Александр Ольбик - Почка для Президента
- Ответь, Никола, зачем вы меня вытаскивали?
- По-моему, тебе Брод все уже объяснил.
- А как вы вычислили, куда я смотался?
- Это вопрос техники. Ты вспомни, куда ты позавчера пытался дозвониться.
- Ну и...Но я даже не разговаривал, ты же сам мне запретил...
- Смотри сюда, - Николай взял в руки телефонный аппарат. - Вот кнопка "повтор", вот табло, на котором высвечиваются набираемые цифры, а за ним "память"...После того как ты поднялся к себе, я нажал на эту кнопку и увидел номер телефона, по которому ты звонил. Узнать адрес абонента не составляло труда...И в этом твое счастье. Не будь технического прогресса, сейчас ты уже куковал бы в Бутырках, а через несколько дней тебя передали бы в руки доблестных латышских стрелков...
- Действительно, дело техники, - Карташов налил себе водки. - А кто стрелял - ты или Брод?
- Не я и не Брод, для этого у нас есть спецы по стрелковому оружию. С одним из них ты скоро познакомишься...Саня Одинец, но меня сейчас интересует другое - как тебя вычислили менты?
Карташов пожал плечами.
- Возможно, они вели мою Светку от самой Риги. Я ведь нахожусь в розыске. Но, может, они засекли, когда я пытался отсюда позвонить...
- К счастью, это исключено. Если бы это было так, мы с тобой сейчас тут бы уже не сидели... В лучшем случае, была бы наружка, но ее тоже нет... А вот хвост за Светкой - это вполне реально... Ты, кажется, сидел за убийство?
- За якобы умышленное убийство.
- Круто. В этом смысле мы с тобой братаны.
- Не думаю, мне трупы навесили, но, сидя в лагере, я это так и не смог опровергнуть...
Охранник с недоверием посмотрел на Карташова, сгреб со стола пачку сигарет и стал закуривать.
- Иди, Мцыри, отдыхай, завтра будешь лечиться. - Николай изменился в лице, словно что-то решал и не мог решить. - И запомни, старик, в следующий раз я с тобой нянчиться не буду...Слишком по большим ставкам идет игра...
Когда Карташов уже лежал в кровати, вернее, поверх атласного одеяла, в брюках и носках, в комнату вошел Брод. В одной рук - большой фужер с коньяком, в другой мобильный телефон.
- Когда будешь в городе, можешь позвонить своей женщине, - он сел на край кровати, трубку положил рядом с Карташовым.
- Почему ты меня не драконишь за то что я уехал без спроса?
- Я думаю, что ты и сам понимаешь, в какую помойку мы могли все окунуться. Ведь то, что мы тебя отбили, чистая случайность. Менты дали маху - водитель "рафика", в котором тебя везли, замешкался и отстал от основной группы оперативников. А те тоже, вместо того, чтобы пристроиться сзади "рафика", ушли вперед... - И без перехода: - Тебе завтра принесут бодяги, ставь примочки, чтобы к пятнице ни одного синяка...Ты мне нужен свеженький, как огурчик...
- Опять - в крематорий?
- Будешь за рулем, - Брод из нагрудного кармана футболки достал сложенный надвое конверт.
- Здесь тысяча, - сказал он. - Было бы больше, но я тебя оштрафовал за самоволку. Можешь считать, что легко отделался.
- Мне этого не надо, - Карташов демонстративно отвел взгляд.
- А на какие шиши ты собираешься жить?
Пожал плечами.
- Как жил полгода, так и буду жить.
Залысины у Брода покрылись матовой бледностью.
- Деньги твои и что хочешь, то с ними и делай, - Брод положил конверт на тумбочку. - Но мой тебе совет - играй по каким-то одним правилам. Понимаешь, о чем я?
- Предельно! Но есть планки, через которые сразу не перепрыгнешь. Мне надо время, чтобы определиться.
- Извини, Серго, если ты этого еще не сделал, то ты круглый дурак. Тебя кинули по всем статьям и если бы не этот сумасшедший побег, сидеть бы тебе и сидеть. И поверь, ни одна мразь о тебе не вспомнила бы...
- Ты, в принципе, прав, я никому не нужен, но то, что мы сегодня делали с Николой, наводит меня на мысль о Чикатило-потрошителе...Или что-то в этом роде.
- Выкинь всю эту дребедень из головы, речь идет всего лишь об научно-медицинском эксперименте. А если быть более точным - о пересадке человеческих органов.
- А ты думаешь, я слепой? Но насколько я знаю, органы пересаживают не от трупов, а от живых людей...
Броду явно эта ремарка не понравилась, о чем свидетельствовали во всю работающие желваки на скулах.
- С одной поправкой: органы людей, у которых наступила клиническая смерть. Кто-то умирает, а кто-то обретает новую жизнь. Равновесие, Мцыри, и потому не ломай свою буйную головушку.
