Марина Серова - Страсти оперной дивы
Поэтому в полном соответствии с пожеланиями Изольды я и сама уже решила не отходить от нее ни на шаг, чтобы в случае возникновения какой-нибудь новой неожиданности мне не пришлось с места в барьер кидаться на защиту.
А неожиданности, похоже, здесь еще будут.
Между тем приезжая дива снова заняла свое место за столом, но о выступлении, разумеется, не было уже и речи. По специальной просьбе Изольды рядом с ней поставили стул для меня, принесли прибор и, думая, какой завистью сейчас загорелась бы тетя Мила, я восседала «рядом с самой Измайловой», неспешно дегустируя вычурные ресторанные блюда.
Красивая тамада еще раз, уже в микрофон и официально, выразила свои соболезнования и принесла извинения, сказав, что следующий номер, возможно, поможет развеять отрицательные эмоции, которые возникли у гостей после этого неприятного инцидента.
Следующим номером оказался некий нарочито простоватый юноша, очень коротко остриженный, как будто бы нарочно для того, чтобы заметнее была лопоухость, специальностью которого, по всей видимости, было острить со сцены.
Произнеся пару плоских шуток по поводу приезда «землячки», юноша принялся читать монолог, основным достоинством которого было то, что во время этого чтения ничто не мешало гостям общаться друг с другом, говоря о своем.
Изольда тоже не особенно прислушивалась, обсуждая с Земелиным какие-то организационные вопросы, касающиеся гастролей.
Досадный инцидент, произошедший в самый разгар праздника, заметно снизил общий тонус, все как-то потеряли интерес и целиком и полностью сосредоточились на процессах еды и питья.
Наконец Изольда, сославшись на усталость и завтрашнюю репетицию, стала прощаться. Для вида ее недолго поуговаривали «еще немного побыть с нами», но дива была непреклонна и, пожелав всего хорошего и пригласив всех на концерты, удалилась в сопровождении собственной свиты и толпы провожающих.
Раздав последние воздушные поцелуи, Изольда, а вместе с ней и мы наконец устроилась в лимузине, и тут все дали волю эмоциям.
– Сукин сын… – зло цедил Земелин. – В порошок сотру!
– Толечка, с этим нужно что-то решать, – голосом обиженного ребенка говорил Чаркин. – Миша невозможен. И зачем ты поселил меня с ним? Это… это… я не знаю… жестоко, в конце концов!
– Ничего, неделю как-нибудь вытерпишь. При тебе, может, хоть как-то… хоть чего-то остерегаться будет.
– Ничего он не будет! Только нервы все истреплет… напрасно. Снял бы ему отдельный номер… там… с ребятами где-нибудь…
– Ты же знаешь, он требует только люксы.
– Он требует… Почему я ничего не требую?
– Правда, Толик, это уже чересчур, – вступила Изольда. – Он ведь… я ведь… это все ведь закончиться могло… летально.
– Но не закончилось же, – как-то, на мой взгляд, несколько грубовато оборвал Земелин.
– Да, не закончилось! – с надрывом проговорила Изольда. – Благодаря Жене. А если бы ее не было?! Ах… я даже думать не хочу. Женя, ты ночуешь у меня в номере, это даже не обсуждается, – решительно проговорила она.
– Да? – как-то странно взглянул Земелин. – А я где ночую?
– А ты… где хочешь. У тебя свой номер есть. А хочешь, вон с Мишей поживи. Вместо Макса. А то хорошо устроился… и нашим и вашим. Он, значит, только руководит, а как в дерьме валяться…
– Иззи, я рассержусь.
Изольда моментально смолкла и, надув губы, уставилась в тонированное стекло лимузина, в котором, учитывая двенадцатый час ночи, она могла видеть только свое прекрасное отражение.
Лишь поднимаясь в гостиничный номер в предвкушении удобной кровати и крепкого сна, я почувствовала, как устала сегодня. Рукопашная схватка с поклонниками, странные отношения между Измайловой и ее окружением, в которых я пока не ориентировалась, что, конечно, не могло не напрягать, и наконец под занавес – неожиданное для меня самой спасение клиента из горящих вод, – все это как-то дало о себе знать разом, навалившись на плечи тяжеленной глыбой, и мне действительно захотелось отдохнуть.
Но день еще не закончился, и, помня свои профессиональные обязанности, я взяла у портье ключ, чтобы первой зайти в номер.
Видимо, учитывая мои рекомендации, сотрудники гостиницы позаботились о том, чтобы в отсутствие Измайловой в номер никто не заходил, поэтому, когда мы вернулись, в нем не были включены осветительные приборы. Уходили мы днем, тогда в дополнительном освещении нужды не было, и теперь я открыла дверь в кромешную тьму номера, где не горело даже ни одного ночника.
Не успев сделать и шага, я услышала какие-то странные шаркающие звуки, и через секунду из непроглядной тьмы на меня полетело что-то еще более черное, сверкающее только полными злобы глазами и оскалом обнаженных белоснежных зубов.
Увернувшись от массивных лап, я присела, отчего собака, пролетев надо мной, неуклюже плюхнулась на пол. Я, молниеносно выхватив укрепленный на голени нож, вонзила его в горло уже вновь готовившемуся к атаке псу.
В отличие от номера, в коридоре освещение было вполне приличным, и можно было ясно разглядеть лежащего в луже собственной крови огромного ротвейлера.
Изольда, оторопело молчавшая все несколько секунд, которые занял инцидент, обрела голос и заверещала так, что слышно было, наверное, на противоположном краю нашего славного города.
Одна за одной распахивались двери в коридор, и из них выскакивали перепуганные, заспанные люди, не понимающие, в чем дело. Выбежал из номера Чаркин, вышел Земелин, а знаменитая певица все вопила что есть мочи, не в силах успокоиться.
– Иззи, ну все, все… – говорил Земелин, обнимая ее за плечи и пытаясь завести в кромешную тьму люкса, в котором так и не был включен свет. – Все закончилось. Женя, посмотрите там… все в порядке?
Но в руководящих указаниях я не нуждалась. Истерика Изольды наконец разрешилась рыданиями, она склонилась на плечо к Земелину, орошая слезами белоснежную рубашку, и, придержав обнявшуюся парочку на пороге, я обошла и внимательно осмотрела номер, врубив на полную мощность все имевшиеся в наличии светильники.
Но похоже, кроме ротвейлера других нежданных гостей у нас не было.
– Все чисто, можете проходить, – сообщила я, снова выйдя в коридор и застав там растерянного парня с ресепшена, тоже прибежавшего на крик.
Он-то и был мне нужен.
– Кто впустил сюда собаку? – тоном, не сулившим ничего хорошего, начала я.
– Собаку? Какую собаку?
– Вот эту, – указала я на лужу крови.
– Эту? – оторопело посмотрел парень. – Я не знаю… я только вечером заступил… При мне никто не входил…
– В самом деле? Так что же она – из воздуха соткалась? Кстати, не кажется, что не мешало бы прибрать здесь?
– Да… конечно… обязательно… Я сейчас позвоню…
– Мы съезжаем немедленно! Немедленно!! – кричала из номера уже обретшая дар речи Измайлова.
– Иззи… бу-бу-бу… – слышались успокаивающие басовые интонации.
– Но это невозможно!
– Бу-бу-бу…
– Меня чуть не убили!
– Бу-бу… бу-бу-бу…
Между тем юноша уже исчез из поля зрения, и на его месте вскоре появилась тетенька с ведром и шваброй, а также еще один мужчина, по-видимому, охранник, но уже другой, не тот, что дежурил здесь утром. Он нес большой кусок черного полиэтилена. Завернув в него труп ротвейлера, он удалился с этим трофеем в неизвестном направлении.
Тетенька вытерла кровь, и вскоре в коридоре восстановились тишина и покой, и только из номера Измайловой время от времени доносились редкие всхлипы.
Деликатно постучав, я вошла, застав трогательную сцену – Он и Она на диване, доверчиво склоненная на плечо голова и мужественная рука, ласково гладящая смоляные локоны.
– Э… э… э… Извините, что побеспокоила вас, но я бы хотела выяснить по поводу… Изольда что-то говорила о том, что хочет съехать отсюда… Уже первый час ночи… Может, лучше перенести на завтра?
– Нет-нет, не беспокойтесь, Женя, никаких переездов. Устраивайтесь, спокойно отдыхайте. Вы можете занять любую из свободных спален. Иззи, хочешь, я тоже останусь? – непривычно ласково проговорил Земелин.
– Нет… нет, иди. Я устала. Страшно устала сегодня. А завтра еще эта репетиция… Это – здесь, а что в театре будет? Я даже представить боюсь…
– Не накручивай себя. Уверен, эта собака – просто недоразумение. Ну, перепутали что-то, дали не те ключи…
– Перепутали… хороша путаница! Нет, я тебе говорю – это она. Она все подстроила. И завтра…
– Перестань. Только сама себя изводишь. Все уже закончилось, в номере безопасно, и тут твой телохранитель. Так что бояться нечего.
– Да, разве что… телохранитель. Я уж не знаю, кому молиться, что заранее позаботилась об этом. Догадалась. А то… не знаю, что и было бы со мной…
