Джон Карр - Человек, который не мог дрожать (= Человек без страха)
- Я подумала о том, что кого-нибудь могут убить.
Кларк внимательно посмотрел на нее.
Слова вырвались случайно. Хорошо зная Тэсс, я понимал: она сболтнула раньше, чем сумела остановиться, тем не менее произвела определенный эффект. В атмосфере произошли изменения, столь же ощутимые, как холод и темнота в комнате, только хуже, потому что их источник нельзя было определить. Тэсс попыталась сгладить неловкость.
- Я хотела сказать,- в отчаянии проговорила она,- я... я подумала об одной истории.
- Истории?- эхом отозвалась Гвинет Логан.
Как видно, торговое дело научило Тэсс великолепно лгать. Чтобы оправдаться, она в одну секунду сочинила историю из кусочков моих давнишних рассказов.
- Да. В этой истории шла речь о старинном ружье, висевшем на стене. Оно было заряжено и снабжено ударным капсюлем. И вот однажды лучи солнца, светившего в окно, попали на бутылку с водой, стоявшую на столе, и образовалось что-то вроде зажигательного стекла. Луч от этого зажигательного стекла взорвал капсюль, и тот вылетел из ружья.
И снова в воздухе повеяло чуждым и зловещим, хотя Кларк улыбнулся.
- Боюсь, у нас нет оружия с капсюлем,- сухо парировал он.- Сильного солнца, как видите, тоже.- Он говорил убежденно, но мне не понравился его взгляд.- А теперь посмотрите вот этот!- снова засуетился Кларк.- Это более легкий пистолет. Когда-то он был собственностью сыщиков уголовного полицейского суда. Обратите внимание на корону и широкую стрелу. А вот этот...
- Все это не стоит и двух пенсов,- объявил Арчибальд Бентли Логан с категоричной прямотой.- Модель парусника - другое дело!
- А, эта?- Кларк обернулся.- Вам она нравится?
- Н-да-а-а... Неплохая, очень неплохая. Вы не продадите ее?
- Боюсь, что нет.
- Ну продайте!- настаивал Логан, бросая на Кларка странные взгляды, словно намекая на готовность конфиденциально обсудить проблему.- Сколько вы за нее хотите? Называйте цену! Имейте в виду: это будет не очень выгодно для меня!- Он смотрел на парусник со все возрастающим пренебрежением.- Но он мне понравился, а уж если мне что-то нравится, то нравится! Да, Гвинни? Ну, давайте соглашайтесь! Что скажете? Один фунт? Два? Или даже три? Называйте цену!
- Простите, но он не продается.
Логан весело фыркнул - было видно, что теперь он действительно искренне заинтересовался.
- Чепуха,- сказал он.- Все продается, даже...- Тут он остановился.- Я скажу, что я сейчас сделаю,- доверительным тоном сообщил он, убирая руку с плеча жены и доставая из кармана бумажник.- Я дам вам за него пять фунтов. Пять фунтов на бочку! Что скажете?
- Бентли, дорогой...
Внезапно Логан фыркнул от смеха, но взгляд его оставался очень проницательным.
- Гвинни снова пытается извиниться за меня. Она всегда извиняется. Старый грубиян должен знать, как положено себя вести, да?- Его взгляд стал еще более пронзительным.- Дорогая, я все это знаю, но, черт возьми, неужели ты не можешь поддержать игру? Это же бизнес - самая лучшая игра в мире!
- Мы уже играем в игру, дорогой,- удивительно спокойно сказала Гвинет.Но если уж тебе захотелось поиграть именно в эту, то почему не выбрать кое-что действительно симпатичное? К примеру, вещь из золота и эмали.- Она указала на триптих.- Что это, мистер Мартин?
Кларк посмотрел на нее. Я уловил насмешливые искорки в глазах.
- Это триптих, Гвинет.
Она нахмурила лоб:
- Боюсь, это слово мало что говорит мне. Наверное, я ужасно невежественна?
- Это - запрестольная перегородка. У нее два крыла или створки, которые складываются спереди, когда она закрыта; сейчас она закрыта. Если ее раскрыть, то на створках можно увидеть религиозную картину, часто очень красивую.
- О! А можно мне посмотреть?
От ее нетерпеливого тона лицо Кларка перекосилось - другого слова не подберу. Однако, когда женщина шагнула вперед, он мягко и вежливо остановил ее.
- Минуточку. По-моему, вас это заинтересует.- Он посмотрел ей прямо в глаза.- Однако, думаю, не стоит бросаться сразу на все хорошие вещи; сейчас самое время подняться наверх и переодеться к обеду. В конце концов,- он взглянул на нас с лучезарной улыбкой,- эти милые люди хотят Увидеть свои комнаты.
И вдруг раздался голос Энди Хантера:
- Я хотел спросить: что все-таки здесь случилось?- резко выпалил он, распахнув, а затем сложив руки. Поскольку никто не ответил на его вопрос, Энди продолжил с той же решимостью: - Мы слышали много разных слухов, разговоров и прочего. Но что произошло на самом деле? Кем были эти Лонгвуды и чем они занимались? Именно это я хотел бы узнать.