- А я и не ломаю, просто не хочется брать грех на душу.
- Я тебе сказал, ты будешь за рулем. Большего от тебя пока не требуется.
- Ладно, Веня, жизнь покажет. Я уже тебе говорил - мне выбирать не из чего. Но ты должен знать мое отношение к некоторым вещам...
- Лучше не знать, меньше проблем. Если захочешь выпить, вон в том секретере есть барчик...Отдыхай и не ломай голову...
Когда Брод ушел, Карташов отвернулся к стене и открыл шлюзы для фантазий. И первое, что пришло ему в голову, были картины истязаний следователями Светки. Они всеми способами хотят допытаться - кто еще из родственников или знакомых живет в Москве, выбивают из нее адреса, фамилии, и допрашивают, допрашивают... И Надьку тоже. А у Осиповой на уме только работа в КБ, только дом и старые, когда-то вручную связанные кофточки, которые она ежедневно штопает.
Уснул, как в воду нырнул, и спал без сновидений...
...Утром, тихо отворилась дверь и некто вошел в комнату. Молодой, с открытым лицом, среднего роста, загорелый, в джинсовых брюках и клетчатой рубашке, поверх которой надета кожаная безрукавка со множеством карманов и молний. Из целлофанового пакета, который пришелец держал в руках, на тумбочку легли флакончики, упаковки с таблетками и снопик ваты.
- Ты - Мцыри? - обратился вошедший к открывшему глаза Карташову.
- Предположим, хотя как для кого...
- А я Алик, Саша...Александр Одинец - как тебе удобней, так и называй...Из этой бутылки будешь делать примочку, а в этой баночке бактерицидная мазь. Таблетки для рассасывания кровоподтеков...
Парень вел себя непринужденно и это понравилось Карташову. Он спросил:
- Ты, говорят, принимал участие во вчерашней переделке?
- Не понял? - Одинец поднял выгоревшие брови.
- Ну, освобождал одного придурка...
- Лечись. Возможно, уже завтра нам с тобой придется ехать в командировку...
Карташов взглянул на его руки: у самой цепочки от часов он увидел небольшую наколку - сердце пронзенное стрелой и кинжалом.
- Судя по всему, ты тоже сидел? - спросил он.
- Ты имеешь в виду это? - Одинец потеребил цепочку от часов.
- И не только это. Я таких, как ты, живчиков видел на зоне.
- И что - разочаровался?
- Меня, как бывшего сотрудника милиции, там, похожие на тебя мальчики, хотели оттарабанить, сделать паршой, последним пидором.
- И что же им помешало?
- Отчасти газовый ключ, которым я заводиле сломал ключицу и два ребра, а отчасти моя боевая слава. В 1991 году наш ОМОН гремел на всю Европу... А ты за что тянул срок?
- За грабеж...А если быть точным - за грабеж с применением оружия...А точнее, газового пистолета...
- Значит, вчера ты тоже был на Дмитровской улице?
- Это никак не взаимосвязано с моей биографией. Но можешь считать, что где-то поблизости я там ошивался...
Одинец подошел к барчику и вернулся с бутылкой водки и одним фужером. Потом из платяного шкафа он вынул гитару. Налил водки.
- Не возражаешь, если будем пить из одной посуды? Это сближает.
- Только мне наливай доверху. Я пью один раз...
- Идет. Закусить хочешь?
- Вот этим закусим, - Карташов потряс зажатой между пальцами сигаретой.
Как-то само собой получилось, что после второго фужера рука Одинца потянулась к гитаре, лежащей на атласном одеяле. Он дернул по струнам, гитара издала довольно чистый звук, однако Одинцу что-то не понравилось и он подтянул вторую и четвертую струну. Прочистив кашлем горло, он взял аккорд и довольно приятным и несильным тенорком запел.
Как далеко, далеко,
Где-то там, в Подмосковье,
Фотографию сына уронила рука,
А по белому снегу уходил от погони
Человек в телогрейке или просто зека.
В небо взмыла ракета,
И упала за реку,
Ночь опять поглотила
Очертанье тайги,
А из леса навстречу беглецу-человеку,
Вышел волк-одиночка и оскалил клыки.
Голос Одинца становился увереннее, жестче, он пел, опустив к гитаре глаза, прикрытые длинными высветленными солнцем ресницами.
Карташов, чтобы не мешать, налил фужер водки и залпом выпил. Одинец, между тем, распустив голосовые связки, еще более щемяще запел последние строки:
Человек вынул нож:
"Серый ты не шути,
Хочешь крови - ну, что ж,
Я такой же, как ты,
Только стоит ли бой
Затевать смертный нам,
Слышишь лай - то за мной
Псы идут по пятам."
Воцарилась тишина. Никто не хотел быть первым в ее надломе. Теперь Одинец наполнил фужер водкой...
- Ты где, Серый, сидел?
- В Латвии, в Екабпилсском гадюшнике...
- Это что, в бывшем концлагере?
