Александр Горохов - Приговоренный к власти
— На все ваши вопросы — «да», — ответил Лешка.
Его ответ настолько понравился, что Большой майор не обратил внимания на перезвоны двух телефонов, стоявших на отдельном столике.
— Людьми командовал? Стрелял на поражение? В атаку ходил?
— Под прикрытием авиации и бронетехники.
— Хорошо. А где твоя униформа? Где погоны и головной убор?
Лешка потерялся. Большой майор требовал того же, что советовал Журавлев.
— Но зачем?
— Затем, чтобы отличаться от штатских бездельников, которые собрались здесь повеселиться, покрасоваться перед камерой телевидения, чтоб все видели, какие они отважные и свободолюбивые. Всех этих показушников — режиссеров, артистов, циркачей — я бы давно шуганул. Они побегут первые. А человек в униформе — будет стоять. Из чего стрелял?
— Родной Калашников, пистолет Макарова, «узи», кольт-автомат, кольт-револьвер полицейский, американская винтовка М-16, «Муха», упражнялся по наведению на цель «Стингера», но стрелять не дали. Ну, еще, конечно, наше малокалиберное оружие, ТОЗ и пистолет Марголина.
— Неплохо. Пойдешь по первому разряду. Когда достанешь униформу, получишь Калаша и ПМ.
— А что дальше?
— А чего бы ты хотел? — нахмурился Большой майор.
— Часовым около полкового знамени я уже настоялся.
Оказалось, что Большой майор обладал не просто чувством юмора, ироническим ехидством:
— Желаете попасть не более не менее как в охрану президента, Ковригин?
— Так точно, товарищ майор! — по-солдатски ответил Лешка и глазом при этом не моргнул.
— Молодец, — неожиданно одобрил эту наглость Большой майор. — Достанешь униформу, мы тебе бронежилет выдадим и шлем. Пост получишь достойный и перспективный. Автомобильные права есть?
— Дома.
— Тоже захвати.
— А у вас машины нет, меня туда-обратно подбросить?
Это было уже слишком. Усталые глаза Большого майора как-то погасли:
— Ну, ты, братец, нахал! При всех прочих равных, ты пока старший сержант! Конечно, смотря как дело пойдет, к утру можешь стать и генералом, но пока у меня полковники на своих двоих бегают. Туго у нас с машинами, а транспорт в условиях городского боя первейшая вещь.
Не пользуясь лифтом, он сбежал на первый этаж, выскочил из здания и тут же услышал у баррикады с восточной стороны джазовую трубу. Певец Свободы Алик Латынин прибыл защищать российскую демократию в самую горячую точку без опозданий.
А ведь если провалится все дело, подумал Лешка, эту громкозвучную трубу ему запомнят. И золотые кудряшки до плеч запомнят. И вся его хилая, изломанная фигура врежется тому, кого эта труба сейчас доводит до бешенства. И коли не повезет, так воткнут Алику эту трубу в задницу, так что мундштук вылезет через горло. Лешка быстро спустился по лестнице и врезался в толпу, окружавшую оркестрик Алика. Явились уже все, но играл пока только он, потому что остальные… дикое дело! Остальные музыканты тянули электрошнуры из здания, чтобы подсоединить к ним свои динамики и электронные установки. Другого дела нет! Уникальная защита от бронетанковой атаки!
Алик увидел Лешку и едва не зарыдал от радости.
— Тебя не убили? Какой радостный час!
— А кого-нибудь уже убили?
— Уже горы трупов! — Алик тут же осекся. — Только не надо об этом кричать громко, чтобы не порождать паники. Около Моссовета танками подавили человек сто. На Манеже народ разогнали, тоже полсотни людей уложили.
— Ты трупы видел? — спросил Лешка.
— Нет, но все говорят! А какие люди здесь собираются, Леха! Артисты, режиссеры, поэты! Цвет нации! Это наш час, Алешка! Час молодой России!
— Я бегу домой, — оборвал его восторги Лешка.
— Как?! — Алик едва не выронил свою драгоценную трубу.
— Так. Мне приказано надеть униформу, потом дадут оружие.
— Ух, ты меня напугал! А знаешь, прадедушка Саша выступил но телевизору! Сказал коротко и ясно. «Я счастлив, что родился и умру, слава Богу, в свободной и демократической России! Да здравствует российское купечество!» Про купечество людям не совсем было понятно, но выглядел он клево! Седая борода развевается, орлиные глазища горят, соколом глядел прадедушка Саша!
— Ухайдакаете вы старика. Слушай меня внимательно. Время от времени дуй в трубу, чтобы Лана на тебя вышла. Пока я не вернусь, от себя ее не отпускай.
— А ты вернешься, Леша? — тихо спросил Алик. — А то Вово ушел, и нет его.