- Я присоединяюсь,- пробормотала Тэсс.
- Если рассказывать всю историю семейства Лонгвудов,- Кларк снова взглянул на часы,- это займет весь вечер. Очевидно, их главной характерной чертой была любознательность. Впервые о Лонгвудах упоминается в 1605 году. Тогда один из членов семьи участвовал в "пороховом заговоре" {"Пороховой заговор" - заговор против короля Якова I и членов обеих палат парламента 5 ноября 1605 г}. Затем история Лонгвудов - помещиков, священников, юристов небогата событиями вплоть до 1745 года, когда другой представитель семейства стал участником восстания. Однако лишь в 1820-м с ними или с их домом стали связывать какую-то дьявольщину. Главой рода в то время был Норберт Лонгвуд. Кстати, это его кабинет.
- Кем он был?- спросил Энди.
- Врачом. Он был ученым, членом Королевского общества и другом некоторых светил медицины, имен которых я не помню.
- Их звали,- сказал я, и Кларк тут же резко обернулся,- Араго, Буажиро и сэр Хэмфри Дэви.
- Да? И как вам удалось узнать?
- Навел справки. Похоже, все они в это время писали друг на друга памфлеты, а вот какие открытия в медицине им принадлежат - не знаю. Но мы отвлеклись. Так что же случилось? Вы можете добавить что-то еще?
- Нет,- признался Кларк.- Доктор Норберт Лонгвуд неуловим, как и тогда. Все, что о нем известно,- умер ужасной смертью в своей комнате осенью 1820 года. Слуги так боялись колдовства, что тело его два дня пролежало в этой комнате, пока его не обнаружили. Поэтому и говорят, что он хватает людей за ноги своими пальцами.
Я обнял Тэсс.
- С тех пор комната изменилась,- торопливо продолжил Кларк.- В те времена она была из темного дуба; здесь находились книжные полки и лекарства. Теперь, на мой взгляд - да вы и сами можете убедиться,- это веселое и симпатичное место. Последний из Лонгвудов хотел очистить его. В конце концов произошла та самая история с люстрой, упавшей в столовой на дворецкого семнадцать лет назад.
Похоже, Кларк разволновался; он стоял постукивая сжатым кулаком по ладони другой руки.
- Все очень запутано; некоторые реальные события обросли легендами. Теперь я и сам не знаю, где правда, а где вымысел. Так всегда бывает. Если вам доводилось слышать подобные истории, то вы можете предсказать все заранее. В них всегда есть обычные происшествия, достоверность которых сомнительна, потому что они встречаются в сотнях других историй о привидениях, где обязательно смешаны с реальными фактами, а люди продолжают повторять их. Вот вам пример! Когда вы вошли в дом, обратили внимание на высокие напольные часы в холле?
Мы кивнули. Кларк пожал плечами:
- Существует легенда, что часы остановились в момент смерти Норберта Лонгвуда и с тех пор их нельзя завести. Чепуха! Во-первых, часовщик в Притлтоне говорил мне, что нет поломки, которую бы он не исправил, а во-вторых - и это гораздо важнее,- скучная история об остановившихся часах снова и снова повторяется в подобных историях. Вы понимаете, что я хочу сказать?
Но Тэсс настаивала.
- Да,- сказала она,- но были случаи, когда что-то видели?
- Да.
- Что?
- Норберта Лонгвуда,- ответил Кларк.- После его смерти.- Он немного помолчал.- Это короткая история, к тому же не очень приятная. Я расскажу, а вы постарайтесь забыть ее, если сможете. Она кажется очень убедительной. Не то что история с часами.
Примерно через шесть месяцев после смерти Норберта Лонгвуда видел в этой комнате его кузен. Кстати, в день смерти Норберта кузена здесь не было. О происшествии узнали из его дневника, и случилось оно 16 марта 1821 года.
Кузен вошел в комнату примерно в четверть двенадцатого, думая, что она пуста. К своему удивлению, он увидел мужчину в черной одежде из тонкого сукна, сидящего у камина спиной к двери. Кузен хотел было с ним заговорить, как тот встал и обернулся, и он узнал Норберта Лонгвуда. Норберт выглядел как живой - разве что лицо было очень бледным. На Лонгвуде была полотняная манишка с жабо. Но больше всего потрясло кузена то, чего он совершенно не мог понять,- длинная красная царапина на лице Норберта, словно прочерченная булавкой, от внешнего угла глаза и почти до подбородка.
В комнате стоял затхлый запах.
Кузен повернулся и убежал. На следующее утро за завтраком он как бы между прочим рассказал все, что с ним произошло. Никто не вымолвил ни слова до тех пор, пока он не упомянул о царапине. Тогда сестра Норберта (ее звали Эмма) чуть не потеряла сознание. Позже она рассказала то, о чем до этого не говорила никому: когда готовили к погребению тело Норберта, она, наклонившись над ним, случайно поцарапала булавкой своей брошки лицо умершего. Тогда женщина быстро припудрила царапину и скрыла инцидент. Вот и все.
