Вильям Козлов - Ради безопасности страны
Скоро на танцплощадку повалила молодежь — значит, фильм закончился. Длинноволосые музыканты со сцены весело смотрели на дощатую площадку, кивали знакомым. Над сценой зажглась первая яркая звезда, было светло, и прожектора еще не включили. Несколько пар пошли танцевать, большинство же подпирали плечами дощатое ограждение, курили, причем только парни, девушки тут сигаретами не баловались. Когда объявили дамский танец, к Павлу Петровичу неожиданно подошла пухленькая девушка со светлыми кудряшками. Стараясь не сбиться с ноги, он вспоминал, когда же последний раз был на танцах. Очень давно, даже не вспомнить... Скорее всего, на студенческих вечерах в Ленинградском университете, когда учился на филфаке. На последнем курсе он напечатал в сборнике начинающих литераторов рассказ «Трубочист». Помнится, на университетском ЛИТО ему попеняли: дескать, вокруг столько интересного, а он выбрал героем рассказа человека умирающей профессии... Интересно, остались в Ленинграде трубочисты?..
— Вы приезжий, да? — приятным голосом бойко произнесла девушка. — А меня зовут Аня Соловьева.
— Павел... Паша, — сказал он.
— У нас на практику часто приезжают студенты сельхозинститута...
— Я не студент, — Павел улыбнулся.
— Если к вам привяжется Вася, вы не бойтесь, это у него вид такой грозный, а сам он добрый... — щебетала Аня.
— Вася? — озадаченно произнес Шорохов.
— Он за мной ухаживает...
Глаза ее весело блестели, она без умолку болтала, и скоро он узнал, что она лаборантка, недавно в районной газете был напечатан ее портрет. На ферму она пошла после десятилетки, была птичницей, а теперь лечит куриц... Показала на симпатичную девушку, одиноко стоявшую у оркестра, оказывается, за ней «бегает» ударник оркестра — Вовик. Он жутко ревнивый, поэтому Ксению никто не приглашает, — Вовик нервничает и начинает хуже играть...
Когда танец кончился и Павел Петрович проводил даму на место, к ним подошел высоченный широкоплечий парень. Он с-видом собственника положил на плечо девушки руку и хмуро уставился на Шорохова.
— Познакомьтесь, — спохватилась Аня.
Павел Петрович протянул руку, но верзила не спешил подавать свою. Продолжал изучающе разглядывать. Наступила неловкая пауза.
— Вася, — наконец сказал он, и рука капитана оказалась в железных тисках.
Вася с ухмылкой смотрел в глаза Павла и продолжал сжимать тиски. Рядом с ним Шорохов казался мальчишкой. Однако сдаваться он не собирался, скоро с широкого Васиного лица сползла насмешливая улыбка, лицо стало озадаченным, скулы порозовели. Со стороны никто бы не подумал, что стоящие напротив и пожимающие друг другу руки два молодых человека вступили в противоборство. Если выражение на Васином лице менялось, то Павел Петрович был бесстрастен, а про себя с удовольствием подумал: прав был тренер по самбо, когда предложил спортсменам носить в кармане пушистый теннисный мячик и при всяком удобном случае мять его, тискать... Наверное, год в восьмом классе Павел колотил по чему попало ребром правой ладони. Он как-то видел: один мужчина на спор переломил ребром ладони доску...
— С виду никогда не скажешь, — оценивающе оглядывая с ног до головы противника, проговорил Вася.
Он ослабил хватку, отпустил его сплющенные пальцы и Шорохов. И снова вспомнил слова тренера: «В кино часто показывают разведчиков этакими суперменами, которые способны лбом железную дверь прошибить... Этого делать не надо, но справиться в критической обстановке с несколькими противниками чекист обязан».
— Когда ты бросишь свои дурацкие шуточки? — укоризненно сказала Аня и повернулась к Павлу Петровичу: — Он это проделывает со всеми моими знакомыми... С ним боятся здороваться!
Павлу Петровичу до смерти хотелось помассировать свои онемевшие, слипшиеся пальцы, но он по опыту знал, что скоро и так все пройдет.
— Чем занимаешься-то? — спросил Вася. — Небось каратэ? Или самбо?
— Всем помаленьку, — улыбнулся Шорохов. Приемы каратэ он тоже знал, и, если бы они схватились драться, наверное, Васе пришлось бы туго: в каратэ главное не сила...
— Каждое утро пудовые гири поднимаешь... — хихикнула Аня. — Куда тебе сила-то при твоей куриной профессии?
— Чтобы твоих ухажеров отваживать, — не остался в долгу Вася.
