Йенс Лапидус - Шальные деньги

Потом трепались ни о чем: о родне, старинных соллентунских корешах, о чиках. Для отвода глаз.

Время вышло, надо было ехать дальше.

Расставаясь, четырехкратно расцеловались с Серхио в обе щеки. Сказали на прощание пару чилийских фраз.

Уже пятый час дня. А вернуться надо к семи.

Следующая остановка: покупка обуви. Хорхе заранее пролистал каталоги. Почитал. Обзвонил магазины. Изучил ассортимент. «Гель», «Эйр», «Торсион» и прочие технологии изготовления навороченных кроссовок. Главное — не купиться на рекламную туфту. Взять реально четкие коцы. Два основных требования: чтоб беговые — это важно. Еще важнее, чтоб с самой крутой амортизацией. Охранники, конечно, отвели бы его в какие-нибудь занюханные спорттовары. Ищи дурака! Хорхе отправился прямиком в центр, на Кунгсгатан, где самый большой выбор.

Мини-автобус припарковали на многоуровневой стоянке на Норландсгатан. Хорхе еще просил разрешения порулить хоть пару метров. Куда там!

Вышли. Один из охранников попросил только что припарковавшегося дедка разбить двадцатку по кроне. Купил талон.

Пошли в город.

Ощущения — чума. Мегаполис! Центр! Ритм! Августовская жара. Вспомнился случай. Хорхе рассекает по Наркокунгсгатан на «Бумере-530i», любимой тачке всех поднявшихся барыг. Правда, через два дня Хорхе замели. И по барабану, что катался на тачке кореша, по доверенности. Но с каким понтом! Не жизнь — малина! Бабосы — рекой. Девахи — гурьбой! Пальцы веером!

И вот: Jorge was back in town.

Стал ли Хорхе умнее с тех пор? По крайней мере одно он усвоил: новое дело планировать от и до. И понял, чем отличается от толпы себе подобных. Без базара, он самый крутой/стреляный/тертый… Но так думают про себя и все остальные. Разница в том, что в душе у Хорхе зародилось сомнение на этот счет, — и в том была его сила. Теперь он дважды подумает, прежде чем сделать. Ты сперва спланируй, подготовься, тогда и горы свернешь, мечтал Хорхе.

Смотрел во все стороны. Конвоиры кольцом вокруг него.

Люди ходят по улице. Свободная жизнь бьет ключом. Глаза разбегаются! Какие чиксы! Он и забыл: летом телки куда красивее, чем зимой. С чего, казалось бы? Ведь те же самые телки? Мистика, однако.

Ничего, недолго вам ждать, кисули. Ваш Хорхе еще прошвырнется по Кунгсгатан. Ох и пощупает ваши попки. Ни одной не пропустит. С возвращением, Хорхелито!

Ходер, как охота на волю! Выпустили в город. При его-то раскладах — такая пруха! Он в центре, и всего-то три копа. Лови момент! Делай ноги! Ты в порядке. Полон сил. Знаешь все ходы и выходы. Ты — крепкий орешек. С другой стороны, чем так рисковать… Охранники, конечно, благодушны, но дело знают крепко. Все время начеку. Глаз не спускают. Стерегут. Так можно запросто всю малину обосрать. Только дай им козыри. Повезут обратно раньше положенного. И накрылся тогда его план.

Нет, стремно. Не сейчас. Слишком велик риск облажаться.

Продавщица такая сладенькая! Хорхе чуть приударил за ней. Но не забыл, за чем пришел. Нужной модели не было. Он заранее знал, просто так зашел. «Эйсикс-2080 Дуомакс» с гелевой вставкой в пятке. Главное достоинство — чумовая амортизация. Походил для виду внутри. Сам магазин большой. В тринадцать лет с корешами тырили здесь по мелочовке. Когда в Соллентуне стало тесно. Вот засада: опять вспомнил детство. Сперва в «Макдаке», теперь в обувном. С чего бы?!

Пять часов. Времени — вагон. Осталось замутить последнее дело. Встретиться с корешем, бывшим вертухаем с его зоны. Вальтером Бьюрфальком. Чувак сам ушел год назад. Конвоиры заценили идею. Их не напрягло, что арестант решил встретиться с их бывшим товарищем. Ничего удивительного: на зоне охранники нередко дружат с сидельцами. Конвоиры не учли только одного — реальной причины, по которой соскочил Вальтер.

Сели в «Голуэйз» на Кунгсгатан. Клиентура — аборигены (шведюки, стало быть). Обстановка — закос под ирландский паб в традиционных зеленых цветах. Надпись: «Highgate & Wallsall Brewing Со Ltd.». На другой пытаются острить: «Богу веруем за так, остальным — за наличные и по кредиткам». Пахнет пивом. Душевное заведение.

Покалякали. Вспомнили прошлое лето, тогда еще буза небольшая вышла. Тех, кто откинулся, тех, кто снова чалится. Наконец спустя полчаса Хорхе, понизив голос, перешел к делу:

— Вальтер, у меня к тебе базар есть серьезный.

Вальтер оторвался от пива, любопытство в глазах.

— Выкладывай!

