Штефан Мурр - Гиблое место
— Там, кажется, все дело в каких-то следах, комиссар Кеттерле, — сказал начальник полицай-президиума Зибек в телефонную трубку. Кеттерле стоял еще в пижаме, в темной прихожей квартиры фрау Штольц. — Этот человек утверждает, что след пока отчетливо виден. Думаю, не следует давать повода для упрека нас в нерадивости. И разве вы на моем месте не сочли бы правильным…
И комиссар, вздохнув, тоже счел это правильным.
Из комнаты дежурных оперативников доносился смех и шелест сдаваемых карт. Кеттерле взглянул на часы. Каждый вечер они, полные оптимизма, усаживались играть либо в скат, либо в преферанс, и каждый вечер, самое позднее в девять, игра прекращалась сама собой, так как их по, двое, по трое посылали туда, где кто-то не оплатил свой ужин, услышал подозрительный шорох в подвале или обнаружил исчезновение собственного портфеля.
«Оперативная служба уголовной полиции, — прочитал Кеттерле на двери. — Начальник — старший комиссар Лумбек». Фамилия была написана на сменяемой табличке. Руководители отделов по расследованию убийств были освобождены от оперативного дежурства. Кеттерле искренне жалел об этом, он с удовольствием вспоминал вечера с молодыми коллегами в непритязательном, скудно обставленном помещении оперативного отдела. Они тогда часто и много смеялись, и смех у них был такой же, как слышится сейчас из-за двери.
В демонстрационном зале Рёпке уже разложил материалы. Фотограф был здесь, дактилоскопист как раз разворачивал экран.
— Ну? — спросил Кеттерле.
— А ничего особенного, — ответил Рёпке. — Сейчас сами увидите. Можно начинать?
Свет погас. Только тусклая настольная лампа осталась гореть рядом с проектором. Кеттерле и Хорншу уселись. Рёпке начал давать пояснения.
И хотя необходимо, чтобы руководитель оперативно-технической группы являлся человеком в высшей степени добросовестным, Кеттерле в глубине души нередко проклинал педантизм Рёпке, ведь даже в этом необычном случае тот не мог позволить себе отклониться от раз навсегда установленной схемы.
— Особенность данного дела заключается в том, — обстоятельно начал Рёпке, — что преступление не может быть пока доказано, поскольку не может быть установлена даже точная степень его вероятности, в лучшем случае оно остается всего лишь возможным, к тому же мы располагаем исключительно следом пропавшей без вести, следом, который внезапно обрывается. Начну по порядку. Первое — ручка входной двери. На ручке с внешней стороны имеются отпечатки пальцев фрау Виллемины ван Хенгелер, девушки Хайде, а также полковника Шлиске. Кроме того, имеются отпечатки пальцев некоего четвертого лица, я полагаю, что именно они принадлежат Сандре Робертс, так как точно такие же отпечатки имеются почти на всех ее личных вещах, а также на крышке отделения для перчаток в машине и на ручке дверцы. Странным образом эти отпечатки отсутствуют на рулевом колесе…
— Она просто ездит в перчатках, — проворчал комиссар, нетерпеливо ожидая продолжения.
— Вы полагаете, что и третье лицо тоже ездит в перчатках?
— Какое третье лицо?
Комиссар медленно обернулся и взглянул на Рёпке.
Тот рылся в своих бумагах.
— Во-первых, сумочка, во-вторых, дорожный будильник, в-третьих, губная помада, в-четвертых, пудреница, в-пятых, ключи от автомобиля…
— Что с ними? Да говорите же наконец, Рёпке!
— На всех этих предметах и еще на некоторых других имеются также отпечатки пальцев некоего третьего лица, которое не идентично ни с кем из перечисленных. В машине тоже. Даже на рычаге, которым регулируется положение сиденья. Их нет только на рулевом колесе.
Из темноты послышалось только «угу» и «так-так».
— Это могут быть отпечатки пальцев ее мужа. Проще всего предположить…
— Нет, Кеттерле, это не отпечатки пальцев ее мужа. Мне удалось добыть его отпечатки в бюро прописки. Хотя с тех пор прошло уже шестнадцать лет. Но они ведь не меняются.
На экране появилась сильно увеличенная фотография пересечения линий на указательном пальце человека.
— Это указательный палец Риха Робертса.
Рядом появилась другая увеличенная фотография.
— А это указательный палец третьего лица.
Даже дилетанту бросились бы в глаза различия. Кеттерле попросил Хорншу записать наиболее важные моменты.
— И прежде всего составьте список предметов, на которых найдены отпечатки пальцев, Хорншу.
— И никаких отпечатков на руле. Да вы и сами в это не верите, — сказал Хорншу.
— Н-да, — произнес Кеттерле и обернулся, поскольку входная дверь открылась и в нее проскользнула подвижная фигура начальника полицай-президиума Зибека.
— Я вам не помешаю, господа?
Лицо его было гладким, как у тюленя, и хитрым, как у таксы. Он распространял вокруг себя запах изысканного мужского одеколона и, усевшись, аккуратно расправил элегантную жилетку.
— Очевидно, руль просто вытерли, не так ли? — наклонился он к Кеттерле.
— Тогда были бы вытерты и некоторые другие предметы, — ответил комиссар. — Думаю, Рёпке прав. Третье лицо тоже могло ездить в перчатках, ведь то, что оно водило машину Сандры Робертс, кажется установленным фактом, правда?
— Если только оно не играло ради собственного удовольствия рычагом установки сиденья, — ответил Рёпке. — Дверная ручка изнутри, — продолжил он. — На ней также обнаружены отпечатки…
— Послушайте, Рёпке, — перебил его комиссар Кеттерле, — скоро девять. Может, вы не будете рассказывать нам о каждой извилине на всех ваших двадцати семи предметах…
— Сорока семи, — поправил Рёпке совершенно серьезно. — Мы работали над этим впятером с шести до половины девятого.
— Ну хорошо, на ваших сорока семи предметах. Но зачем так долго о каждом в отдельности? Вы что, не можете обобщить? Ваш доклад мы и так получим для изучения. Конечно, если господин начальник со мною согласен…
Кеттерле обернулся к Зибеку.
— Разумеется, — сказал Зибек. — К делу, комиссар Рёпке.
— Разрешите мне все-таки кратко остановиться на нашей системе расследования дела, — обиженно пробормотал Рёпке. — Мы пронумеровали и сфотографировали каждый отдельный предмет начиная с дверной ручки с внешней стороны под номером один и кончая пепельницей в левой задней дверце в автомашине Сандры Робертс под номером сорок семь. Отпечатки пальцев разных лиц мы обозначали римскими цифрами. Один — это Сандра Робертс, два — полковник Шлиске, три — Виллемина ван Хенгелер, четыре — девушка Хайде, пять — Кадулейт, шесть — третье лицо, семь — старший комиссар Кеттерле, восемь…
Зибек повернулся к Кеттерле.
— Так, — сказал он. — Надеюсь, вы не замешаны в этой истории?
— Увы, — тяжело вздохнул Кеттерле, — так где мой отпечаток, Рёпке?
Послышался шорох бумаг.
— Здесь, на оконной ручке с внутренней стороны, ванная комната, номер восемнадцать.
Проектор щелкнул, и удивленный Кеттерле увидел на экране безупречный отпечаток своего большого правого пальца.
— Кадулейт, — пробормотал он, — я просто забыл про носовой платок, когда закрывал окно. Вы не можете себе этого представить.
— Можем, — сказал Рёпке.
Проектор щелкнул еще раз, и Кадулейт, увеличенный до огромных размеров, уставился через плечо прямо в проекционный зал. Он все еще мыл машину.
— Тут я бы тоже забыл про носовой платок, — сказал Зибек. — Поехали дальше?
Затем последовали снимки из окна ванной комнаты, потом сделанные во дворе, в сарае. Машина, принадлежавшая Сандре Робертс, марка «карман-гиа», стояла с приспущенными передними баллонами, за ней последовала фотография следов на земле под окном.
— Отпечатки пальцев имеются также на оконной ручке и внутри, на оконном стекле, — пояснил Рёпке, и Кеттерле добавил:
— За день до этого Кадулейт разрыхлил почву в саду граблями.
Теперь они двигались по следу от дома к морю. На экране неожиданно появился однообразный и пугающе пустынный пейзаж, топкое песчаное мелководье, и над ним свинцовое небо. Снимки сменяли один другой, и Рёпке пояснял:
— След просматривается на расстоянии восемьсот двенадцать метров с четвертью. Он состоит из тысячи семисот четырнадцати отпечатков. Чтобы дойти до конца, я имею в виду до конца следа, фрау Робертс потребовалось — и это довольно точно — четырнадцать или пятнадцать минут. В общем-то, не вызывает сомнения и то, что отпечатки появились между одиннадцатью и часом ночи.
Аппарат щелкнул снова, и вдруг экран стал похож на шкуру леопарда.
— Инфракрасная съемка на том месте, где кончается след, — объяснил Рёпке и встал с указкой в руке рядом с экраном.
— Здесь внизу на снимке проходит видимый след. Вы видите его контур, точно как в натуре. Вот последний отпечаток.
Кеттерле наклонился вперед и слегка прищурил глаза.
