Светлана Алешина - Разгар брачного сезона (сборник)
Евгений прошел за свой стол и раскрыл папку, в которой находились документы по новой сделке.
«Очень хорошо… Как обещал нам господин Завалишин, проблема решится в течение трех недель», – подумал Евгений. Все расчеты, которые он провел, пока подтверждались. Курсы акций компаний, на которые нацелился Котов, пока стабильны, но стоит провести определенную политическую обработку, организовать пару статей в газетах, и они пойдут вниз. И тут-то откуда ни возьмись появится Евгений Котов со своими (ну, пускай даже не совсем своими) денежками и приберет все это хозяйство в свои ласковые объятия.
Зазвонил телефон, и Котов поднял трубку.
– Алло, слушаю вас…
– Господин Котов? – вежливо спросили на том конце провода.
– Да.
– Меня зовут Андрей Николаевич. Фамилия вам, я думаю, ничего не скажет, да и ни к чему она. У меня к вам дело, которое не сможет вас не заинтересовать.
– А если поконкретнее?
– Конкретика вам будет представлена сегодня вечером, желательно, чтобы вы были дома.
– Не понял… Что это значит? – Котов начал недоумевать.
– Ничего особенного. Просто будьте дома. Я сейчас не могу вам все сказать. Перезвоню вечером. До свидания.
Евгений в растерянности слушал короткие гудки, раздававшиеся из трубки телефона.
«Это еще что за черт его за ногу?!» – подумал он. Никогда таких звонков у него не было. Какие-то загадки, недомолвки… Как будто специально хотят настроение испортить, не дать побыть в эйфории хоть чуть-чуть. Закон подлости и его особенности в переходный период…
Котов вздохнул, достал из кармана «Ротманс» и закурил. Может быть, это связано с тем делом, которое он замыслил? Мало ли кто об этом осведомлен из окружения Завалишина. И что-то хочет ему передать, возможно, предупредить… Да и конкуренты могут начать действовать. Главное, однако, чтобы они его не опередили. Так или иначе, придется ждать до вечера. Через два дня вернется из Европы Завалишин, и они начнут операцию.
Кстати, до его приезда надо бы повторить встречу с Людмилой. Евгений мечтательно поднял глаза и некоторое время сидел неподвижно, восстанавливая в своей памяти события прошедшей ночи.
Он очнулся, когда тлеющий огонек на его сигарете достиг золотого обода и начала гореть бумага фильтра, отчего комнату наполнил едкий противный дымок.
Котов затушил окурок, нажал кнопку селектора и попросил секретаршу Любу сделать кофе. Сюсенька-Пусенька в очередной раз продемонстрировала свою исполнительность, и через минуту на столе Котова стояла чашка крепко заваренного кофе «Нескафе-Голд» с четко выдержанным содержанием сахара – три ложки. Именно такой кофе всегда пил Котов, и Люба это знала.
Остаток дня прошел в обычной суете, которую приятно нарушил лишь звонок Людмилы. Она сообщила, что сегодня уезжает к матери в Рязань. Евгений выразил глубочайшее сожаление по этому поводу и пожелал ей скорейшего возвращения.
– Я тоже жду встречи с тобой, – сказала Людмила. – Завтра я буду в Москве уже после обеда и позвоню тебе. Целую…
Евгений вернулся домой чуть раньше, чем обычно, памятуя о возможном звонке неизвестного мужчины. Войдя в свою квартиру, он развалился в кресле и вскрыл бутылку «Амстела». Пиво приятной горечью разлилось внутри, и жить стало чуть легче. Однако глаза Котова внезапно наткнулись на портрет Ларисы, который висел прямо перед ним.
Этот портрет был написан одним из местных художников два года назад. Котов заказал его перед отъездом в Москву, дабы этот образ, дорогой и родной, согревал его вдали от жены. Когда он уезжал в столицу, он искренне думал о том, что бизнес скоро пойдет настолько успешно, что Лариса с Настей переедут к нему в московскую квартиру, и прочая, прочая, прочая.
Однако время шло, и Евгений понял, что семья на расстоянии для него гораздо удобнее. Что с того, что Лариса не совсем этим довольна? Она тоже привыкла и сейчас что-то менять, по его мнению, тоже не намерена. Разлука только укрепляет отношения между супругами. Кто знает, что было бы между ними, если бы они всегда были вместе. Может быть, только новые скандалы.
Поставив пустую бутылку «Амстела» на пол, Евгений продолжил свои размышления.
«Ну, не смотри ты на меня так!» – чуть было не вырвалось у него. Ему показалось, что сквозь кокетливость взгляда Ларисы на этом портрете проскользнули жесткость и укор.
