Ирина Глебова - Дом окнами на луг и звёзды
После паузы адвокат сказал горько задумавшемуся Сергею:
– Как иначе можно понять эти слова? «Самому исполнить волю Бога»? Об этом я, конечно, ничего не говорил следствию – как и наказывал мне Альберт Александрович. Но у них были и другие резоны.
– Какие же?
– Судите сами. Незадолго до своего исчезновения он рассчитался с долгами в двух компаниях, где был ведущим акционерам: отдал свои пакеты акций. Квартиру свою – отменное жильё в центре города, – оформил на дочь своей школьной учительницы, уже покойной. Причём, с таким условием, что та вступает в свои права летом… Словно знал! Или планировал… В то же время он перевёл деньги с одного своего банковского счёта в фонд строительства городского питомника для бездомных собак. Полностью ликвидировал и другой счёт, вот только неизвестно, куда пошли эти деньги. Возможно, тоже рассчитался с долгами. Меня всё вместе взятое убеждает: это самоубийство. А вас убеждает? Не совсем? Тогда, возможно, что-то прояснит письмо…
Аркадий Петрович открыл пластиковую папку, достал длинный запечатанный конверт, протянул Сергею. У того сильно заколотилось сердце. Некоторое время он смотрел на надпись крупным, стремительным росчерком – «Сергею Лугреньеву», – потом оглянулся растерянно. Адвокат понял, протянул ему ножницы, и Сергей аккуратно срезал тонкую боковую полоску, достал сложенный вдвое лист…
«Дорогой Серёжа. Начну банально: коль ты читаешь это письмо, значит меня уже отпели и похоронили. Не огорчайся, раз я так решил – значит мне так лучше. Я рад, что узнал тебя и твою семью (жаль, так и не встретился с Марией и девочками). Я полюбил вас, и не только потому, что вы мои единственные родственники. Прими всё, что я тебе отдаю, живи и будь счастлив, а я буду радоваться за вас… там, в другом мире. Знаю, что ты православный верующий человек, значит есть надежда, что мы когда-нибудь ещё встретимся… Обнимаю вас всех, Альберт».
– Здесь нет даты… – проговорил Сергей растерянно.
– Он написал и запечатал его при мне, тогда же, когда оформлял документы на вас. Четыре месяца назад.
– Прочтите, – Сергей протянул листок Аркадию Петровичу. – Здесь ничего личного.
Адвокат посмотрел, поднял взгляд:
– Согласитесь, это подтверждает вывод следствия… Что ж, Сергей Александрович, возьмите эту папку, в ней все документы: на дом, на денежные вложения. А вот и ключи от дома.
Сергей взял внушительную связку, пожал плечами.
– Но ведь в наследство, как я слышал, вступаю лишь через полгода?
– Вы не наследник, – терпеливо пояснил адвокат. – Вы владелец этого дома, причём уже четыре месяца владелец. Так что въезжайте, живите. И будьте счастливы, как написал мой покойный клиент.
Глава 5
Даша сидела на заборе. Забор был каменный, не очень высокий, но широкий – на него легко вскарабкаться и удобно сидеть. Она смотрела вперёд, туда, где холм полого спускался сначала к зарослям кустарника, а потом к небольшому пруду, вокруг которого красиво стояли деревья под названием «плакучие ивы». Слева от пруда начиналась рощица, переходившая дальше в густеющий лес. Воздух, пронизанный солнцем, казался прозрачным, и хорошо были видны дома посёлка за прудом: улицы, заборы, огороды. С недавних пор он считался уже городским посёлком. Однако по привычке все называли его «деревней».
А сразу за забором, до кустарника, тянулся зелёный луг, расцвеченный жёлтыми, белыми, голубыми цветами, серебристой полынью и широколистым папоротником. И высились редкие деревья – яблони и груши. На них уже вызревали мелкие плоды, «дички», сказал папа. Когда-то давно здесь был большой помещичий сад, а эти деревца – жалкие его остатки. Наверное, об этом тоже рассказывал папа, но, может, Даша и сама об этом знала. Откуда? Она не могла объяснить – просто знала. Знала же ведь она название всех цветов на лугу, а разве кто-то говорил ей о них? Конечно, о ромашке, васильке или чистотеле она могла и в книжке прочитать, и от мамы услышать. Но вот это пушистое жёлтое облако, пахнущее так сладко, что кружилась голова – откуда она, Даша, могла знать, что цветок этот называется «золотарик»? А вот знала же! Или что жёлтые колокольчики называются «донник»? Или «мышиный горошек» – ползучий стебелёк с усиками на листочках и синими цветками, собранными в кисти?
