Кристина Ульсон - Заложник
«Но если Эден права, — подумал он, — теракта не будет и через сорок пять минут тоже. Можно расслабиться».
8
19:10
Буря улеглась, так и не начавшись. В шесть часов все по-прежнему оставалось тихо. Спикеру сообщили из СЭПО, что осмотр здания парламента продолжается, но до сих пор ничего подозрительного обнаружить не удалось. В ответ он объявил, что запланированная дискуссия по проблемам иммиграции состоится завтра утром.
Сразу после семи вечера сняли оцепления на Центральном вокзале и возле универмага «Оленс». Примерно в это же время сотрудникам Розенбада и Королевской библиотеки разрешили вернуться в свои кабинеты. Фредрика Бергман задержалась в Министерстве иностранных дел после работы. Она не хотела уходить, пока все не уляжется.
Лишь когда окончательно выяснилось, что опасность миновала, и история с четырьмя несостоявшимися взрывами стала достоянием газет, Фредрика собрала сумку и отравилась домой.
Ночью она долго смотрела на Спенсера в темной спальне.
— Что такое? — спросил он, не отрывая головы от подушки.
— Ничего, — ответила Фредрика. — Просто я счастлива тебя видеть.
— А-а-а… — (Она почувствовала, как он улыбается.)
Фредрика придвинулась к мужу. Ей захотелось узнать, насколько он постарел за последнее время. Иногда она замечала новые морщины на его лице, и тогда ей становилось страшно. Он был на двадцать пять лет старше ее. Чудовищная разница! В последние годы Фредрика ощущала ее особенно болезненно.
Она погладила Спенсера по лбу и заглянула ему в глаза. Он обладал способностью засыпать в любую минуту. Он всегда делал это после секса, которым они обычно занимались поздно. Они виделись только вечерами или за полночь, словно их любовь не выносила дневного света. И тогда уже никакая усталость не могла помешать их страсти.
Однако двое детей и несколько лет разлуки Спенсера с семьей многое изменили. Вдобавок ко всему Спенсера несправедливо обвинили в сексуальном насилии. Слишком много неопределенности, волнений, страха. Поэтому в последнее время они все чаще довольствовались тем, что просто сидели на диване друг возле друга, а потом засыпали перед погасшим экраном телевизора.
Это было горько признать, но старел не только Спенсер. К примеру, Фредрика не могла вспомнить, когда в последний раз напивалась по-настоящему. Вероятно, в Нью-Йорке, на том смертельно тоскливом вечере, который устроил коллега Спенсера.
— О чем ты думаешь? — Голос Спенсера вывел Фредрику из размышлений.
— Вспоминаю, когда в последний раз напивалась.
— С тобой все в порядке? — Он открыл глаза.
— Мы становимся старыми и скучными.
— Последнее нам точно не грозит, а первое… Да, боюсь, мы не молодеем.
— А ты правдоруб, Спенсер. — Фредрика рассмеялась.
— Да, я такой.
Он протянул руки и крепко прижал ее к себе.
«Я буду любить тебя всегда».
Некоторое время Фредрика разглядывала его руку, а потом поцеловала пальцы. Рядом с обручальным кольцом было еще одно, которое Спенсеру подарили по случаю присуждения докторской степени.
В день их свадьбы ей не удалось сдержать слез. За все те годы, пока они оставались любовниками, Фредрика так и не смогла поверить, что их отношения могут вылиться во что-то серьезное. Болезненно решался и вопрос с фамилией. Фредрика категорически отказывалась называться Лагергрен, а консервативный Спенсер, конечно, ни за что не желал становиться Бергманом.
— Чем тебе так дорога твоя девичья фамилия? — удивлялся Спенсер. — Неужели это так важно?
— Не знаю, — отвечала Фредрика. — Но в таком случае мне непонятно, почему ты так держишься за свою.
Примерно так заканчивались все их дискуссии на эту тему. В конце концов оба сошлись на том, что дело не в фамилии, и оставили все как есть.
Погладив обручальное кольцо Спенсера, Фредрика поймала себя на том, что снова думает об Эден Лунделль. Почему ее так удивило, что Эден замужем? Вероятно, этот момент как-то не вписывался в образ жесткого и бескомпромиссного агента секретных служб. «Она выглядит так, будто ест на завтрак младенцев», — сказал об Эден госсекретарь, когда представители СЭПО покинули конференц-зал.
