Станислас-Андре Стиман - Приговоренный умирает в пять
- Вы переутомились, дорогой! Вам необходим настоящий отпуск, в Этрета или в Савойе, а не только выезд на уик-энд раз в две Недели... Сидите, не двигайтесь. Вы весь мокрый. Я дам вам другую пижаму.
Наступая на кружевную оборку, она направилась к шкафу, и вот тогда-то Лежанвье в свою очередь, причем впервые, поразился тому, как она неважно выглядит. Конечно, отчасти в этом были повинны и первые проблески рассвета, примешивавшиеся к электрическому освещению, - муж редко лицезрит жену в такой час, - но это не могло объяснить всего: выцветшего рта, впалых щек. Судя по всему, Диана тоже провела плохую ночь.
Пошатываясь, она вернулась от шкафа, как с другого конца света.
- Вот вам другая пижама, дорогой.
В порыве нежности Лежанвье попробовал притянуть ее к себе, но она, высвободившись, одной фразой пресекла его поползновения, и он втайне почувствовал облегчение: усталость Дианы объяснялась самым естественным образом.
- Обещайте разбудить меня, как только услышите, что я снова разговариваю во сне, хорошо?
- Обещаю, дорогой. Если только вы не будете рассказывать что-нибудь по-настоящему забавное.
Диана потушила лампу в изголовье, повернулась на правый бок, и вскоре по ее мерному дыханию Лежанвье понял, что она уснула.
Тогда как сам он, держа глаза широко открытыми и уперевшись взглядом в бледные щели ставен, боролся с усталостью и тревогой, изо всех сил старался не засыпать. А размышлять, анализировать, строить планы.
ГЛАВА VII
- В. Л., мы с Тони поедем обедать к мамаше Лалуэтт. - (Жоэлла.)
- Дорогой мэтр, вы позволите похитить у вас Диану до вечера? - (Билли и Дото.)
Вернеру Лежанвье было трудно примириться с тем, что он должен стареть, то бишь: следить за своим давлением, замедлять шаг на подъемах, ограничивать себя в еде и вместе с тем набирать вес, носить длинные кальсоны и вместе с тем мерзнуть, хрипло кашлять и благоразумно отворачиваться, когда Диана пристегивает чулки.
Но совсем уж невыносимо было ему видеть, что его юную дочь с каждым днем все сильнее привораживает этот наглый соблазнитель - убийца и шантажист. Убийца, благодаря ему, Лежанвье, незаслуженно оправданный, и шантажист, благодаря ему же живущий на широкую ногу...
Часами адвокат просиживал в маленькой комнатке нижнего этажа, куда не долетало ни звука. Ни дать ни взять алхимик в поисках философского камня или современный физик, стремящийся проникнуть мыслью в глубь атома. Но его интересовало другое. Проводя все эти часы наедине с красной тетрадкой и ее рецептами, он ломал голову над одной задачей: как отделаться от убийцы-шантажиста? Без скандала. Без мордобоя. И не прибегая к убийству, одна мысль о котором внушала ему ужас.
Памятуя о том, что он взял привычку разговаривать во сне, Лежанвье засыпал прямо тут, за своим рабочим столом, уронив голову на руки, или же на диванчике, поджав ноги и во сне продолжая строить несбыточные планы. В спальню он поднимался лишь под утро, чтобы создать у Дианы впечатление, будто ночь он провел подле нее.
Раза два-три за утро, если не чаще, ему звонили мэтры Ме-ран и Сильвия Лепаж, спрашивая у него совета или указаний, осведомляясь о его здоровье они-то знали! - и неизменно высказывая пожелание вскоре увидеть его отдохнувшим и поправившимся. Мэтр Лекутеллье просил отсрочки. Вашэ собирался пересмотреть свои показания. Лежанвье делал пометки, в телеграфном стиле отвечал на некоторые срочные письма на своем "Ремингтоне-беби", отрывал листок календаря, что, впрочем, не мешало ему то и дело спрашивать у Дианы и Жоэллы, какой сегодня день. Их это нервировало, и в их удивленных взглядах он видел себя: стареющего мужа и отца.
В подавленном настроении Лежанвье поднялся, сделал несколько неуверенных шагов. Вот так он выныривал теперь из сна - как пробка из воды. Часы пробили не то одиннадцать, не то полночь - скорее, все-таки полночь. Он направился к окну, отодвинул кретоновую занавеску и выглянул наружу. Его внимание привлек свет. Он шел не из деревушки - для этого он был слишком яркий. И не из "Боярышника", соседней виллы, и не из монастыря - слишком близкий. Адвокат отпустил занавеску, потом спохватился, кинулся за очками. Теперь, чтобы видеть вдали, ему нужны были линзы.
Свет шел от домика, что высился в глубине парка, от обветшалого охотничьего домика, где плесневели на стенах несколько косматых голов и куда никто никогда не заходил - разве что Жоэлла, когда была еще ребенком, по прихоти своего необузданного воображения превращала его то в осажденный форт, то в заколдованный замок, то в один из Зондских островов...
Не колеблясь ни секунды, Вернер Лежанвье облачился в халат, брошенный на спинку стула, а в прихожей прихватил висевший справа от вешалки электрический фонарь. Снаружи его объял ночной холод, но сейчас его могла бы остановить только выросшая на пути отвесная скала.
До домика оставалось каких-нибудь двадцать метров, когда дверь открылась, выпустив женскую фигурку, которая тотчас согнулась на ветру.
"Жоэлла", - подумал адвокат и окликнул ее.
Тщетно. Фигурка исчезла подобно эльфу.
Лежанвье продолжал идти к домику - теперь он знал, кто там скрывается.
Уже плохо сдерживая ярость, он толкнул дверь ногой и с первого же взгляда действительно обнаружил внутри Лазаря - привалившись спиной к камину, тот без всякого удивления смотрел на приближавшегося адвоката: правый глаз полуприкрыт, левая бровь вздернута.
Одной рукой он за оба запястья держал Диану и, негромко что-то говоря, пускал ей в лицо дым от сигары. Диана вырвалась. Атласное белое неглиже разошлось на ее груди, и она выглядела почти голой.
- Что... что вы тут делаете? - сдавленным голосом проговорил Лежанвье.
Было непонятно, к кому из двоих обращен вопрос, так что ответы прозвучали почти одновременно:
- У меня здесь было свидание с Жоэллой. - (Лазарь.)
- Я знала, что они тайком здесь встречаются, я застигла их! - (Это выкрикнула Диана.) - Я отказываюсь быть гостеприимной настолько, чтобы закрывать глаза на подобного рода свидания... Отпустите меня! Вы делаете мне больно.
Лазарь с улыбкой выпустил ее руки.
- Должен признать, для мачехи у госпожи Лежанвье материнский инстинкт развит чрезвычайно. Как я ни тщился убедить ее, что в отношении Жоэллы имею самые честные намерения, она так и норовила выцарапать мне глаза.
Адвокат с трудом перевел дыхание и сделал шаг вперед, помахивая фонарем.
- Мне следовало бы набить вам физиономию.
Лазарь щелчком отбросил сигару в сторону, не дав себе труда ее затушить.
- Попробуйте, дорогой мэтр! А мне казалось, что на этот счет мы с вами пришли к согласию... Или я ошибаюсь?
Диана взирала на обоих с недоумением. Подойдя к мужу, она прижалась к его плечу.
- Дорогой, я не понимаю! Как вы можете сносить такое?.. Вы спасли этого человека, а он вас ни в грош не ставит?
- Ошибаетесь, моя дорогая! - возразил Лазарь. - К вашему супругу я испытываю горячую признательность.
- Тогда... в чем же дело, дорогой?..
- Мне очень жаль, что я его защищал, - помимо воли признался Лежанвье.
На миг Диана оторопела, потом набросилась на мужа с расспросами:
- Почему?.. Вас же ничто не заставляло... Ведь он невиновен, разве нет?
- В том-то и дело! Раньше я считал, что он невиновен. Но теперь...
- Что теперь?.. Лежанвье промолчал.
- Что теперь? - усмехнулся Лазарь. - Мэтр Лежанвье проникнут сознанием собственной невиновности... Подходящее словечко, - добавил он саркастическим тоном. - Но я держу его вот так! - Он растопырил пальцы и сжал их в кулак. -Как держал только что вас, моя дорогая!
Лежа в одинаковых кроватях, Лежанвье и Диана никак не могли уснуть.
Адвокат ожидал, что жена засыплет его вопросами, но она хранила молчание.
"Я люблю вас, дорогой, но я восхищаюсь и великим Лежанвье... Если бы я перестала восхищаться одним, то, вероятно, разлюбила бы и другого..."
- Диана!
- Да, Вернер?
- Теперь вы знаете все. Почему Лазарь спит под нашей крышей, почему я не могу его прогнать? Этот человек - преступник. Я имел глупость поверить в его порядочность. Сегодня он грозился, если я не выполню его требований,,заявить, что он, дескать, собирался сделать чистосердечное признание, а я его отговорил. Общественность охотно поверит подобному "раскаянию", а это будет означать крах моей карьеры и - только не надо возражать - неизбежно отвратит вас от меня.
- Пожалуй, да... - задумчиво протянула Диана.
- И что же теперь делать?
- Спать, дорогой. До утра выкинуть все из головы. А потом сражаться. Правда на вашей стороне.
- Как именно сражаться?
- Дайте мне время пораскинуть мозгами.
- Если случится так, что я вас потеряю...
- Вы меня еще не потеряли.
Лежанвье дождался, чтобы Диана уснула. Потом он на цыпочках спустился на первый этаж, зажег свет в "кабинете" и принялся листать страницы красной тетради, испещренные цитатами и адресами, и часам к двум заснул над перечнем ядов, производных от бензина...