Раньше с родителями девочки выезжали только в лесопарк за подснежниками, да раза три – с компанией друзей на пикник к реке. Тогда они с мамой собирали букеты цветов, но взрослые называли их просто «полевые цветы». Сейчас, сидя на заборе, глубоко дыша и глядя вокруг, Даша чувствовала, понимала – она сама была и этим лугом, и цветами, и листьями, и блестевшей внизу водой, и птицами… Как раз одна птичка опустилась рядом на забор и попрыгала в сторону девочки. Даша протянула руку, и та села прямо на ладонь. Это была зарянка – Даша узнала её по оливково-чёрным пёрышкам и желтовато-красной груди. А ведь раньше она видела только воробьёв, синичек да ворон. Когда недавно показала маме на маленькую зеленоватую птаху с оранжевой головкой и чёрными полосками по бокам и сказала: «Смотри, это королёк!», – мама поверила ей, но очень удивилась: «Откуда ты знаешь?» «Мне это дано», – ответила тогда девочка, а мама посмотрела на неё так нежно и странно, обняла и прижала к себе.
Хорошо, что уже каникулы. Не то, чтобы Даша не любила школу… Она отходила свой первый класс совершенно спокойно – не блистала успехами, но и не отставала от других. Когда Маша записывала дочку в школу, учителя качали головами: «Домашняя девочка, не садиковская… Трудно ей будет адаптироваться в коллектив!» Маша усмехалась про себя: она-то знала, что у Дашеньки все друзья – и детвора во дворе, и дети в тех кружках, куда она водит дочерей – гимнастика и музыка. Всему остальному – рисованию, английскому языку, сочинению стишков и сказок… – они с Сергеем сами учили девочек.
Так и вышло: Даша в классе дружила буквально со всеми. Было по началу несколько моментов… Две фирмово одетые девчушки стали смеяться над Дашей, заметив её заштопанные колготки. Даша осмотрела их с ног до головы, пожала плечиками:
– Нет, вы не царевны.
– Это ещё почему? – обиженно воскликнула одна. – Смотри, какие у меня серёжки золотые, с камушком!
– Дочери нашего царя Николая, царевны Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия сами штопали себе чулки и не стеснялись этого. Они наоборот стеснялись выглядеть богатыми. Это вульгарно.
Девочки растерялись: они не поняли слово «вульгарно», но почувствовали пренебрежение. Только обидеться не успели – Даша добавила:
– Я тоже сама себе штопаю колготки. Видите, как аккуратно, даже красиво.
У Даши был самодельный рюкзачок – Маша связала его из толстых разноцветных верёвок, как макраме. Во второй или третий день учёбы мальчишка-одноклассник, когда дети вышли после уроков во двор, со смехом пнул его ногой, закричал:
– Вот какой мяч! Давайте играть в футбол!
Но ещё до того, как подбежали другие ребята, Даша долгим взглядом посмотрела на него, сказала, словно глупому малышу:
– Ты ошибся. Это мой рюкзак. Помоги мне его надеть.
И повернулась спиной. Мальчишка, как загипнотизированный, притих и натянул лямки девочке на плечи. С того времени ни он, никто другой Дашу никогда не обижал.
… Девочка спрыгнула на траву и вприпрыжку побежала вниз по наклонному лугу. Созвездия небесно-голубых незабудок улыбались ей жёлтыми глазками, крохотные розовые полевые гвоздики стелились у ног, а звон колокольчиков сливался с жужжаньем пчёл… Сквозь кустарник хорошо протоптанная тропа вывела на бережок пруда. Здесь, где даже в такой жаркий день ощущалась влажность, росли красивые болотные ирисы, нежные лютики с блестящими лепестками и мелкие цветочки сурепки на длинных стеблях. Все эти цветы были жёлтыми, потому песок у самой воды казался их продолжением.
Дня через два, после того как семья поселилась в доме и когда девочки с родителями обследовали свой новый двор, они все вместе спустились к пруду. Папа сказал, что обязательно будет приходить сюда с этюдником – так здесь красиво. Маша тут же подхватила:
– Мы все будем приходить! Я могу сидеть здесь и писать. И девочки на глазах будут.
Даша тогда серьёзно сказала ей:
– Ты не бойся, это хороший пруд, ничего плохого с нами здесь не произойдёт. Разувайся, я покажу…
Сама сбросила сандалики, взяла маму за руку, потянула к воде.
– Вот как раз здесь самое лучшее место, песочек на дне ровный, и не глубоко.
Маша и в самом деле почувствовала мягкое и, в то же время, упругое песчаное дно, ровно и полого уводящее от берега. Вода была чистая и хорошо прогретая.
– Я буду здесь купаться, – заверила Даша, – на глубину не пойду, пока папа не научит меня хорошо плавать.
Маша знала, что на слово старшей дочери можно положиться. Но Аринка тут же стала прыгать, поднимая фонтаны брызг, бить ладонями по воде:
– А я умею плавать! Я вообще могу как рыба, в воде дышать! Дашка не умеет, а я могу.