— Спать твой Вово пошел. Или ночные сеансы в видеотеке крутить! Он ведь лишней копейки не упустит. А я тебе свою женщину в заложницы оставляю. Я Вово все прощаю, он живет без идеалов. Ладно, оборона демократии потеряла не самого лучшего своего бойца. Я уехал. Сбереги мне Лану.
— За мной как за каменной стеной! — решительно заверил заморыш, за всю свою жизнь тяжелее помповой трубы ничего не подымавший.
Метро продолжало работать. Густой поток пассажиров все увеличивался — приближался час пик.
Лешка перестал прислушиваться к возбужденным разговорам соседей после того, как услышал, что у стен Белого дома солдаты дивизии Дзержинского уложили из автоматов около двух сотен мальчишек и девчонок. Пошла писать губерния! Но более всего людей волновала судьба президента Горбачева — по общему мнению, его отравили лечащие врачи, и он находится в невменяемом состоянии, окруженный врагами-заговорщиками, иначе почему же до сих пор не нашел возможности обратиться к народу, столь горячо его любившему? Теперь надежда только на Ельцина Бориса, но, говорят, что он от огорчения крепко запил.
Лешка вытолкнулся из вагона на своей просторной и светлой «Измайловской», и сознание его разом переключилось на утренние события, на труп Авдюшко, который все еще лежит в кабинете видеотеки, потому что деться ему некуда.
Лешка почувствовал, как неумолимая сила тянет его в подвал, понимал, что это не нужно, глупо и рискованно, но справиться с трезвым голосом разума не мог. Нужно было еще раз спокойно взглянуть на труп, на обстановку, быть может, удастся найти какой-то ключ к разгадке преступления, хотя бы потому, что когда дело дойдет до следствия профессионалов (а дойдет обязательно, чем бы ни закончились события), первым подозреваемым будет он — Алексей Д. Ковригин. Любой следователь вычислит его утренний визит, как только найдет мальчишек, рвущихся с утра посмотреть «видик». Пенсионер Ильин — он убийца или нет? — тоже будет строить систему своей защиты и не утаит своего утреннего визита к Лешке и скандала, который, с точки зрения следствия, может служить мотивом к последующим действиям Ковригина Алексея Д. в отношении погибшего затем Авдюшко. Требовалось хотя бы вчерне подготовить собственную систему защиты, а для этого необходимы факты.
Объяснив таким образом причины своих не отличающихся большой прозорливостью поступков, Лешка подошел к подвалу видеотеки и оглянулся. Все спокойно, никаких жаждущих посидеть в видеозале не наблюдается, но след от них остался.
Поперек выкрашенных черной краской стальных дверей видеотеки уверенная рука написала мелом: «КОЗЛЫ! РАБОТАТЬ НАДО, ЕСЛИ ДЕНЬГИ С НАС ДЕРЕТЕ!» Спасибо, дорогие видеозрители, обозлился Лешка, но хотя бы учли, что видеотека в районе самая дешевая, а «мультики» для дошколят крутим вообще бесплатно — другое дело ночные сеансы. Но это зрелище для избранных.
Ключ в замке дверей на этот раз провернулся бесшумно и легко.
Зато включатель освещения не сработал. Как была в зале кромешная тьма, так и осталась, фонарик, которым пользовались во время демонстрации сеансов, лежал в кабинете, в столе. Там же под потолком было и единственное окно, которое обычно плотно зашторивали — свет горел круглые сутки.
Лешка ориентировался в темноте легко — привык. Он помнил, где стояла у дверей подготовленная к выносу уцелевшая аппаратура, наклонился, пошарил в потемках руками, но аппаратуры не обнаружил. Искать не стал, пошел за фонариком.
В подвале было тихо, душновато, слегка пахло табаком.
Двигаясь на ощупь, Лешка вошел в кабинет. Он помнил, что Авдюшко лежал слева от стола, а фонарик должен был находиться в правой тумбе. Он обошел стол справа, открыл ящик. Ему показалось, что он чувствует кисло-сладкий трупный запах. С каждым потерянным часом положение Лешки усложнялось. Лучше всего сейчас же позвонить в милицию, но тогда уже ни о каком возвращении к Белому дому речи идти не может. Нет, пусть все остается пока как есть.
Фонарика в ящике стола не оказалось.
И в этот момент, как Лешка это осознал, он услышал легкий шум, а затем металлический звук захлопнувшейся двери. Лешка услышал, как провернулся ключ в замке. Он бросился к дверям и ударил в них плечом. Дверь не поддалась.
— Эй, подонок! Открой, — заорал Лешка и совершенно автоматически выдернул из-за шиворота милицейскую дубинку.
Неизвестный не оказался настолько глуп, чтобы открывать. За стальной дверью было тихо.
