Марина Крамер - Дар великой любви, или Я не умею прощать
Я рассвирепела – надо же, нашел наркоторговку! Даже выслушать не хочет, твердо уверен, что не ошибся. Откуда взялся этот кулек, господи?! И Витька смотрит так, словно верит этому менту, а не мне…
– Что за бред?! Дверь в гримерку не запирается, сюда мог войти кто угодно!
– Конечно, Лейла Вагифовна! – подхватил мент. – И из двух висящих сумок выбрать именно вашу!
– Что?! – Я отступила на шаг, уперлась бедром в высокий гримерный столик, чтобы не упасть – ноги ощутимо тряслись. – Вы хотите сказать, что я вру?
Мент ухмыльнулся, но взял себя в руки, перешел на официальный тон:
– Я хочу сказать, Лейла Вагифовна, что в вашей сумке с костюмами…
– В кофре, – машинально поправила я, и он, чуть сбившись, продолжил:
– Пусть так – в кофре. Так вот, в вашем кофре обнаружен пакет с белым порошком. Вряд ли вам удастся доказать, что это тальк. Что, по-вашему, Лейла Вагифовна, я должен делать?
– Искать того, кто его мне положил.
– Погоди, Мэри, – вмешался вдруг молчавший дотоле Виктор. – Не горячись, я думаю, что сотрудники разберутся…
Я повернулась в сторону партнера, раздула ноздри и, уперев руки в бока, поинтересовалась:
– Ты только сейчас вошел? Или все-таки слышал, о чем говорил многоуважаемый сотрудник? Он же свято верует, что порошок в пакете, чем бы он там ни оказался, принадлежит мне! Мне – потому что я Лейла Вагифовна Манукян, что гражданин сотрудник подчеркнул в своей короткой речи уже не менее пяти раз? А это априори делает меня потенциально подозреваемой!
Сотрудник наблюдал за нами с интересом, а потом вдруг вклинился:
– А можно вопрос по ходу? Почему ваш партнер зовет вас другим именем, Лейла Вагифовна?
– Это мой псевдоним. Можете запросить документы в федерации танцевального спорта – я Мэри и как танцовщица, и как тренер, – отрезала я, и мент умолк, а я возблагодарила бога за свое умение виртуозно врать.
На самом деле вопросы о двойном имени всегда приводили меня в состояние легкой паники. Я боялась, что когда-нибудь проколюсь, не сумею вовремя удержать язык на привязи и брякну что-то лишнее. Кроме того, меня всегда пугала перспектива быть опознанной как Мария Лащенко, которая по документам уже давно мертва. Я потому и отказалась в свое время участвовать в турнирах – из-за боязни быть узнанной. Объяснить это Виктору я не могла, а потому обставила все как капризы взбалмошной девицы, привыкшей к тому, что ее прихотям потакают. Не знал Витя и того, что его партнерша Мэри и французская писательница Мэри Кавалье – одно лицо. К счастью, мои романы не переводились на русский и в России не продавались. В общем, я по привычке до предела запутала все и жила как в паутине, сотканной из лжи, страха и недоверия. Только с Марго я могла быть откровенной и не опасаться ничего. С ней – и еще, может, с Алексом в те моменты, когда он решал, что хочет общения со мной.
– Придется вам проехать с нами, – оформил наконец конечную цель мент и взял меня под локоть.
– Я могу хотя бы переодеться?
– Не стоит. Теряем время, то-се… если будет необходимость, в управе и переоденетесь.
Он забросил на плечо мой кофр и снова взял за локоть.
– Мэри, куртка, – Виктор заботливо накинул кожанку мне на плечи.
– Позвони Марго, – только и успела проговорить я, буквально выдергиваемая из гримерки сильной рукой мента.
Надежда на то, что подруга сможет сделать что-то, была призрачной, но все же исключать ее не стоило. Когда касалось меня, Марго становилась упорной и решительной даже в мелочах.
Я не помнила задаваемых мне вопросов, тщетно пытаясь оттереть от пальцев черную дрянь, которой их покрыли, когда снимали отпечатки. Где-то в самом углу подсознания шевельнулась опасливая мыслишка, что вот по отпечаткам как раз и можно идентифицировать меня, но тут же исчезла – я никогда не переступала порога милиции, и эта процедура для меня в новинку. Разговаривавший со мной пожилой мужчина с усталыми серыми глазами только вздыхал, замечая, что я даже не вникаю в суть разговора, и, в конце концов, не выдержал:
– Что же вы, девушка, помочь себе не хотите, а только усугубляете? Ведь получите лет семь – вам оно надо? Колония – не сцена, там порядки и нравы другие.
– А что вы знаете о нравах в танцевальных раздевалках? – Я прищурилась и поправила выбившуюся из залакированной прически прядь. – Знаете, как стекло толченое в туфли закладывают и супинаторы режут? Или у платья лямки подрезают?
– Эх, девочка, – снова вздохнул следователь. – А как личико сродни твоему заточенной ложкой вдоль и поперек расписывают только за то, что кобла с интересом посмотрела?