«Со шведской демократией шутки плохи», — заметила тогда Эден. Вероятно, так оно и есть, но разве этим занимался Захария Келифи, которому грозит высылка из страны? Одно Фредрика знала наверняка: тот, кто пугает людей, подвергает шведскую демократию серьезным испытаниям на прочность. Она замечала, что после террористических атак общество становится менее критичным в отношении законов, ущемляющих права личности. Как будто соблюдение этих прав — роскошь, которую можно позволить себе лишь при определенных обстоятельствах.
Эден Лунделль походила на женщину, которая слишком высоко ценит свою независимость. И это при том, что она имела волосы насыщенного медового цвета и самые длинные ноги, какие только Фредрика видела в своей жизни, что от нее пахло сигаретами и, казалось, она совсем недавно сменила военную форму на элегантный костюм.
В жизни случаются непоправимые ошибки, не любую вину можно потом искупить. Зачем идти на ненужный риск, если есть СЭПО и полиция, которым по закону положено обеспечивать безопасность людей? Постановление по делу Захарии Келифи было принято в шесть часов. С арестом наверняка тянуть не стали, и, скорее всего, уже сейчас Захария сидит в камере.
Раньше Фредрика не занималась так называемыми вопросами безопасности и не сталкивалась с ними, когда работала в полиции. Покидая зал заседаний, Лунделль и ее коллеги оставили свои визитки. Но звонить кому-либо из них Фредрике казалось не совсем удобным. Особенно Эден.
Убедившись, что Спенсер уснул, Фредрика достала из сумки статью о секретных службах, написанную одним из ее коллег. Текст во многом повторял то, что ей уже приходилось читать на сайте СЭПО.
«СЭПО призвана не допустить проникновения в Швецию людей, представляющих потенциальную угрозу ее безопасности. Решение об отзыве вида на жительство принимается на основании биографии иностранца, его контактов и деятельности как в Швеции, так и за рубежом». Самый очевидный признак «неблагонадежности» — связь с террористами. Однако бывали и другие, более редкие случаи, например депортация на основании подозрений в шпионаже.
Положения и инструкции предлагали смотреть в будущее. Речь шла не о том, насколько опасен для страны тот или иной беженец, но о том, какую угрозу он может представлять в дальнейшем. Кому же дано об этом знать?
Фредрику продолжали мучить сомнения. Еще несколько часов назад центр Стокгольма оказался парализован ложными предупреждениями о взрывах, которые должны были прогреметь за день до назначенного в риксдаге диспута по проблемам иммиграции и интеграции иностранцев в шведское общество. А эта дискуссия, в свою очередь, связана со слушаниями в суде, в результате которых двое молодых людей были приговорены к длительными тюремным срокам за подготовку теракта.
«Все это звенья одной цепи», — думала Фредрика.
Она чувствовала: что-то здесь не так. Угроза взрывов — ложный маневр, в этом нет никакого сомнения. Вопрос в том, что за ним стоит.
9
21:35
Около половины девятого Эден Лунделль докуривала свою последнюю за этот день сигарету. Она только что вернулась с работы и спряталась за гаражом, чтобы сделать там несколько затяжек. Попадись Эден на глаза соседям, те непременно решили бы, что она выпивает тайком от мужа. Никому не пришло бы в голову, что она просто не хочет расстраивать Микаэля, которому очень не нравилась вредная привычка жены.
В самом конце рабочего дня, когда Эден уже собиралась идти домой, ей позвонил Алекс Рехт и поделился информацией, которую ему только что передал один из подчиненных. Речь шла о звонках лжеинформатора. Как было установлено, все четыре раза телефонное соединение осуществлялось на АТС близ аэропорта Арланда. Четвертый звонок, вне всякого сомнения, сделан с территории аэропорта.
Эден пошла к дому. Теперь, по крайней мере, мы знаем ответ на первый вопрос: «где?» — а значит, и остальные вопросы — «кто?» и «почему?» — уже не так далеки от разрешения, как раньше.
Когда Эден Лунделль открывала входную дверь, ни в одном окне не горел свет. Войдя в прихожую, она инстинктивно оглянулась по сторонам и только после этого щелкнула замком. Она не понимала людей, которые безответственно относятся к собственной безопасности.
Когда на лестнице послышались шаги Микаэля, Эден почувствовала, что в прихожей пахнет сигаретами. Черт! Она быстро повесила куртку и пошла навстречу мужу.
Эден затаила дыхание, когда он целовал ее в щеку. Дело было не в куртке — запах остался у нее в волосах.
