Валерий Гусев - Операция «Бременские музыканты»

– Смотри! - шепнул он.

На донышке коробка были написаны шариковой ручкой какие-то буквы и цифры.

– Шифровка! - догадался я. - Запоминай!

Алешка уставился на запись, потом закрыл глаза - повторил ее про себя.

– Готово, - сказал он и помчался на чердак.

А я спокойно разжег костер, вложил спички в коробок и вежливо вернул его папе.

– Присмотри, пожалуйста, за костром, - попросил я. - Я на минутку отлучусь, фонарик надо на подзарядку поставить. - И я рванул за Алешкой.

– Во! - показал он мне запись, которую сделал на последней странице книги.

И вот как она выглядела:

…

Б - 41, 56

Мне оставалось только поскрести затылок в недоумении.

– Испугался? - спросил Алешка. - Я тоже.

Я уставился на него: чего тут пугаться? Загадка, конечно, сложная, но нестрашная.

И тут Алешка опять меня удивил.

– Пока ты с костром возился, я ее расшифровал, - сказал он со скромным достоинством. - Объяснить?

– Валяй!

– Помнишь, папа проговорился, что он здесь не в отпуске, а на работе? Значит, он со своими сотрудниками кого-то выслеживает, спорим?

Спорить я не стал, зная папину работу.

– И вот они собирают всякие сведения о преступниках и секретно, под видом коробков, передают папе, чтобы никто не догадался.

– А ты догадался?

Алешка скромно вздохнул:

– Догадался. Б - это бандиты. В - воры. Ж - жулики…

– Р, - подхватил я, - рэкетмены! Здорово! Молодец, Алеха. А цифры? Что они означают? Номера домов, где они прячутся?

– Нет. - Алешка покачал головой. - Еще хуже. Это их количество, понял? Бандитов в одном месте - 41, а в другом - 56. Жуликов намного больше: 12, плюс 63, плюс 104.

Вот тут и я испугался: целая дивизия преступников! Как же мы с ними справимся?

А папа был спокоен. Может быть, он еще не успел расшифровать донесение своего агента в клеенчатом фартуке? Какое легкомыслие! И по-моему, у него даже пистолета с собой нет. Безобразие! Натаскал с работы всякого барахла, вроде плиток и палаток, а самое главное забыл!

– Давай ему намекнем, - сказал Алешка.

– А как?

– Туманно.

Вот объяснил!

Тут уж Алешка по моим глазам понял, что я ничего не понял.

– Издалека, - пояснил он, теряя терпение. - Да ну тебя! Я сам! - И он скатился по лестнице на улицу.

Папа послушно сидел у догорающего мусора и подкладывал в огонь клочки дочитанной газеты. Алешка подсел к нему и стал ворошить прутиком угольки.

– Пап, а как ты думаешь, - спросил он «издалека и туманно», - в нашей местности преступники водятся?

– К сожалению, они везде водятся.

– А у нас их много?

– Хватает.

Тут и я подсел к ним и тоже вцепился в какой-то прутик.

– Штуки две есть? - продолжал Алешка свои намеки.

Папа усмехнулся:

– Поболе будет. А тебе-то зачем?

– Ну, знаешь… Чтобы спать по ночам спокойно… если их немного. А если их целая дивизия?

– Нет, - папа подумал, - дивизии не наберется.

– А сколько наберется? Ты не считал на своей работе? Больше, предположим, чем спичек в коробке?

Вот брякнул! Это уж совсем… туманно!

Но папа ни о чем так и не догадался, он улыбнулся и сказал:

– Эти данные секретные, для служебного пользования. Но я приму к сведению твое беспокойство. Будешь спать с нами, внизу.

Вот этого Алешка не ожидал, даже рот разинул. Но все-таки вывернулся:

– На чердаке безопасней. Чего они там забыли, правда?

Но папочка наш не так прост.

– Ты прав, - сказал он. - Пожалуй, и мы с мамой к вам переберемся. Вместе веселей. И не так страшно.

– Но очень тесно, - тут уж вмешался я, чтобы не допустить окончательной катастрофы. - Да мы еще и брыкаемся во сне.

– Ну что ж, консенсус достигнут, - папа бросил на угли последний клочок газеты и встал. - Ведите нас на карьер. Хочу послушать вблизи, как мама плавает.

По дороге на карьер мы все время оглядывались, будто ожидали, что нас вот-вот окружит бандитская дивизия в полном составе и потребует выкуп. А чем нам выкупаться, у нас, кроме хозблока, ничего дорогостоящего нет.

Но вместо бандитов нас окружала боевая команда во главе с Пал Данилычем. Собаки стали прыгать вокруг Алешки, коты - тереться о мамины ноги, а Пал Данилыч и папа закурили на свежем воздухе. Одному Гане все было пополам. Он сидел на руках сторожа и всех нас по очереди разглядывал, сложив лапки на груди. Чем-то этот Ганя напоминал невозмутимого сказочного гнома. С маминой полки.

– Купаться ходили? - спросила мама, отбиваясь от котов. - Вода холодная? Какой очаровательный толстенький гномик! - Это мама уже гладила Ганю по брюшку: - Дай лапку!

Вместо «дай лапку» Ганя поднес ее к голове и «отдал честь».

– Это мне сын его прислал, из армии, - пояснил Пал Данилыч. - Ганя в их роте служил, они его и обучили.

Ганя будто понял, что речь идет о нем, и, подпрыгивая на руках сторожа, затопотал нижними лапками, словно маршировал на параде. При этом он продолжал «отдавать честь» и скосил на маму глаза, как на генерала.

Это было очень забавно. Даже собаки Разбой и Прикол внимательно уставились на Ганю, помахивая хвостами. В конце концов расшалившийся и довольный вниманием сурок выхватил изо рта Пал Данилыча загасшую папиросу и сунул ее себе в рот. Вид у него при этом стал глупейший.

– Вот озорник, - расхохоталась мама.

Про купание мы забыли и вернулись в поселок все вместе. Причем Ганя перебрался к Алешке на плечо и легонько трогал его лапкой за ухо. А у Алешки глаза стали подозрительно задумчивые.

В поселке мы разделились: мы втроем пошли домой, а Лешка отправился провожать зверей.

Вернулся он неожиданно быстро и - по глазам было видно - чем-то опять напуганный. Глаза круглые, хохолок на макушке торчком. Он петухом взлетел на чердак и поманил меня.

– Ты что? - спросил я. - Ганю испугался?

– Дим, - прошипел Алешка, - кругом одни враги! Еще одного обнаружил!

– Ганю? - усмехнулся я.

– Пал Данилыча! - Он опять высунулся в окно и оглядел наш мирный участок - не крадется ли к нам враг? - Знаешь, кого я у него в доме застал?

– Дедушку без головы?

– Бабушку с клюшкой! - разозлился Алешка на мои насмешки. - У него на кухне, на подоконнике, листочек из тетрадки лежит. А на нем. - Алешка немного притормозил, чтобы уж наверняка меня ошарашить. -… А на нем - буквы! И цифры!

– Лешк, иди ты на фиг! Листочки из тетрадки для того и существуют, чтобы на них буквы и цифры писать. Ты не знал, да? Это для тебя большая новость? - И я еще что-то говорил с усмешкой.

Лешка терпеливо выслушал, успокоился, как солдат перед боем, и сказал:

– Все? Истощился? - и выпалил: - Эти буквы те же самые, которые в папином коробке! Только их еще больше. И цифры другие. Но некоторые совпадают. - И он заложил руки за спину и склонил голову к плечу: что ты на это скажешь?

Вот это история! Я даже растерялся.

– А ты их запомнил?

– Нет, их много. Да я и не старался, сразу к тебе побежал.

За помощью, стало быть. К старшему брату.

А старший брат сам растерялся. Но ненадолго. Нужно спасать авторитет. И я решительно сказал:

– Пошли к нему! Разберемся на месте.

Все-таки я никак не мог поверить, что такой хороший человек держит у себя списки огромной банды, разбойничающей на нашей территории. А может, сторож, тоже на папу работает?

– Папу возьмем с собой? - спросил Алешка.

– Ни за что! Не будем подвергать его опасности. Сами справимся.

Мы свалились со своего чердака и выбежали на улицу.

– Мам, - крикнул Алешка, - мы к тете Клаве!

– Пап, - крикнул я одновременно с ним, - мы - в поселок!

У дома сторожа моя решимость стала иссякать, и я заторопился, чтобы окончательно ее не растерять.

Пал Данилыча во дворе не было, он был в доме. Очень кстати.

– Лешка, - скомандовал я, - отвлекай животных. Я пошел.

Пал Данилыч сидел на кухне, на табуретке, и чистил, нацепив на нос очки, морковку. Напротив на столе стоял столбиком Ганя и время от времени протягивал к нему лапку. Не глядя на меня, сурок отдал честь и снова уставился на морковку.

– Пал Данилыч, - с ходу придумал я, - мама тоже безумно захотела иметь очаровательного домашнего сурка и послала меня к вам спросить, как его кормить.

Это я выпалил одним духом.

– Это, я тебе скажу, парень, - сторож сдвинул очки на самый кончик носа и посмотрел на меня, - очень непростое дело. Как бы сказать - внимательное. Сперва, значит…

– Ой, подождите, я лучше запишу, - и я цапнул с подоконника бандитский список. - На этой бумажке можно?

– Не, эту не трожь, - испугался Пал Данилыч, укрепив наши подозрения. И тут же их рассеяв до самого основания: - Это я расписание электричек на Москву переписал.

Если бы у меня была вставная челюсть, она бы сейчас брякнулась на пол.

– Ка-ка-кое расписание? - пробормотал я, заикаясь.

– Да, значит, от наших ближних станций. С Белозерска, с Виноградова, с Рябинок…