Андрей Константинов - Движуха
– Ну, что касается «биографии», чую, будет она короткой, – вслух задумался Петрухин. – А еще, мнится мне, что твой товарищ Денис Иванович в скором времени либо озолотится на наших заказах, либо…
– Либо?
– Либо попадет в поле зрения сотрудников департамента собственной безопасности.
– Тьфу! Типун тебе на язык!..
Санкт-Петербург, 22 августа, пн.
Их было двое, и при жизни Людоеда оба держались в тени. Потому что были они – ма-а-ленькие-маленькие.
Но вот после смерти хозяина здорово – сразу, оба два – подросли.
А подросши – тотчас взялись неустанно доказывать самим себе и персоналу «Феникса», что на самом-то деле они всегда были ба-а-льшие-преба-альшие, только… очень скромные.
Потому никогда и не высовывались. До поры до времени.
Их было двое – этих славных соратников Людоеда, чистая душа (здесь правильнее сказать «чисто душа!», сопровождая фразу поясняющим жестом растопыренных пальцев) которого продолжала трепетать на асфальте, прикинувшись импортной свечкой из навороченного супермаркета.
Господа Безродный и Треплов были очень похожи: оба в хороших костюмах, оба – очкастенькие и брылястенькие. Внешне доброжелательные, внутри – настороженные. Эдакие: двое из ларца с одинакова яйца…
– Мы, Константин Валерьевич, в вашу епархию не лезем.
– До поры до времени, – уточнил Треплов.
– Именно, – согласился с уточнением партнера Безродный. – Свобода действий вам предоставлена если и не полная, то значительная.
– Равно как утвержден размер вознаграждения для стимулирования полиции. И немалый.
– Именно, – снова надул щеки Безродный. – Так что мы не спрашиваем вас, каким образом вы решаете поставленную перед вами служебную задачу. Мы интересуемся – когда?
Заслушивание начальника службы безопасности происходило в апартаментах покойного Людоеда. Внутреннее убранство коих, как нетрудно догадаться, было на высшем уровне – строго, достойно, солидно. На дальней стене, перед которой стояли стол и трон Людоеда, распростерла крылья птица феникс.
«Заслушиваемый», он же господин Зеленков, собрался с духом и выдал новым боссам «домашнюю заготовку» – уверенную, четкую, вот только «ни о чем»:
– Все это время отрабатываются рабочие версии. Как минимум две из них к сегодняшнему дню отпали. Что само по себе – уже результат. Каждый вечер идет рабочий созвон с нашими людьми в полиции. К слову – реальных зацепок там пока тоже нет.
– В современном мире мы не можем ждать милости не только от природы, но и от полиции, – весомо заметил Безродный.
– Тем более что от полиции чаще всего дожидаешься не милости, а подставы, – позволив себе легкую шутливую игривость, уточнил Треплов.
– Вот-вот… Здесь вам, Константин Валерьевич, не отдел по борьбе с квартирными кражами, а солидная фирма. Хватит уже по старинке работать! Да и включите, в конце концов, креативное мышление.
Константин насупленно покосился на Безродного и, с немалым усилием сдерживаясь, ответил максимально корректно:
– Извините, Лев Семенович, но я не знаю, что такое креативное мышление и куда его подключают. Для меня это как квадратный трехчлен в математике: не только не знаю – даже просто представить не могу.
– Еще раз повторяю, Константин Валерьевич! Мы не спрашиваем вас: что и как делается? Мы спрашиваем: когда будет результат?
– Говорить о возможных сроках реализации с моей стороны было бы верхом непрофессионализма. Может – через месяц. А возможно – никогда. Знаете, есть такое понятие как «глухарь»?
– Знаем, телевизор смотрим, – вмешался в их диалог Треплов. – Вот только мы сейчас не в телевизоре! Скандалы-интриги-расследования… Короче, через две недели состоится собрание акционеров. А накануне мы соберемся и снова заслушаем вас. И если выяснится, что вы по-прежнему топчетесь на месте, в повестку дня собрания будет внесен дополнительный пункт.
– Именно, – привычно надул щеки Безродный. – Дополнительный пункт о досрочном расторжении трудового контракта с начальником службы безопасности «Феникса». Вам всё ясно?
– Более чем.
– В таком случае вы пока свободны, Константин Валерьевич…
* * *Зеленков покинул начальственный кабинет, каким-то чудом удержавшись от истеричного громыхания дверью. Внутренне клокоча, он спустился двумя этажами ниже, добрел до запертой двери своего кабинета и резко ускорился, услышав как внутри разрывается городской телефон…
– Слушаю.
– Здорова, начальник! – донесся в ответ задорный петрухинский темборок. – У тебя деньги на трубке кончились, что ли?
– О! Привет, Димка! Это просто меня на ковер к новому – шоб ему! – начальству дергали, и я мобилу отключил. Чтобы лишний раз гусаков не дразнить.
