Аркадий Карасик - Дочь банкира
Николай вспомнил школьные манеры, щелкнул ногтями по зубам, провел ребром ладони по гортани. В дословном переводе - ничего мне не кусать и не глотать, если растреплюсь.
- То-то, - удовлетворился клятвой Окурок. - Вообще-то, я поклялся Наташке никому ни слова, но мужская дружба - прежде всего.
- Да, кончай ты вилять хвостом, будто провинившийся пес. Дело говори!
Окурок обреченно вздохнул, ещё раз проверил ладонью прочность своего лба. Видимо, нелегко давалось ему нарушение слова, данного жене.
- Моя Наташка и твоя Симка - давнишние подружки. Об этом я тебе уже говорил... Секретов друг от друга у них не существует. Вот и открылась Симка... Хахаль у ней завелся, и не простой - фээсбэшник, не то капитан, не то майор - врать не буду.
- Как это - хахаль? - не понял Николай. - А я кто?
- В том то и дело, дружан! Ловко устроилась эта сука - с двух мужиков тянет. Наташка говорит: фээсбэшник - Антоном его звать - нательный крест Симке подарил, с бриллиантами... Хвасталась, лярва вонючая. И ещё сказала: Колька, дескать, больше ей подходит, в постели лучше "работает", но нищий он, а Антон - богатый... Представляешь? Наташка, конечно, возмутилась, но что этой шкуре до возмущений честной девахи?
Родимцев вспомнил какими страстными ласками одаривает его любовница, когда он приносит ей очередную порцию баксов, как стонет под ним или на нем, осыпая ласковыми словечками. На душе сделалось мерзко, будто туда высыпали целый самосвал мусора.
А Окурок, преодолев данную жене клятву молчать, безостановочно поливал Симку самыми дурнопахнущими сравнениями и кличками. Говорил, с каким бы он наслаждением разорвал её пополам, засунул меж ног бутылку из-под шампанского, вырезал груди, располосовал живот.
- Только ты, Колька, не особо переживай. На наш век баб предостаточно, успевай приходовать. У Наташки ещё одна подружка имеется - сдобная, веселая, аппетитная. Не чета вонючей Симке. Сговоримся - познакомлю... Ой, время-то! - вскрикнул Семка, глянув на часы. - Ретро-парад вот-вот начнется... Будь здрав, дружан, звони, не забывай!
Расталкивая очередную, выплеснувшую из метро, толпу пассажиров, Окурок исчез.
* * *
Первое желание оскорбленного парня - достать из дупла пистолет и выпустить в Симку всю обойму. Представил себе мертвую девушку и ужаснулся. Нет, убивать её он не станет - пусть живет. Просто покажет ей ствол пистолета, посмотрит в лживые глаза, повернется и уйдет. Навсегда.
Через несколько дней буря, поднятая в душе парня откровениями Окурка, поутихла. Где гарантия того, что Наташка не соврала? Позавидовала счастью подружки и решила полить это счастье вонючим варевом. И такое ведь может быть! Значит, единственный выход - навестить симкину квартиру и откровенно поговорить. Но это решение выполнимо только при наличии минимум двухсот баксов - за меньшую сумму Симка не откроет дверь.
И Родимцев бросился к знакомым матери. Родственники отработаны, ни цента не дадут, друзья, типа Окурка, сами сидят на подсосе. Невостребованными остались люди, вместе с которыми мать работает. Но как это сделать? Возьмет та же Надежда Викторовна и позвонит матери. Так и так, твой сын обратился с просьбой дать в долг. Реакция может быть ужасной вплоть до сердечного приступа, мать - слишком самолюбива.
И все же придется рисковать!
Надежда Викторовна выбрана из-за того, что - состоятельная женщина. Сама, конечно, как и мать, получает мизер - в институте вот уже полгода не выдают зарплату. Но у неё муж - владелец престижного магазина женской одежды. Напрямую обращаться к нему не только бесполезно, но и опасно - не только ни копейки не даст, жмот вонючий, но и растрезвонит повсюду о нищих Родимцевых.
Жили Егоровы в районе Беляево. Рано утром Николай занял наблюдательный пост на соседней с домом детской площадке. Сел на лавочку под прикрытие разросшихся кустов и принялся наблюдать за под"ездом. Ровно в половине девятого, сыто отрыгивая, появился бизнесмен. Огляделся по сторонам, взглянул на небо - не группируются ли там тучи, угрожая дождем? - и успокоенный уселся в ожидающую его иномарку.
Выждав минут пятнадцать - не возвратится ли предприниматель за забытым дипломатом? - Родимцев вошел в под"езд, поднялся на лифте и позвонил в дверь, оббитую по металлу коричневой кожей.
- Кто там? - опасливо спросил мелодичный женский голос.
- Это я, сын Ольги Вадимовны, - в меру взволнованно представился Николай.
- Коля? Что-то по голосу не признаю... Встань, милый, напротив глазка.
Пришлось изобразить на лице подхалимистое выражение, передвинуться на середину лестничной площадки. Будто позирует перед об"ективом фотоаппарата. Женщина, убедившись в том, что за дверью - не убийца или грабитель, а сын подруги, открыла.
- Ты уж прости, милый Коленька, приходится прятаться дома, по нескольку раз перепроверяться... Проходи на кухню, присаживайся. Сейчас сварю кофе, достану булочки.
- Да я ненадолго, теть Надя. Тороплюсь на работу... Просьба есть... Маленькая, но для меня - очень важная...
- Слушаю тебя.
Надежда Викторовна уселась по другую сторону кухонного стола, скрестила под массивной грудью полные руки. Отказ от предложенного угощения немного обидел её, но она отлично понимала - парень не на гулянку торопится, на работу. А это для супруги предпринимателя - святая святых.
- Поверьте, теть Надя, мне стыдно просить, - в ответ - поощрительный кивок. Дескать, ничего стыдного, чай, свои люди. - Мама бедствует - ни приличной обуви, ни нарядов. Сами знаете, каково сейчас нам. У отца другая семья, я зарабатываю мизер... Вот и приходится...
- Можешь не извиняться - все понятно. Хороший ты мальчик, Коленька, не чета нынешней молодежи, о маме заботишься, - расчувствовалась женщина, даже вытерла выступившие слезы. - Сколько?
Николай заколебался. Запросить мало - прогадать, много - вдруг откажет.
- Вы же знаете, теть Надя, сколько сейчас стоит та же модная обувь. А покупать маме старье - стыдно.
- Шестьсот долларов хватит?
Конечно, маловато - максимум на две недели проживания в раю, но не торговаться же.
- Должно хватить, - уклончиво проговорил он. - Вы не сомневайтесь, на работе пообещали выплатить сразу за три месяца. Думаю, через пару недель верну долг.
- Не к спеху, не волнуйся. Когда получишь, тогда и вернешь...
Возвращался от Егоровых осчастливленный парень бегом. Даже напевал какую-то сумбурную мелодию. Может быть поэтому не сразу заметил двух амбалов сидящих в белом "жигуленке".
- Он?
- Точно. Мелкая сявка, но вредная, навроде клопа. Длинному руку повредил, Кабану плечо пулей пометил... Давим?
- Давай. Уйдет в метро - не достать.
"Жигуль" рванул с места и помчался на беззаботно напевающего Родимцева. Спасла его от гибели интуиция и ловкость. Неожиданно обернулся и тут же прыгнул на капот машины, развернулся, ногами вышиб лобовое стекло, ослепил водителя. Перекатился и спрыгнул с машины за мгновение до её столкновения с припаркованным возле какого-то магазина грузовиком.
Крик боли, взрыв бензобака. Родимцев не стал дожидаться появления милиции - добежал до входа в метро, слетел по лестнице.
Через час с небольшим, начисто позабыв о трагическом происшествии на улице, он названивал в знакомую дверь. Радостный, торжествующий победу. В этот момент он не думал ни о преследующих его бандитах, ни о любовнике Симки, ни о недавнем решении разобраться с ней.
- Кто?
Услышав голос девушки, Николай, вместо ответа, поднес к глазку бумажку в сто баксов.
- И это все? - не открывая, презрительно спросила Симка. - На полчаса хватит - чаем напою и - адью, милый, до следующей зарплаты.
Она открыла дверь, запахнула халатик и, присев на корточки, достала из шкафчика знакомые шлепанцы. Видимо, звонок разбудил её - заспанная, теплая. Направилась на кухню готовить обещанный чай, но Николай остановил. Молча выложил на тумбочку все добытые баксы.
- Вот это другое дело, - промурлыкала девушка. - Тогда можешь переодеться...
Чаепитие завершилось постелью. Симка была необычайно нежна и активна, стонала, именовала его "котенком", "силачем", "любимым". Уставший, разнеженный, парень более или менее пришел в себя только через несколько дней. Если всего-навсего за шестьсот баксов такое блаженство, то что будет, когда он приенесет пару тысяч? Только откуда их взять?
Через неделю жизнь вошла в норму. По утрам девушка приносила завтрак в постель, полуголая устраивалась рядом с Николаем, дурачась, кормила его с ложечки, подавала подсушенные, горячие бутерброды.
Ничто не предвещала грозу, но спустя полмесяца она все же разразилась.
- Так и будешь сидеть на моей шее? - сухо спросила Симка за ужином. Или рассчитываешь, что несчастных шестьсот баксов хватит на всю оставшуюся жизнь?
- Разве ничего от них не осталось? - глупо улыбаясь, спросил Родимцев, поглаживая оголенное девичье коленко. - Или твой фээсбэшник платит больше?
