Александр Горохов - Риэлторша
- Я уже привыкла к этой публике.
Сидоров помолчал и спросил тихо, почти шепотом:
- У вас надежная, крепкая "крыша"?
- Можно сказать и так. Я хочу рискнуть. Бизнес либо развивается, либо стоит на месте, что и означает загнивание. Стагнация по научному.
Чиновник поморщился, поежился:
- Это превосходит моё понимание, но решает вопрос. Вы ликвидируете свою контору и создадите новую риэлторскую фирму?
- Нет. Я хочу внести изменения в свой Устав и изменения в учредительных документах. Так проще. Закурить можно, Эрнест Эдуардович?
На столе не было пепельницы, чиновник не курил, но Сидоров не оставил без внимания некоторую многозначительность в простейшей просьбе Варвары, достал из стола чайное блюдечко:
- Вам можно.
Варвара вытащила из сумочки массивный серебряный портсигар, украшенный золотой монограммой и несколькими сверкающими камнями, (антикварная штука) щелкнула дорогой зажигалкой и закурила. Сидоров глянул на папку, спросил деловито.
- Вы уже успели собрать документы, прошли все инстанции?
- Да. Два месяца беготни по кабинетам. Тридцать две справки.
- Оставьте документы у меня. Получите новый кодовый номер и - с богом!
Она примяла едва раскуренную сигарету в блюдечке, улыбнулась, простилась и вышла из кабинета.
Серебряный портсигар и зажигалка остались на столе.
Сидоров неторопливо убрал дорогие игрушки в ящик - пригодятся, когда самому придется ползать на брюхе, "делиться" с теми, с кем было необходимо делиться, чтобы пробивать собственные интересы. Варвара давно знала, что подавляющее большинство взяток, будь то ценные подарки, автомобили, и даже виллы - шли по кругу. От одного вымогателя к другому, рангом выше. И где они, эти конверты с долларами, автомобили и виллы оседали в конечном счете, проследить не было никакой возможности. Лишь однажды Варвара засекла, что подаренное ею чиновнику Префектуры жемчужное ожерелье она увидела в театре - на шее жены министра.
... После казенного сумрака официального учреждения, улица встретила Варвару сияющим солнцем и таким пронзительно голубым небом, которое бывает в Москве крайне редко, по известной причине экологического загрязнения атмосферы. Но сегодня, видимо, разгулялся какой-то благодатный ветер, выдувший из Белокаменной всю атмосферную грязь. Погода сразу прибавила Варваре настроения и она решила, что контора может подождать, а ей пора проведать свою фазенду.
Когда она вырулила на Ярославское шоссе, и через сорок километров, уже миновав Пушкино, погода сменилась, небо покрылось хмарью, но дождя не предвещалось.
Деревня, на краю которой Варвара купила два года назад простой сруб с мезонином, стояла у озера. Дом был старый, слегка скособоченный от времени, внешне ничем не похвалявшийся. Во всяком случае, без вызывающей наглости тех каменных дворцов, которые построили "новые русские" на другом конце деревни. Участок, огороженный деревянным забором, был площадью в тридцать соток - при желании можно было устроить и теннисный корт, и бассейн, но Варвара предполагала, что если её бизнес, паче чаяния рухнет, то она будет жить на крестьянский манер. Насажает на лужайке картошку, построит парник , и будет жить здесь безвылазно, питаясь земными плодами трудов своих..
Дверь в дом была, как и положено, заперта. Но когда Варвара вошла внутрь, то без удивления обнаружила, что зимой здесь изрядно пошуровали незваные гости. Вот и говори после этого про травоядную честность и бескорыстность русского крестьянина. Но такую вероятность Варвара предусмотрела. Осенью, когда консервировала дом на зиму, оставила в холодильнике две бутылки водки с закуской, а на столе записку.
"Мужики, выпить и закусить - в холодильнике. Красть в избе нечего, ни хрена нет. Электричество включать не пытайтесь, у самой не получается. Будьте здоровы"
Теперь под этим текстом стояла корявая запись:
"Спасибо, хозяйка. Всё путем".
Тем не менее, украли все кастрюли, медную сковородку для варенья и даже алюминиевые ложки. Тоже ничего из ряда вон выходящего - цветной металл сдали на пункт сбора металлолома, получили деньги и пропили. Этот вид промысла стал теперь в Подмосковье (да и не только там) весьма популярным. В погоне за цветными металлами воришки не брезговали ни чем - выкапывали из земли телефонные кабели, обрывали провода высоковольтного напряжения, что часто кончалось гибелью энтузиастов. Так что придется для верности переходить на деревянную посуду.
Но кроме этого, дача никаких потерь за зиму не понесла. Хорошее постельное белье, два ковра и электрокамин Варвара надежно спрятала на чердаке и до них воры не добрались.
В отдаленной перспективе Варвара намеревалась жить здесь круглый год, но для этого нужно было ещё построить гараж, сауну и предел мечтания всех пижонов - бассейн с подогревом. Пока денег на такие излишества не было. Да и вообще, когда появлялись лишние деньги (когда они бывают "лишними"?!) Варвара предпочитала тратить их в поездках на лыжные курорты. В Альпах...
К скоростным спускам с альпийских вершин её приучил бывший муж и мечтами о этих развлечениях Варвара и жила круглый год. Она любила Австрийские маленькие городки, любила дружелюбную атмосферу, да и сам местный лозунг, точнее кредо существования ей импонировало:
"НАСЛАЖДАЙТЕСЬ!"
Какие-то засранцы могли себе позволить жизнь ради "наслаждения". Наслаждение горами, беззаботностью, светлым пивом, молодостью или обеспеченной старостью, танцами по вечерам, любовниками по ночам - мать вашу за ногу, да нам бы ваши тяжкие заботы!!
Варвара прошла на соседний участок, нашла хозяйку - женщину средних лет, крепкую и работящую - и попросила её навести порядок в своем доме. Расплатилась Варвара сразу - к откровенной радости Катерины Петровны. Она работала на какой-то фаянсовой фабрике, зарплату работникам не выдавали, очень часто расплачивались собственной продукцией - чайниками, вазочками и тарелками. С которыми приходилось выходить на трассу - для продажи, или таскаться по пригородным подмосковным электричкам, предлагая эти бытовые предметы пассажирам.
Получив деньги, Катерина Петровна засмущалась и спросила осторожно.
- К вам ведь воры зимой в дом залезали, да?
- Залезали.
- Так я их не гоняла. Они всю зиму там жили, можно сказать, что заместо сторожей. Это хорошо.
- Чего же хорошего?
- Так они спокойные были. Даже когда хмельные. А коли они там жили, то наша шпана к вам носа уже не совала. Шпана-то народ опасный. И поджечь могли и всякий вред нанести.
- А у меня кто жил?
- Я так думаю, что беженцы. Которые из Казахстана или откуда с Кавказа. Но как тепло в мае стало, они съехали. А на следующую зиму, если вы пожелаете, можно моего старшего сына, Николая в сторожа к вам приставить. Он на днях из тюрьмы выйдет.
Хорош сторож, ничего не скажешь. Из молодого да и немолодого мужского состава деревни, как правило, около трети перманентно либо сидели в тюрьмах, либо находились под следствием. Инкриминировались им, по большей частью, нудные бытовые преступления. То козу украли и пустили на шашлык, то подрались на престольный праздник, то попятили из ларька пару бутылок водки, хотя самогон гнали - через избу. На сегодняшний день сравнительно спокойная деревня, всего по паре бытовых убийств в год, еженедельный драки на молодежной дискотеке и скучные кражи соседа у соседа - последнее громкое дело: сперли у фермера телегу с навозом. Местная милиция заявлений по таким случаям даже и не принимала. Нормальная жизнь.
Варвара вывела машину за ворота, закрыла их и присмотрелась попыталась прикинуть, где бы здесь (теоретически) выкопать бассейн и в какой угол воткнуть сауну. И тут же возникла мысль - для кого, собственно говоря?! Шумных приемов и застолий в дружеских компаниях она сторонилась что было, кстати говоря, одной из причин развода с Валерием. Тот жизни своей не мыслил, если не устраивал раза по четыре в неделю какого-нибудь праздника или посиделок. Во всех модных ресторанах он был завсегдатаем, а когда Варвара пыталась ему объяснить, что такая жизнь, в общем-то, не очень приличествует мужчине, даже если он журналист, то Валерий объяснял высокомерно: "Я не журналист в общем понимании этой профессии. Я, моя дорогая, СВЕТСКИЙ РЕПОРТЕР! И потому всякая тусовка, всякая презентация и изысканный бардак - мой хлеб! Я знаю, что в конечном счете сопьюсь, но такова деформация профессии"
Он и спивался - медленно, но верно. Однако был он пронырлив, писал забавно и бойко, в газетах "желтого" толка репортажи его шли нарасхват. Последней каплей его поведения, толкнувшей Варвару на развод, явилось признание мужа, что в своей светской работе он подхватил гонорею, сиречь пошлый триппер, "французский насморк". Это было чересчур даже для него, и развод им оформили за полтора месяца. Впрочем, была и ещё одна серьезная причина у Варвары для развода, но она представляла из себя такое свинство, что Варваре и думать о ней было противно и на суде о том не упоминалось.
