Скотт Фрост - Воспоминания специального агента ФБР Дэйла Купера (Твин Пикс)
КАРЛ ЭНГЛЕР
ДРУГ ЭЛЕКТРИК
1 ноября, 7 часов вечера У меня уже какое-то время предчувствие, что грядет несчастье. Но какое именно - я не знаю. Вчера маме приснился еще один страшный сон. Она сказала, что ОН почти зашел в комнату. Папа очень занят: он печатает карты Луны. Я попытался расспросить его о снах, но он сказал, что мне это должно быть понятней, чем ему. Однако я ничего не понимаю и волнуюсь. Мама уверяет меня, что все нормально, но я знаю: она говорит неправду.
15 ноября, 5 часов утра Говорю из больницы Святого Иосифа. Вчера вечером, сразу после ужина, мама пошла спать - ей захотелось лечь пораньше. Выглядела она хорошо, велела мне закончить домашнее задание по гражданскому праву и пошла наверх. А в полночь папа меня разбудил и сказал, что надо ехать в больницу - мама без сознания. Доктора сказали, что у нее аневризма мозгового сосуда. Маму прооперировали, чтобы уменьшить давление на мозговую ткань, и теперь мы ждем результатов. Папа сказал, что примерно в половине двенадцатого мама встала, взяла стакан воды и таблетку аспирина. Он спросил, как она себя чувствует, а она ответила: - О, ну ты же знаешь... Больше она ничего не сказала, только это: - О, ну ты же знаешь... Я не понимаю... И ненавижу больницы!
15 ноября, 6 часов утра "Аневризма - постоянное патологическое расширение кровеносной стенки сосуда, вызванное нарушением нормального функционирования сосудистой стенки". Что ж, это не так уж и плохо.
15 ноября, 8.20 утра Сегодня около семи утра у мамы произошло кровоизлияние в мозг. Врачи сделали ей еще одну операцию, но примерно в половине восьмого она перестала дышать... Ее отвезли обратно в палату, мы ее видели. Мамина голова была забинтована... Папа держал маму за руку и что-то шептал ей на ухо, а потом заставил меня вложить руку в их ладони... Мне очень не хватает мамы, я не знаю, что делать. Она лежала вот здесь...
16 ноября, 3 часа дня Дядя Эл пришел предложить нам свою помощь. И Шлурманы нам помогают. Холодильник забит ветчиной и курами, которых принесли нам знакомые. Папа договорился о кремации. Я так и не сделал свое домашнее задание. Ко мне заходила Мария. Начала что-то говорить о том, как мама сейчас предстает перед Богом, но я предупредил, что, если она скажет еще хоть слово, я ей вышибу все зубы. Уйти бы отсюда куда-нибудь.
17 ноября, 10 часов вечера Сегодня была панихида. Все прощались с мамой. Уни-тарианский священник что-то говорил о душе, продолжающей жить после смерти. По-моему, он рассуждал, совершенно не понимая, о чем рассуждает. Из церкви многие пришли к нам: пили пунш, ели желе, салат и ветчину. Завтра мы с папой повезем мамин прах на север Филадельфии, к маленькой речке - мама с папой там жили до моего рождения. Мне бы хотелось, чтобы приехал мой брат Эммет, но если он пересечет границу - его арестуют. Папа говорил с Эмметом по телефону и сказал, что понимает, почему Эммет не может сюда приехать. Я бы тоже рад понять... А Бредли сказал, что Эммет - трус, вот почему он отсиживается в Канаде. Я съездил Бредли по морде... Хотя вообще-то я не уверен, что он так уж не прав.
18 ноября, 6 часов вечера Мама сейчас на пути к океану. Маленькие серые крошки... Мы с папой взяли по горсти каждый и бросили в воду. Крошки пошли ко дну, но тут их подхватило течением, и они поплыли вперед, то цепляясь за дно речушки, то отскакивая от него. Я видел, как маленький окунек заглотнул одну крошку, но тут же выплюнул. А другую зажал в клешне рак. Зажал - и уполз куда-то, на более глубокое место. Мы долго стояли, смотрели на воду и молча слушали ее журчание. Потом папа сказал, что через несколько недель берега затянет льдом, а через месяц или чуть попозже река вся замерзнет, и если мы снова придем сюда и прислушаемся, то до нас не донесется ни звука.
ДО КОНЦА 1969 ГОДА БОЛЬШЕ НЕТ НИ ОДНОЙ ЗАПИСИ
25 февраля 1970 года, 8 часов вечера Я очень долго ничего не записывал на магнитофон. Не о чем было говорить. Мамы уже нет целых три месяца. Не знаю, что бы делал папа, если бы не карты Луны. Он теперь почти ни о чем не говорит, только о Луне да о Луне... А перед сном каждую ночь залезает на крышу, смотрит в телескоп на небо и зарисовывает лунные кратеры. Мне кажется, я стал другим человеком. Все изменилось после маминой смерти. Друзья, соседи, школа - никто и ничто не осталось прежним. Я бы мечтал уехать туда, где обо мне ничего, совершенно ничего не знают.
19 апреля, 7 часов вечера Мне исполнилось шестнадцать. Папа подарил мне лосьон после бритья. Заходила Мария, принесла открытку с собачкой. Либо что-то вот-вот случится, либо я сойду с ума.
20 апреля, 9 часов вечера Папа нашел на Луне новый кратер и дал ему название. Он, похоже, очень счастлив.
21 апреля, 4 часа дня Сегодня на уроке английского миссис Пил представила нам новую училку-практикантку, мисс Ларкен. Это оказалась Эйприл. Волосы она собрала на затылке в конский хвост. Грудь ее со времени нашего знакомства ничуть не изменилась. После занятий мы задержались, и я спросил ее о Старе. Она заявила, что они в Пентагоне поругались и с тех пор друг друга не видели. Еще она сказала, что лучше бы квакерам не догадываться о нашей предыдущей встрече. И спросила, помогла ,ли мне пирамидка. Я не хотел ее разочаровывать и ответил: - Немножко. Потом она сказала, что рада была меня видеть, и предупредила, чтобы я усердно занимался,- она очень строгая учительница. Первым нашим заданием было написать сонет. Я сказал ей, что никогда не любил и не понимал поэзии. А она сказала, что постарается изменить мое отношение. И ушла. По-моему, я начинаю потихоньку выздоравливать...
23 апреля, 8 часов вечера Сегодня на английском Эйприл сказала нам, что поэзия - это нечто большее, чем мы думаем. Она прочитала стихотворение Д.Х. Лоуренса "Слава Дижона". И все время, пока декламировала, неотрывно глядела на меня. К сожалению, я запомнил только последние строчки:
Ты уронила губку, и Грудь твоя качнулась, словно Желтая роза "Слава Дижона" Под знойным ветром.
На уроке мистера Хорда - он преподает нам раннюю американскую историю - я чувствовал сильнейшее сексуальное возбуждение.
2 мая, 11 часов утра Написал первое в жизни стихотворение. Я пытался писать возвышенно и вместе с тем эротично.
Один в палатке, полной грудей, Которые мелькали, словно крылья ангелочков, Он грезил о заветных пирамидках, О светлячках и о звездах, Что спали на камне. По-моему, мне удалось!
3 мая, 4 часа дня Эйприл высказала мнение, что я вряд ли стану крупным специалистом в области стихосложения.
17 мая, 6 часов вечера Стремительно приближается конец года. Шансов на то, чтобы остаться наедине с Эйприл, все меньше и меньше. На экзамене в конце полугодия она поставила мне "трояк". Начинаю думать, что у нее вызывают желание только мертвые поэты.
25 мая, 3 часа ночи Только что проснулся. Мне снилось, что ко мне пришла мама. Она была другой, не такой, как я ее помню. Мама казалась моложе, почти девочкой. Ее лицо было гладким и бледным, а длинные волосы ниспадали на плечи. Она пыталась мне что-то сказать, но я не мог расслышать. Мама протянула руку, коснулась моих пальцев и исчезла. Я проснулся и увидел, что сжимаю в руке маленькое золотое колечко. Не знаю, откуда оно взялось, но я уверен, что, когда ложился спать, его тут не было. Я думаю, что мама действительно приходила. И в то же время не могу в это поверить. Такого не бывает! Наверняка тому, что случилось, можно найти объяснение. Ведь всему на свете есть объяснение. Кольцо теперь заперто в ящике моего письменного стала. Мама умерла, это был всего лишь сон! Нет, я не буду этому верить!
25 мая, 7 часов утра Я надел кольцо на мизинец, и оно пришлось мне впору, словно специально для меня сделана. Однако оно будет лежать в ящике, пока я не вспомню, откуда оно взялось.
26 мая, 9 часов вечера Нашел в мамином альбоме фотографию, когда она была подростком. На ее пальце кольцо, которое я обнаружил вчера ночью. Я принялся расспрашивать папу, и он сказал, что мама надевала это колечко на их первые свидания. Кольцо принадлежало ее отцу. К маме оно попало после его смерти - кольцо маме дала ее мать. Я спросил у папы, куда оно потом делось, и он сказал, что давным-давно его не видел. Когда они поженились, мама перестала его носить. Я не знаю, что и думать.
3 июня, 5 часов дня Я сказал Эйприл, что мне надо с ней поговорить - меня кое-что очень тревожит. Она разрешила мне прийти к ней домой. У меня в запасе еще час. Я уже выпил семь чашек кофе. В животе бурлит. Я изо всех сил стараюсь не думать о малиновом ликере.
3 июня, 5.30 вечера Начал усиленно зевать. Выпил еще три чашки кофе, чтобы взбодриться. Такое чувство, что у меня сейчас ноги из ушей вылезут.
З июня, 11.30 вечера Я пришел к Эйприл на несколько минут раньше и, чтобы выждать время, принялся считать трещины на тротуаре. Насчитал двести семь, но тут Эйприл выглянула из окна и поинтересовалась, чем я занимаюсь. Я сказал, что считаю трещины на тротуаре. Она спросила: - Зачем? Я сказал, что я не уверен, я ни в чем не уверен. Потом вдруг не удержался и сказал, что, если, по ее мнению, мне лучше оставаться на улице, мы можем поговорить с ней так, на расстоянии. Тогда она спустилась, открыла дверь и пригласила меня зайти. Я сказал, что, по-моему, на тротуаре возле ее дома не двести семь трещин, а больше, но я успел насчитать только двести семь. Однако если ей хочется получить точный ответ, я с радостью продолжу. Она сказала: - Спасибо, но в этом нет необходимости. - Ну ладно, - сказал я. А она: - Ладно - так ладно. Потом мы зашли в дом, и она закрыла дверь. Квартира оказалась маленькой: гостиная, спальня, ванная и кухня - тесная, негде повернуться. Мы сели в гостиной возле журнального столика. Эйприл заглянула мне в глаза и спросила, что я хочу. Я рассказал ей о моем сне и о кольце. И прибавил, что она единственная, кто может помочь мне найти ответ. Эйприл посмотрела на меня долгим взглядом, потом встала, пошла на кухню и вернулась оттуда с бутылкой вина и мистером Хордом, учителем по американской истории, который, как выяснилось, резал на кухне сыр. - Да, интересный вопрос, - сказал мистер Хорд. .Я рассказал Эйприл, как миссис Лондер споткнулась, не заметив трещины на тротуаре возле ее дома, и свернула себе нос набок. Поэтому у нее теперь всегда такой вид, словно она ходит не прямо, а бочком, бочком... А еще через несколько минут я ушел... когда мистер Хорд поведал мне о том, как вставные зубы Джорджа Вашингтона, исчезнувшие после его смерти, нашлись спустя тридцать лет под его кроватью их обнаружила служанка, которая полезла туда за упавшей монеткой. Я так и не знаю ответа на мучающий меня вопрос. И судя по всему, на Эйприл мне рассчитывать нечего: она предложила мне поискать кого-нибудь примерно моего возраста... дескать, будет больше проку.