Я подавилась словами и умолкла. Мне всегда казалось, что я-то знаю в этой жизни уже все, и хуже знаний уже не будет, ан нет. Тюрьма… с ума сойти можно – я в тюрьме! Ни за что!
– Мне действительно нечего вам сказать, – заговорила я дрожащим голосом. – Я не имею никакого отношения к этому пакету.
– Кофр ваш?
– Мой, но…
– Но порошок не ваш, – закончил за меня следователь. – Понятное дело. Лейла Вагифовна, тогда ищите того, кто вам его подбросил – это все, что я могу сказать. Хотите честно? – Он подался вперед, навалившись грудью на стол, и зашептал: – Я не верю, что это ваш кокаин. Не верю. У вас слишком открытый взгляд и слишком натуральный испуг, – его прервал телефонный звонок. – Да, я. К кому? Да, у меня. Уже отпускаю. Хорошо, под мою ответственность сюда ее впустите. Да, – положив трубку на рычаг, следователь помолчал, а потом негромко сказал: – К вам приехала подруга, я распорядился впустить. Как вы понимаете, мог бы не делать этого, но вы мне внушаете доверие. Я уверен, что все окажется так, как вы и сказали – кокаин не ваш.
– Спасибо, – прошептала я, стараясь не расплакаться – иначе тушь растечется, отлетят наклеенные ресницы, грим пойдет прахом, а снять его полноценно здесь просто нет возможности.
Следователь распахнул дверь, и в кабинет ворвалась Марго в черной ветровке и таких же джинсах. Поверх воротника наскоро намотан голубой палантин, волосы растрепаны, губы не накрашены – торопилась. Увидев меня в полной боевой раскраске и концертном костюме, она вдруг заплакала, прислонившись спиной к стене. Я подошла вплотную и прижалась к ней, уткнувшись лицом в грудь, обтянутую черной шерстяной водолазкой. На каблуках я была почти одного роста с нею. Марго машинальным жестом погладила меня по затылку, поправила выбившуюся прядь:
– Мэри, что произошло? Как ты оказалась тут? – чуть отстранив меня и заглядывая в глаза, спросила подруга.
– Не поверишь – за кокаин взяли.
– За… что?! – в ужасе выдохнула Марго. – Ты что же – снова?! Ведь ты обещала!
– Ш-ш-ш! – Я вцепилась пальцами в ее запястье так, что Марго чуть слышно ойкнула. – Не говори лишнего, хорошо? Я тут ни при чем, а кокса там было явно не на одну «дорожку»! У меня просто нет столько денег, чтобы оптом отовариваться! И я тебе обещала – если помнишь.
Марго пару минут пристально вглядывалась в мое лицо, но я не отводила глаз, потому что говорила абсолютно честно, скрывать нечего.
– Мэри… а что же делать теперь?
– Не знаю. Тут никому ничего не докажешь, даже слушать не хотят. А благодаря моему паспорту они вообще ни в чем не сомневаются. Спасибо, удружил! – со злой досадой бросила я, и Марго мгновенно поняла, о ком речь. Это Алекс сделал мне такие документы…
– Я попробую, – не совсем уверенно проговорила Марго. – Вдруг получится…
Она оттолкнулась от стены и вышла в коридор, где все это время смиренно сидел на стуле следователь. Я услышала, как Марго спрашивает у него, где можно найти начальника. Ее шаги удалялись куда-то в глубь коридора, а я с волнением слушала их, боясь, что могу никогда больше их не услышать.
Следователь не сказал мне ни слова, вызвал милиционера, и меня отвели в «обезьянник».
– Так и быть, закрою тебя отдельно от всех, а то как бы чего не вышло – мне только драки не хватало, – добродушно проворчал полный усатый милиционер, открывая мне отдельную «клетку».
В соседней справа гоготали пятеро девиц вполне определенной профессии, а слева пьяно бормотал что-то отвратительный заросший бомж с бородой Деда Мороза. Господи, кто бы сказал мне, что я окажусь в таком месте, в такой компании… Почему я не умею жить без проблем, как все люди?
Я вдруг вспомнила, с какими приключениями выезжала впервые в Англию, в Блэкпулл. Визы мы получили с трудом, Иван несколько раз ездил в Новосибирск, где их оформляли. Особые трудности были со мной – незамужняя девушка, сами понимаете. Но, в конце концов, паспорта оказались в руках, кофры-чемоданы собраны. Улетать мы должны были через два дня. И вот тут привычка носить с собой все документы сыграла со мной злую шутку.
Я возвращалась домой после тренировки, было уже темно. Моя большая сумка болталась на плече – все как всегда. И вдруг, едва только я повернула в переулок, сильная рука крепко схватилась за ремень и рванула его на себя. От неожиданности я встала как вкопанная и выпустила сумку. Топот убегающего уже стих, когда я пришла в себя и поняла, что вместе с сумкой и кошельком, почти пустым, кстати, лишилась главного – документов и билетов на самолет. Ужас, охвативший меня, невозможно передать словами – с таким трудом получены визы, такой серьезный турнир, мы так готовились – и вот я все спустила в сточную канаву своей собственной глупостью…