– Понятно, причина более чем уважительная. Слухай, тебе имя Нечаев Игорь Палыч ничего не говорит?
– Не, а кто это? – спросил Костя.
После того как Петрухин в довольно резкой форме отказался от участия в деле, Зеленков на него малость… В общем, не то чтобы обиделся, но испытал, скажем так, некоторое разочарование. Петрухин, разумеется, это понимал, а потому сейчас, как бы небрежно, пояснил:
– А это, друг мой, не кто иной, как человек, на имя которого убийцы вашего Людоеда зарегистрировали свои сим-карты.
Какое-то время Зеленков ошалело молчал. Потом спросил:
– Так вы чего, парни? Все-таки взялись за дело-то?
– А то!
– Ну вы, блин, даете!
– А то… Так ты точно не знаешь никого с такими позывными? – для порядка уточнил Петрухин. – Среди персонала вашего «Феникса» или среди партнеров-конкурентов такого нет?
– Нет, – твердо сказал Костя.
Собственно, на такой ответ Петрухин и рассчитывал.
Разумеется, существовала некая вероятность, что Нечаев всё же как-то связан с «Фениксом», но эта вероятность была совсем мала. И вот теперь Дмитрий ее проверил и убедился, что Нечаев, скорее всего, лицо подставное. Которое, пожалуй, и не подозревает, что на его фамилию накануне убийства Людоеда были зарегистрированы сразу две симки – в двух разных офисах и с разрывом не более часа.
Петрухин поговорил с Зеленковым еще пару минут, объяснил ситуацию, а напоследок сказал:
– Ты извини, Котька, что в тот раз я на понтах ушел. Сам понимаешь, сначала хотелось проверить: а не пустышка ли? Не обижайся, старый… ты же все понимаешь.
– Да ладно, – сказал, как отмахнулся, Зеленков. По его интонации, а главное, по растянувшейся довольной «чеширской» улыбке чувствовалось, что он несказанно обрадован тем, что партнеры предложение приняли. – Вы, главное, парни, держите меня в курсе. А если потребуется в чем-то моя помощь, то я – завсегда!
– А раз завсегда, тогда еще такой вопрос: некое ЗАО «Манхэттен-Плюс» случАем в число ваших партнеров не входит?
– Входит! Еще как входит! А ты почему спрашиваешь?
– А потому, что мнится мне, зелененький ты мой, что «соображения», коими ты в прошлый раз хотел с нами поделиться, как раз таки связаны с фирмой «Манхэттен». Так?
– Та-ак… А как вы… – обалдело начал было Зеленков, но Петрухин его перебил:
– Значит, так, Купчину я с утра отправил в местную командировку, в Гатчину. Думаю, он скоро должен будет возвернуться, если, конечно, не угорит в пробках. Если мы вечерком к тебе в офис проскочим, часиков, скажем, в семь, есть шанс застать тебя на рабочем месте?
– Конечно. Жду.
– Вот и зер гут…
* * *– Большой-пребольшой гут, – повторил Дмитрий, кладя трубку.
В ответ телефонный аппарат тут же затянул особую, легкоузнаваемую руладу местного вызова. Заслышав которую Петрухин ругнулся – теперь, когда решальщики взяли какой-никакой след в деле убийства Людоеда, любая «магистральная» тематика становилась фактором отвлекающим.
Правда, трубку он все-таки снял.
А сняв, обозначая свое раздражение, не то рявкнул, не то гаркнул:
– Слушаю!!!
– Фу, Димочка! Ну зачем так кричать?
– Я не кричу, я вырабатываю начальственный голос.
– Зайди в приемную, «начальственный».
– Алла, я сейчас очень занят. Давай позжее, а?
– Тогда пусть Купцов поднимется. Виктор Альбертович распорядился, чтобы вы срочно забрали факс из Омска и к вечеру отправили им подробную справку.
– Матерь-перематерь!
– ЧТО?
– Я говорю: как всё это некстати. С этими твоими сибиряками!
– Во-первых, они не мои. А во-вторых, кончай материться.
– Ну извини. Нервы. Хорошо, сейчас зайду.
Петрухин положил трубку и подозрительно уставился на телефонный аппарат, словно ожидая от того очередной подлянки. Но на сей раз японской сборки чудо-машинка промолчала, и Дмитрий, вздохнув, поплелся в приемную за факсом из Омска.
Пока Петрухин поднимался этажом выше, Аллочка успела погрузиться в очередной телефонный звонок. Так что, когда он толкнул дверь и просочился в приемную, то уткнулся глазами в спину и по-мальчишески стриженный затылок секретарши – в момент разговоров дружеско-интимно-доверительного свойства Аллочка имела привычку крутиться в рабочем кресле, порой совершая за один звонок по нескольку десятков оборотов вокруг своей оси.