«Ведь во многом же сама виновата», – Евгений шел все дальше в своем оправдании перед ней. Нельзя же быть такой ледышкой!
Его размышления прервал звонок. Евгений поднял трубку и несколько лениво произнес:
– Да, Котов… Слушаю вас…
– Очень хорошо, – быстро отреагировал уже знакомый Котову мужской голос. – Слушайте меня внимательно. Откройте входную дверь своей квартиры и обратите внимание на пол. Там будет лежать нечто, что вас непременно заинтересует. Не бойтесь, это не опасно и не представляет для вас личной угрозы. Это просто документы, с которыми вы, я думаю, не преминете ознакомиться в течение часа. Ровно через час я вам позвоню и узнаю ваше мнение обо всем этом.
И неизвестный, не дожидаясь комментариев Котова, прервал связь.
Евгений медленно положил трубку телефона на стол и нахмурил брови. Не хватало ему еще каких-то недоделанных детективно-шпионских историй!
Он снова поднял глаза на портрет Ларисы. Жена смотрела сейчас насмешливо и, как показалось Евгению, недоброжелательно.
«Что, попал, дружок? – как будто бы спрашивала она. – Не только мне в передряги попадать. Теперь твоя очередь, милый!»
Он словно слышал ехидный Ларисин голос и от этого взбесился еще больше. Что, в конце концов, происходит? Что вечно от него кому-то надо?
Котов решительно поднялся с кресла и направился к входной двери. Уже когда он взялся за дверную ручку, вдруг подумал: «А что, если это киллеры?» Решили таким образом сыграть на простачка. Но за что? Котов никому особо на пятки не наступал. Действовал всегда в пределах правил.
Он заглянул в глазок. На лестничной площадке никого не было. И вообще было очень тихо. Неожиданно послышался скрип двери напротив. Из нее вышла женщина средних лет и подошла к лифту. Если бы на площадке кто-то прятался, наверняка она обратила бы на это внимание и хоть как-то отреагировала. Хотя вот сейчас… Котов заметил, что женщина посмотрела вниз и стала что-то подозрительно разглядывать. Он решился и открыл свою дверь.
Прямо перед ним на полу лежала запечатанная видеокассета. Он нагнулся и взял ее.
– А я думала, что это бомба, – с облегчением сказала женщина у лифта, улыбаясь Котову.
– Нет, это не бомба, – машинально ответил ей Котов, закрывая дверь и напряженно думая, что бы это значило…
Через полчаса Котов уже не столь определенно смог бы ответить на слова женщины, поскольку то, что было запечатлено на этой кассете, для него лично являлось посильнее бомбы. Включив видеомагнитофон, он увидел воочию все то, что занимало его мысли весь уходящий день. Там, на пленке, без крупного плана и других кинематографических изысков, зато очень ясно и понятно были изображены двое – он, Евгений Котов, и его новая любовница Людмила Завалишина во время «тантрического секса». Были записаны все охи и стоны, а также фрагменты их дискуссии после завершения соития.
Было очевидно, что вся эта документальная отчетливость вряд ли привела бы в восторг мужа этой счастливой в прошедшую ночь женщины. И слава богу, что за кадром остались откровенно нелестные высказывания Евгения о своем деловом партнере, а Людмилы – о своем рогатом муже. Но и того, что имелось в наличии, было достаточно. Во всяком случае для того, чтобы дружба Котова с депутатом Госдумы оборвалась с очень неприятными последствиями для первого.
Евгений, у которого за время просмотра пересохло во рту, достал из холодильника еще одну бутылку пива и, вскрыв, почти в один прием осушил ее.
Отдышавшись, он посмотрел на часы. Со времени звонка неизвестного прошло сорок пять минут. Если тот будет вежливым, стало быть, на размышления у Котова есть четверть часа.
Итак, ясно, что была установлена видеокамера на той самой даче, где было столь кратковременно их счастье, за которым так подло наблюдали чужие глаза.
Неясно, кто ее установил и что он хочет. Это он будет знать совсем скоро. Ясно одно – Евгений пропал. Она была права.
Он снова взглянул на портрет Ларисы, который совсем недавно его же собственными словами ехидно предупреждал его об этом. Черт побери! Он сжал зубы, тщетно пытаясь в оставшееся до звонка время сформулировать какую-нибудь конструктивную линию. Но мысли путались, совершая путь от упреков в адрес самого себя: «Ну зачем тебе это было надо?» и «Как же можно было так вляпаться?!» – до страха перед неизвестностью будущего и осознания вставших проблем, которые придется решать.
Он так и не смог придумать ничего путного и отдал себя на волю обстоятельств. Когда зазвонил телефон, он постарался взять себя в руки и как можно равнодушнее ответить:
