Марина Серова - Киска по вызову
— И что же, Людмила еще напоминала вам о себе?
— Да, она два раза приходила к нам, кричала, что я стерва и что все равно не буду счастлива. Один раз заявилась, когда Святослава не было дома, и я просто не знала, что мне делать. В общем, получилось так, что мы подрались. Мне очень неприятно вспоминать о том случае. А потом мы купили эту квартиру, и сюда Людмила ни разу не приходила. Надеюсь, она не знает нашего адреса. Хотя Святослав пару раз упоминал, что она ждала его после работы, чтобы поговорить. Вроде бы вела себя спокойнее, но все равно всякий раз пыталась его убедить, что он поступил опрометчиво, уйдя от нее. Не понимаю, к чему ей встречи и разговоры, если все и так давно ясно? Он же сделал свой выбор.
— А как Святослав к ней относится? — спросила я.
— Ему тоже все это неприятно, хотя он просил меня относиться к Людмиле более… терпимо. Говорил, что она сама вскоре успокоится, что ее тоже можно понять, ведь они долго были вместе. По-моему, он ее жалеет, потому что она больной человек.
— То, что она больна, он вам сказал?
— Он упоминал об этом. Но вообще-то внешне она не выглядела как полоумная. Во всяком случае, в те моменты, когда мы встречались. Раздраженная, нервная — да, но больная психически…
— Если Святослав считал, что Людмила действительно больна, почему он с ней встречался так долго? Для него это было неважно? Я имею в виду ее отклонения. Я, конечно, спрошу при надобности и у него самого, но сейчас мне интересно ваше мнение.
— Вряд ли Святослав захочет говорить с вами о ней, — возразила Алена. — Он очень не любит эту тему.
«Мало ли, что он там не любит, — подумала я. — Придется потерпеть мой въедливый характер, если уж нанял меня для расследования».
— Тогда тем более скажите вы, — вслух проговорила я. — Ему неважно было состояние Людмилы?
— Наверное, да, не было важно, — пожала плечами Алена. — Может быть, ее… особенности не проявлялись сначала так ярко. Вообще-то она — давнишняя знакомая его мамы, дочка ее умершей приятельницы. Тому, что Станислав и Людмила начали встречаться, Ирина Александровна посодействовала. Но потом выяснилось, что у нее тут не все в порядке, — Алена покрутила пальцем у виска, — и Ирина Александровна стала выступать против их встреч. Когда рядом со Святославом появилась я, то вначале вроде бы была для нее хорошей, а сейчас что-то не очень. Разонравилась, наверное. Ирина Александровна человек тяжелый, с ней трудно найти общий язык. А любит она, по-моему, только своего сына. Остальных — либо уважает, либо презирает, либо просто никак не воспринимает.
— А когда вы последний раз видели Людмилу?
— Ну вот тогда, когда случилась та неприятная история с дракой. После не видела.
— А когда она произошла? Я же не знаю, как давно вы переехали сюда.
— Полгода назад. Незадолго до нашей свадьбы. Вообще-то я была уверена, что это все в прошлом. Я почти и не вспоминаю о Людмиле Косович. Если бы вы сейчас не напомнили, мне бы и в голову не пришло думать о ней, — развела руками Алена.
— Хорошо, насчет Косович у меня к вам вопросов больше нет, — кивнула я. — Теперь давайте вернемся к тому неприятному вечеру, когда на вас напали.
— Но вы же сами сказали, что уже слышали об этом, — подняла на меня глаза Алена.
— Ну, подробности никогда не бывают лишними, а потом, мне сейчас интересно то, чего я еще не слышала: как вели себя напавшие, когда оттащили вас от мужа? Как они выглядели? О чем с вами говорили и говорили ли вообще? Я-то знаю обо всем происшедшем со слов Святослава, а ему в тот момент не до наблюдений было.
Алена помрачнела. Она взяла еще одну сигарету из пачки и, делая длинные затяжки, сказала:
— Даже вспоминать не хочу! Хотя я понимаю, что вам это нужно. Как они себя вели? Ну, наверное, как вели бы себя любые другие на их месте. Довольно грубо скрутили меня и потащили, по дороге рот рукой зажимали, чтобы я не кричала. Потом уже, когда в сторону отволокли, стали шипеть в ухо, чтобы я не дергалась и молчала, тогда со мной все будет в порядке и меня отпустят.
— Сколько их было?
Алена наморщила лоб.
— Так… Меня держали двое, а еще трое избивали Святослава — значит, всего пятеро.
— А что за машина у них? Вас ведь, кажется, к ней оттащили? Вы ее разглядели?
— Нет, очень плохо, — развела руками Груничева. — Вроде бы машина наша. Не иномарка, это совершенно точно. Наверное, что-то типа «шестерки». И еще помню, что машина светлая. А номера я, конечно, не разглядела! — Алена с досадой махнула рукой.
— Вас они не били?
— Нет, только держали очень грубо, руки заломили за спину, рот зажали… — Алена передернулась.
— А как же вам все-таки удалось освободиться? Вы владеете какими-то приемами? — спросила я, посмотрев на ее довольно хрупкое тело.
— Нет, что вы! Какие приемы! Я вообще не очень-то спортивный человек, — Алена каким-то извиняющимся взглядом глянула на меня. — Видите ли, у меня в кармане пальто всегда лежит баллончик с нервно-паралитическим газом. В какой-то момент один из парней отошел, а второй не слишком крепко держал. Когда одна моя рука оказалась свободной, я смогла вытащить баллончик и нажать на кнопку, повернув его в сторону державшего меня парня. Он отшатнулся, отпустил меня, и тогда я побежала. Причем специально кинулась не туда, где шла драка, а в другую сторону, на дорогу. Там как раз машина проезжала.
— Значит, вы воспользовались баллончиком?
— Да. Но я не помню, что с ними было после этого, я не смотрела. Кинулась к дороге сразу же, как почувствовала, что меня уже не держат. Слышала, правда, как они кричали и ругались. Все очень быстро произошло.
— Хорошо, что у тебя баллончик был, — неожиданно раздался грудной голос, и в комнате появилась Ирина Александровна. — А если бы его не было? Что тогда? Ужас какой! На улицу не выйдешь. Я всегда говорила: Слава, пользуйся машиной! Нет, прогуляться им захотелось… Нельзя сейчас пешком ходить! Время-то какое!
Она покачала головой и присела на тахту, откинув край покрывала.
— Алена! — с укором обратилась мадам Груничева к невестке. — Опять ты прямо на покрывале валяешься! Оно же перестанет быть таким ярким, и ворс весь сваляется. И снова ты курила в комнате! Ну что это такое? Я Славу ругаю, а тут еще ты!
Алена ничего не отвечала, глядя мимо свекрови.
— А вы, девушка, что же, частный детектив? — серьезно спросила Ирина Александровна, глядя на меня.
Я достала удостоверение и протянула ей. Ирина Александровна внимательно изучила его и, чинно кивнув, вернула.
— Ну дай бог, — с сомнением покачала она головой. — Если найдете этих хулиганов, хорошо. Ох! — Она вздохнула. — Хотя вообще-то я сомневаюсь. Да, не женская у вас профессия.
— Мама, ну кто тебя просит высказывать свое мнение? — с раздражением спросил Святослав, тоже входя в комнату.
— А почему я не могу его высказать? — недоуменно посмотрела на него Ирина Александровна. — В конце концов, я твоя мать. И говорю я не из-за того, что зла желаю, а потому что душа болит! Вот будут у тебя свои дети, тогда поймешь. И вообще я хочу сказать, что мне не нравится, как вы живете. Посмотрела я сегодня и в ужас пришла. Давно уже собиралась сказать, а сегодня не выдержала. Ну что это такое? Первого у вас не приготовлено, все на каких-то кусках живете.
— Почему, там есть нормальный обед, — перебил ее сын.
— Да какой нормальный! — отмахнулась Ирина Александровна и почему-то обратилась взглядом за поддержкой ко мне. — И убраться в квартире нужно как следует, прямо генеральную уборку провести.
— Да зачем она нужна! И так все чисто, — сказал Святослав.
— Все равно. Нужно и в шкафах разобрать — я сегодня посмотрела, у вас там все неправильно разложено. Неудобно же! И что-то, может быть, на антресоли сложить, что ненужное.
— Ненужное лучше выбросить, — вставил сын.
— Выбросить! Вам бы все выбрасывать! Потом понадобится, а у тебя не будет. И к маме придешь просить.
— Я уберусь, Ирина Александровна, — сказала Алена.
— И я тебе помогу, — стояла на своем свекровь. — Я вообще решила, что у вас жить останусь, пока все не уладится, а то вас и оставлять-то страшно! Я теперь спать ночами не могу нормально. А если к вам так прицепились, то и в квартиру ведь могут залезть! Алена то туда, то сюда, а этот, — она кивнула на сына, — вечно на работе. В квартире кто-то обязательно должен быть постоянно.
— А кто же у тебя останется в квартире? — спросил Святослав, которому, судя по выражению его лица, совсем не нравилась идея матери пожить с ними вместе.
— А я Марью Михайловну попрошу, из сорок третьей квартиры, — ничуть не растерялась Ирина Александровна. — Она порядочный человек, мы с ней сколько раз друг друга выручали — и когда она к дочери в Москву ездила, и когда я в больнице лежала с сердцем. Ты за меня не волнуйся, это за вас все волноваться приходится. А я квартиру без присмотра не оставлю. Там у меня тоже худо-бедно ценные вещи есть, пусть и немного. Отцов портсигар золотой, например, и книг у меня много.
