этого Кодекса, тогда и человеку невиновному могли бы отказать в праве на надлежащую защиту, и вся наша законодательная система полетела бы в тартарары, и в этой справедливой стране вместе с адвокатами исчез бы и правопорядок. Цитирую: «Где кончается закон, начинается деспотизм», — по-моему, Оливер Уэнделл Холмс.

— В чем вы пытаетесь убедить меня, Бенни?

Он вынул из пачки, лежавшей на столе, еще одну сигарету чиркнув спичкой, зажег ее и, выпустив в потолок громадный клуб дыма, спохватившись, задул спичку.

— Так вот, Мэттью, — продолжал он, — если вы беретесь защищать клиента в уголовном процессе, — не имеет значения, верите вы или нет в его виновность, — тогда вы намерены, — и это также записано в Кодексе, Мэттью, — вы намерены отстаивать его интересы, как это определено законом нашей страны, чтобы только в результате беспристрастного судебного разбирательства выносилось решение о лишении человека жизни или свободы. Уверен в точности цитаты, хотя Кодекс у меня под рукой, можете сами проверить.

— Мне вполне достаточно ваших слов.

— Благодарю.

— И все же: о чем вы толкуете, Бенни?

— Мэттью, я весьма признателен вам за то, что прошлой ночью вы вытащили меня из постели. Так приятно появиться в два часа ночи в полицейском участке…

— Было только одиннадцать.

— А мне показалось, что два. Но не в том дело, подумаешь — не поспать ночь! Я в восторге от этих олухов из отдела окружного прокурора, слушать их речи — одно удовольствие, Мэттью. Не в этом дело. Кодекс дает мне право защищать человека, в виновности которого я уверен, но он не налагает на меня обязательств взяться за защиту. Уверен, что Джордж Н. Харпер виновен. А я уже много лет назад взял за правило никогда не защищать человека, в виновности которого уверен. Вот почему я так часто выигрываю уголовные дела. Поскольку защищаю только невиновных, мне чаще всего и удается добиться оправдательного приговора.

— Бенни…

— У меня еще одно твердое правило: не защищать человека, если он мне не по душе, даже если уверен в его невиновности. И я не в восторге от Джорджа Н. Харпера, не спрашивайте меня, почему. Вот поэтому, невзирая на глубокую благодарность за то, что вы посреди ночи вытащили меня из постели и заставили отправиться с вами в город, не позволив даже побриться, — должен отклонить ваше предложение защищать интересы мистера Харпера в этом деле.

— Бенни, ему нужен опытный адвокат, — сказал я.

— Вы и сами опытный адвокат, Мэттью.

— Я плохо разбираюсь в уголовном законодательстве.

— Тогда пусть это дело ведет защитник, которого назначит суд.

— Мне кажется, Харпер невиновен.

— Защитники, назначаемые судом, тоже, как правило, уверены в невиновности обвиняемых, — сухо произнес Бенни.

— Не в этом дело. Знаю, у них там есть опытные ребята, и мне лично очень нравится Дик Джоргенсон, но, черт побери, Бенни, они так завалены работой, что, боюсь, дело Харпера затеряется в этой кутерьме.

— Тогда защищайте его сами, — с невинным видом сказал Бенни.

— Ведь я даже не знаю, с чего начать.

— Начните с того, с чего начнет окружной прокурор, — посоветовал Бенни, погасив окурок. — Он построит обвинение на доказательстве того, на мой взгляд, убедительного факта, что Харпер убил свою жену. Прокурор соберет все улики и продемонстрирует, что у Харпера были мотивы для убийства, орудие убийства и благоприятные обстоятельства. Не знаю, когда это дело попадет в суд, список дел, назначенных к слушанию, сейчас забит до отказа, возможно, суд состоится только в начале следующего года. Так что у вас достаточно времени, чтобы собрать факты, которые докажут, что у Харпера не было ни мотива для убийства, ни орудия убийства, ни благоприятных обстоятельств. Если вы уверены в его невиновности, так именно это вы и должны доказать, Мэттью. И доказать весьма убедительно, чтобы спасти своего подзащитного от электрического стула.

— Не знаю, удастся ли мне это.