— Свинтить хочу. Не по мне это — гнить на зоне еще три года! Есть у меня одна задумка реальная. А тебе я верю, Вальтер. Ты вертухаем был нормальным. Я же знаю, почему ты ушел. Да все пацаны знают. Ты нам помогал. Вот и я тебя прошу. Не за так, ясен пень.

Вальтер не сдаст, Хорхе уверен в нем на девяносто девять процентов. Остается один: Вальтер подмахивает и вашим и нашим. В последнем случае, Хорхе, мой мальчик, пиши пропало.

— Сбежать из Эстерокера мудрено, — стал объяснять Вальтер. — За десять лет смогли только трое. Никто из них не протянул на воле и года. Фишка ведь не в том, как уйти, а как жить после побега. Тони Ульссон и другие бегунцы: тебе их судьба ни о чем не говорит? Также важно, чтобы в плане твоем не было слабых мест. Иначе сиди и не рыпайся. Эти молодцы не нашли ничего лучше, как спрятаться под мостом в Сорунде, — там их, голубчиков, армейское подкрепление и повязало. У чуваков реально не было шансов. Хотя, если зайти с другого бока, сами нарвались, потому как западло было гасить охрану. Только я, как говорится, не при делах, не знаю, чем тебе и помочь. Но за интерес — чем смогу. Говори. Все останется между нами, ты меня знаешь.

Хорхе не заставил себя упрашивать. Он и сам уже решил довериться Вальтеру:

— Хочу спросить тебя за пару вещей. Сумеешь помочь, с меня пять косарей.

— Я же сказал: чем смогу.

Ощущения престранные. Сидишь в баре — в двух шагах тебя стерегут тюремщики, а ты спокойно трешь насчет побега с их же бывшим соратником. Так, лицо попроще. Следить за жестами. Лишь бы не заметили, как тебя колбасит. Хорхе убрал руки под стол, на колено. Нога на ногу. Стал терзать салфетку. Распустил на лапшу. Собрался с мыслями.

— Два вопроса. Первое: меня интересуют правила охраны зэков, когда нас выводят на прогулку. Второе: сколько бойцов кинут в погоню, если кто-то из нас махнет через южный забор — скажем, возле блока «Д».

Вальтер отхлебнул пива. На губе пенная полоска.

Заговорил о планах на лето. Пустой треп. Хорхе присмотрелся: а, Вальтер не умолкает для отвода глаз, пока обдумывает ответ.

Хорхе скосился в сторону охранников. Те увлечены своей беседой. Отдыхают.

Релакс, амиго.

Мандраж прошел.

Сообщил Вальтер немало. Все, что знал сам. Инфа — клад. То, что доктор прописал. Например: расстановка часовых, средства на случай побега, коды связи, стандартные предписания. Время смены часовых, расписание личного досмотра заключенных, система сигнализации. Планы действий «А» и «Б»: «А» — на случай индивидуального, «Б» — на случай группового побега. План «В» (на случай бузы) опустили за ненадобностью. Эх, Вальтер, рыбка золотая!

Хорхе не знал, как и благодарить. Обещался передать пять штук через несколько недель.

Конвоиры засобирались.

Подали знак: пора.

Хорхе (сам себе): да, пора, уже одной ногой на воле.

Никто среди стокгольмского бомонда не знает того, что мы сейчас поведаем о Юхане Вестлунде, он же — ЮВе, самом гламуристом из всех столичных гламурчиков. А был он заштатный гражданин, фанера над Стокгольмом, убогий шведский середнячок. Дурилка картонная, мистификатор, затеявший рискованную двойную игру. Два-три дня в неделю зажигал с мажорами, в остальное же время считал каждый грош, чтобы не вылететь в трубу.

ЮВе косил под олигарха. По правде же был он голь перекатная.

Жрал вермишель с кетчупом по пять раз на неделю, в кино не ходил, катался зайцем в метро, таскал домой туалетную бумагу из студенческих сортиров, тырил продукты из универмага, а дорогие носки — из торгового центра «NK», сам себя стриг, носил фирменные шмотки с чужого плеча; дождавшись, когда зазевается кассирша, на шару просачивался в фитнес-клуб. Снимал угол у фру Рейтершельд — об этом знали и Путте, и Фредрик, и Нигше. Съемный угол оставался единственной правдой, которой ЮВе был не в силах утаить. Впрочем, друзья не придавали такой малости особого значения.

ЮВе стал настоящим Плюшкиным по части экономии. Носил линзы только в случае крайней необходимости, одноразовые же выбрасывал лишь тогда, когда начинало зверски щипать в глазах. В магазин ходил со своим пакетом, сам жарил себе мюсли, покупал еду в копеечных супермаркетах, наливал в посуду из-под «Абсолюта» немецкую сивуху — удивительно, но друзья так и не заметили подмены.

Когда они не видели его, ЮВе жил беднее мыши. Big time.

По доходной части приходилось скрести по сусекам. Там у государства урвать: стипендию, ссуду на образование, материальную помощь на жилье. Но казенных денег ЮВе, с его-то замашками, хватало ой как ненадолго. Спасал приработок: по ночам ЮВе бомбил.