Дмитрий Буддо - Корпоративные тайны
— Или тебе помочь?!
Его напарник в рубашке с закатанными рукавами тоже поддержал его смехом.
— Инструменты мне не нужны. Дайте, мне, пожалуйста, оружие.
Андрей, не переставая смеяться и раскачиваться на стуле, загнул правую штанину брюк и достал из потаённой кобуры, зафиксированной на ноге, револьвер с коротким стволом. Протянул его мне:
— Берешь вот так за рукоятку… — он показал мне, как правильно держать оружие. — … нацеливаешься и нажимаешь на спусковую скобу. Понятно?
— Да. Спасибо! Ясно. — Я взял револьвер в руку. Он был тяжелый. Подсознательно ощущалась его разрушительная смертельная мощь.
Андрей обратился к своему напарнику: «Пойдем! Пообедаем».
Оба сотрудника безопасности ушли наверх.
Я остался один с «заводчанином» в подвале. Все его тело было в крови и грязи. На нем было наколото несколько синих татуировок, наколок в области груди, ключицы и предплечья. Мне удалось отчетливо разглядеть на груди только римского легионера с обнаженным мечом. Остальные татуировки напоминали звезды какой-то странной формы с разным количеством лучей, буквами и цифрами внутри них.
Я сел на стул напротив мужчины и обратился к нему:
— Помнишь меня?
Никаких рефлекторных движений на мой вопрос с его стороны не последовало. Я повысил голос:
— Ты, сука, слышишь меня?!
Реакции со стороны «заводчанина» отсутствовали. Я дулом револьвера поднял его голову с груди. Глаза человека были закрыты. Я ударил его справа в голову рукояткой оружия. Он сдержано простонал. Ударил его еще, в этот раз сильней. Следуя траектории удара, его голова метнулась с груди в сторону его правого плеча. Человек полу открыл глаза.
— Ты помнишь меня, сука?! — Я закричал ему в лицо. — Открой глаза и смотри на меня!
Я наклонился через стол, схватил его левой ладонью за волосы и хотел приподнять его голову. Волосы выскользнули из кулака. Я разжал пальцы и посмотрел на них. Вся моя ладонь была в его крови.
— Ты сейчас умрешь, сука! Ты слышишь меня?! — Еще раз я крикнул ему в лицо.
Человек открыл глаза. И он увидел меня и дуло револьвера, направленное ему в лицо. Ни один мускул не дрогнул на нем. Он не боялся смерти. Мне казалось, что он сейчас засмеется. Наши взгляды встретились. Я не увидел в нем ни одного намека на страх или мольбу о пощаде. Я невольно восхищался мужеством этого человека. Стоя на пороге смерти, у него хватало сил и гордости её презирать.
Я хотел отомстить за свой страх смерти, который испытал, когда он со своим напарником резали меня ножом. Желал, что бы он прошел через то, что испытал я. Но по его твердому, немигающему взгляду я понял, что этот человек несгибаемой воли и безграничного мужества. Не способен на жалость ни к себе, ни к другим. Будучи, привязанным к стулу, с прибитыми руками к столу, он чувствовал себя львом среди шакалов.
— Если ты, суч…ра, такой храбрый, как сейчас, то, что же ты бежал, как трусливый заяц, в тот день, когда ты со своим другом меня резал?… Что тогда обоср…лся?! Боялся, что погибнешь под пулями?! Что же ты сейчас не боишься?! — Я выплеснул ему эмоции в лицо.
Я испытал чувство удовлетворения в уязвленном его самолюбии. По его побагровевшим глазам я видел его ярость и гнев, в том, что его обвинили в трусости. Может быть, в нашу предыдущую встречу этот человек и испытал приступ малодушия, и бежал как «трусливый заяц». Но сейчас он знал, что умрет. Возможно, поэтому, стоя на пороге безысходности, он собрал всю свою волю «в кулак» и хотел уйти из жизни героем. Он стал метаться на стуле, пытаясь освободится от пут, неимоверными усилиями воли и духа, превзнемогая боль, он хотел оторвать прибитые руки от стола и бросится на меня в последнем рывке. Это был раненный зверь в клетке. Из открывшегося рта у него бежала тоненькими струйками кровь со слюной, он не мог произнести не слова. У него были выбиты все зубы и отрезан язык.
Да, я был удовлетворен, получил сатисфакцию. Настало время прекратить мучения этого мужественного человека.
Мы смотрели в глаза друг другу. Его пылающий ненавистью взгляд пронизывал меня насквозь. Неприятные щекочущие ощущения пробежали от затылка к темечку.
Я поднял правую руку с револьвером на линию прицела. Ствол оружия был в двадцати-тридцати сантиметрах от его лба.
Мне бы очень не хотелось вспоминать его взгляд на протяжении всей своей последующей жизни. И что бы этот момент снился мне каждую ночь в моих снах. Я закрыл глаза. Нажал с усилием на спусковую скобу.
Выстрел.
Тишина.
Слабый звон в ушах.
Полная тишина.
Услышал громкий хрип.
Услышал громкий смех.
Открыл глаза.
«Заводчанин» был жив. Хрипел. Его беззубый рот улыбался. Из него брызгами разлетались во все стороны алые капли.
На звук выстрела спустились Андрей и другой сотрудник безопасности. У каждого в правой руке был недоеденный бутерброд. А у последнего ещё и пиво в руке. Оба смеялись.
Я еще раз вытянул руку с револьвером в сторону привязанного человека. Стараясь не смотреть ему в глаза, повторно тщательно прицелился ему в лоб. Расстояние было минимальным. Я не мог промахнуться. Резко нажал на спусковой крючок. Ствол немного дернулся вверх. Звук выстрела. Опять слабый звон в ушах, через который я слышал дружный громкий смех сотрудников безопасности, перешедший в безудержный хохот. Пуля попала в стену.
Третий раз я решил, что не промахнусь и буду стрелять в тело, а не в голову. Стал прицеливаться. Тяжесть револьвера ощущалась все сильней. Руку слегка начало уводит то вправо, то влево. Я сжал рукоятку двумя ладонями, но не мог удержать оружие прямо. Андрей с напарником не прекращали смеяться.
Андрей подошел ко мне. Забрал револьвер. Взвел на нем курок на задней тыльной стороне рукоятки и, не переставая улыбаться, вернул мне оружие:
— Так спуск будет мягче. Усилий меньше. Точность выше.
Смутные душевные сомнения терзали меня в тот момент. Я не хотел убивать человека. Я просто желал все закончить побыстрей. И забыть как страшный сон. Нужно сделать всего лишь один точный выстрел.
Еще одно маленькое усилие. Нажать на курок. И все. Все закончится. И останется только дурным воспоминанием. Одно усилие…
Андрей выхватил у меня револьвер. Пристально и ехидно смотря в мою сторону, даже не целясь в привязанного мужчину, выстрелил.
Пуля попала «заводчанину» в левый висок. Правая половина его черепа и лица разлетелась на мелкие кусочки. Тело вместе со стулом полу упало на правый бок. Прибитые к столу руки не дали ему распластаться по полу. На нем и части стены темно вишневое пятно становилось все больше и больше. Со стены кровь стекла вниз на пол. Бордовый цвет постепенно сменился на бурый.
Сотрудники службы безопасности завернули тело в полиэтиленовую пленку и волокли его к выходу.
— Дмитрий! У Вас никаких дел больше нет? — Сотрудник службы безопасности в рубашке с закатанными рукавами показал мне на коробку с влажными салфетками, затем на только что свернутый полиэтиленовый рулон. — Не хотите помочь?
— Извините, пацаны, без меня. У меня очень много дел. — Я взял несколько салфеток из коробки и поднялся наверх.
Подходя к машине, бросил использованные салфетки на ранний снег. Они были все красные. Обе мои ладони были в размазанной по ним крови.
— Дмитрий! — Голос Василия вывел меня из оцепенения. — Анжелика не может с Вами связаться. Просила ей срочно перезвонить.
Я набрал секретаря генерального директора:
— Анжелика! Это Дмитрий.
— Сергей Владимирович приглашает Вас на расширенное совещание в шестнадцать ноль-ноль.
Я взглянул на часы. Мне показалось, что я был в коттедже пятнадцать минут, а фактически прошло больше полутора часов.
— Буду. — И отключил телефон. Мне ни с кем не хотелось разговаривать и никого не хотелось слышать.
— Куда едем? — Водитель поинтересовался маршрутом предстоящей поездки.
— В офис.
Василий медленно выруливал «мерседес» с парковки, с территории поселка. Я прислонился лбом к стеклу и закрыл глаза. Я ни хочу больше никогда возвращаться в это место.
По прибытию зашел к себе в кабинет, что бы переодеться и привести себя в порядок. Снял пальто. Снял пиджак. Вероника увидела заляпанную каплями крови рубашку:
— Дима! Что это?! Это сок?!.. — По её интонации я понял, что она сразу сообразила, чем испачкана моя рубашка, но не хотела признаться себе в увиденном. — … Это томатный сок?!.. Это кровь?!
— Успокойся, Вероника! Это не моя кровь.
— Тебе надо в медпункт!
— Заткнись, Вероника! Я же тебе сказал: это не моя кровь!!!
Я снял рубашку, что бы достать из командировочной сумки свежею. Девушка увидела бинты, перевязывающие швы на трех моих ранах:
— Прости, Дима, я не могла приехать к тебе в больницу. Мне служба безопасности запретила общаться с тобой. Пожалуйста, прости меня! Я не думала, что так получится! Я не хотела, что бы все дошло до этого! Ты же знаешь: я сильно крепко тебя люблю! Я не хочу, что бы ты пострадал! Ты единственный, кого я люблю! Пожалуйста, прости меня! Я не знаю: что делать?!.. — Глаза Вероники стали влажными от слез.