Заиграл оркестр, и Вася с Аней ушли танцевать. Павел Петрович подумал, что на этом, верно, кончится мимолетное знакомство на танцплощадке, но он ошибся. Когда объявили перерыв и оркестранты ушли покурить, Шорохов решил отправиться домой. Но едва он вышел из освещенного прожекторами круга света, как услышал где-то совсем близко девичий вскрик и матерщину. Недолго думая, метнулся к березе, укрывшей своей тенью скамейку у крыльца большого дома со слепыми окнами. Парень в белой, расстегнутой до пупа рубахе бил по щекам худенькую девушку в длинном платье, она закрывала лицо руками, темные волосы мотались у глаз, узкие плечи вздрагивали.
Павел Петрович легко свалил опешившего парня, повернулся к девушке и встретился взглядом с ее блестящими от слез глазами.
— Тебе-то чего тут надо? — сказала она. — Проваливай...
В следующее мгновение кто-то сзади ударил его кулаком по уху, и не сумей он отклониться — этот удар свалил бы его с ног. Краем глаза он видел, что парень в белой рубахе еще не успел подняться с земли, значит, появились другие... Удары сыпались со всех сторон — капитану Шорохову пришлось вспомнить приемы рукопашного боя, чтобы выстоять против еще двух подоспевших парней, к которым скоро присоединился и парень в белой рубахе. Дрались молча, с шумными вздохами, пыхтеньем. Девушка куда-то исчезла. Павел Петрович почувствовал солоноватый вкус крови на губах. «Не хватает, чтобы они мне еще физиономию попортили!» — мелькнула мысль. Один из нападавших, кажется, вышел из игры — пошатываясь, отошел в сторону и прислонился к забору, с губ его срывались крепкие словечки.
— Что за шум, а драки нет? — раздался знакомый зычный голос. И тут по земле закувыркался еще один парень.
— Своих бьешь, Вася! — всхлипнув, пробормотал он.
— Мои друзья трое на одного не нападают! — рявкнул тот.
...Потом они сидели в буфете, куда прошли через задний вход. В буфете за столиком были две пары. Рослая рыжеволосая буфетчица снова закрыла дверь на крючок и нацедила из алюминиевой бочки несколько кружек пенистого пива.
— Свежее, — заметил Вася.
Пиво действительно было свежее, прохладное, Павел Петрович с удовольствием выпил две кружки. Аня не допила и одной. Слышно было, как снова заиграл оркестр.
— Тут накурено, — повела вздернутым носиком девушка. — Пошли?
— Иди, — разрешил Вася, — а мы тут еще по кружечке...
В него могла влезть и вся бочка. Вася рассказал, что работает в совхозе зоотехником, увлекается вольной борьбой, на флоте — он служил на Севере — был чемпионом округа, а здесь нет подходящих партнеров, так что потерял спортивную форму.
— Не мячик теперь жму, а куриц да цыплят щупаю, — рассмеялся он. — А здорово ты наших петушков раскидал!
— Не подоспей ты, чего доброго, намяли бы мне бока, — решил польстить Васе Павел Петрович. Конечно, он и один справился бы с этой подвыпившей компанией.
— Катька сама доводит до белого каления своего Петьку, — сказал Вася. — С вечера поцапаются, а на другой день воркуют, как голубки...
— А это дружки его, что ли? Выскочили из темноты как черти из табакерки!
— Катькины братаны, — усмехнулся Вася.
— Им надо было проучить Петьку, чтобы руки не распускал, а они на меня набросились.
— Пили-то вместе с Петькой, — сказал Вася. — Петька свой, а ты — залетная птица.
Павел Петрович рассказал, что приехал поработать над повестью, да вот материала маловато... Его тема — Отечественная война, столько лет прошло! Старики и те уже мало чего помнят... Оказалось, бабку Дарью Вася знает, а вот живого писателя увидел впервые.
— Какой я писатель, — засмущался Павел Петрович. — Всего-навсего один рассказ напечатали.
— Есть тут у нас деды, которые в войну партизанили. — Вася, видно, загорелся желанием помочь молодому писателю. — Да и у нас в Клинах заслуженный партизан работает пасечником. Его мед на всю округу славится. Хочешь, я тебя отведу к нему?
— У него ульи в саду?
— Да. И медом угостит...
Шорохов не прочь был заглянуть к пасечнику. Чтобы поддержать разговор, просто так спросил, как здесь рыбалка.
— Если и есть где рыбалка, так это у нас! — еще больше оживился Вася. — Я знаю, Паша, озера, где на перемет можно взять судака и угря, а уж про щуку, окуня, леща я и не говорю!
— А кроме пасечника есть тут у вас бывшие партизаны? — перевел Шорохов разговор на интересующую его тему.
— Найдем мы тебе партизан! — развеселился Вася.
Павел Петрович, видя, что новый приятель малость захмелел, стал подумывать, как откланяться да двигать к дому, — ему еще три километра топать через бор... И тут Вася заявил:
