Мария Спасская - Сакральный знак Маты Хари
– А меня будет посвящать Камал! – уверенно проговорила Сита.
– Мечтай, – усмехнулась старшая подруга. – Все мы думаем, что это будет Камал, но мало кому везет на самом деле.
– Но я же вижу, что я ему нравлюсь! – упрямилась Сита.
– Об этом нельзя даже думать! – зашептала девушка. – В этих стенах никто никому не должен нравиться. Камал, так же, как и мы, принадлежит только Шиве! Отступников ждет смерть!
И, понизив голос так, что ее можно было расслышать лишь с очень большим трудом, выдохнула:
– Разве ты не помнишь, что стало с Яшви?
Это имя было запрещено произносить в стенах храма, ибо сразу же после посвящения храмовая танцовщица Яшви задумала побег. Отсутствие девушки сразу же заметили, жрецы и служители пустились в погоню и поймали несчастную прямо за воротами храма. Наказание было ужасным. Все без исключения обитатели храма присутствовали на церемонии кары, и Сита с содроганием смотрела, как ритуальный нож легко отделил красивую головку беглянки от хрупкого, облаченного в свадебные одежды тела. Девочка видела, как в этот момент соскользнул на алтарь витой шнур – тали и как блеснул гравировкой медальон с новым именем, присвоенным Яшви при посвящении – Кави Кучинг[4]. Сита содрогнулась, но взгляда от залитого кровью алтаря не отвела, ибо понимала, что это справедливо – все, что принадлежит Шиве, должно вернуться к Богу. И витой шнур – тали, с выбитым на медальоне новым именем непокорной жены бога, и ее горячая голова. Так поступали с каждой девадаси, осмелившейся нарушить закон.
– К тому же сам Камал ничего не решает, – шепотом продолжала Рия. – Храмовые служители тянут жребий. Если Шиве будет угодно, тебе выпадет Камал.
С этого дня девочка молила Шиву, чтобы он послал ей Камала. И вот настал долгожданный момент, когда она заметила на своем сари кровавые следы. К этому времени Сита превратилась не просто в прекрасную танцовщицу, но и в красивую девушку с озорными глазами, игривыми манерами и соблазнительными формами.
– Она будет лучшей девадаси за все время, что существует наш храм, – глядя на танцующую Ситу, качали головами жрецы. – И самой дорогой! Принесет храму немалую прибыль и с лихвой окупит затраты на свое содержание.
Танцовщица лишь улыбалась на похвалы, не понимая, что жрецы имеют в виду. Она не знала, что основная задача девадаси состоит вовсе не в танцах во имя Шивы. Пришедшие на праздник могут выбирать, с кем из храмовых танцовщиц они хотели бы уединиться для ритуального совокупления, чтобы на несколько минут стать самим Шивой, ибо возлечь с женой Бога может только Бог. За красивых и умелых танцовщиц жрецы взымали немалую плату, но были и провинившиеся девадаси, предназначенные почти задаром для нищих и калек. Стать такой считалось не только позором, но и означало обрести скорую смерть, заразившись дурной болезнью или попав под горячую руку безумца.
В день посвящения, назначенный храмовыми астрологами, Сита вошла в изученное до мелочей святилище Шивы в расшитой серебром оранжевой кофточке и в такого же цвета складчатой юбке, схваченной на бедрах небесно-голубым поясом-шарфом, завязанным на животе красивым узлом и спадающим длинными концами до самого пола. Ручные и ножные браслеты были унизаны серебряными подвесками, шею охватывала широкая золотая гривна. В дверях ее уже ждали.
Аурита взяла девушку за руку и повела к алтарю. Сита шла следом за наставницей и не замечала ни богато украшенных цветами храмовых стен, ни курильниц, из которых тянулись к потолку ароматные струйки дыма. Она смотрела лишь на выстроившихся в шеренгу вдоль алтаря жрецов, пытаясь угадать, кого не хватает. Значит, отсутствующий и станет ее ритуальным мужем, исполнив роль Шивы. Сита скользила глазами по суровым мужским лицам и с радостью понимала, что на ее посвящение пришли все, кроме Камала.
Наставница подвела девушку к верховному жрецу, и он жестом приказал Сите раздеться. Как только детали туалета одна за другой упали к ее ногам, один из жрецов вложил в руки посвящаемой трезубец – символ власти Шивы. Другой жрец принялся читать священные тексты, а третий, взяв острый стек, стал обмакивать его в сандаловую пасту и наносить на плечи, грудь, руки и бедра девушки сакральные рисунки. Сочетаясь браком с Богом, Сита крупно дрожала всем телом и, не веря до конца своему счастью, тревожно переводила глаза с одного служителя храма на другого в поисках Камала, уговаривая себя, что, должно быть, танцор здесь, но она его просто не видит. Но учителя танцев среди остальных по-прежнему не было, и девушка трепетала всем телом, надеясь на скорую встречу с любимым.
После того как первый жрец забрал из рук ее трезубец и с поклоном возложил на алтарь, второй жрец надел на шею девушки тяжелую благоухающую цветочную гирлянду, два других служителя Шивы взяли ее за руки и повели в глубину храма. Распахнулась низкая дверь, и Сита очутилась в маленькой комнатке, в которой ни разу раньше не была. Обстановка поражала роскошью. В центре возвышалась огромная кровать сандалового дерева с серебряной инкрустацией, поверх которой покоилось шелковое покрывало с пышными кистями. Персиковый цвет его эффектно сочетался с бордовыми бархатными подушками и такими же бархатными занавесями на окне. Шагнув в комнату, будущая девадаси ощутила босыми ступнями пушистый мягкий ковер. Интерьер и в самом деле достойный «жены бога»!
Играя свою роль, жрецы с поклоном удалились, а Сита приблизилась к серебряной чаше возле кровати и совершила ритуальное омовение. И замерла в ожидании, не отрывая тревожного взгляда от маленькой двери. Дверь приоткрылась, и вошел он! Камал! Отливая перламутровой белизной, казавшейся еще ярче на смуглой коже, его грудь украшало массивное жемчужное ожерелье. Руки чуть выше локтей обхватывали золотые браслеты. В черные длинные волосы были вплетены разноцветные шнуры, а тонкую талию обвивал красный пояс. Сита всегда знала, с самого первого дня, когда только переступила порог храма, что именно этот юноша, так успешно изображающий Шиву в танцах, станет ее мужем!
Не испытывая ни малейшей неловкости, Камал подошел к ложу и, глядя на Ситу так, как смотрел на нее, когда обучал танцам, зажег серебряную курильницу, и по комнате поплыл сладковатый одурманивающий дымок.
– Дыши глубоко, Сита. И, если хочешь, пожуй.
Камал протянул чашку с темными, остро пахнущими корешками.
– Это туманит сознание и притупляет боль.
Но Сита хотела сохранять ясность мысли, чтобы запомнить каждый миг, проведенный с Камалом, и потому отрицательно качнула головой. Тогда он поставил чашу на низкий столик и, шагнув к Сите, снял с шеи девушки цветочную гирлянду. Повинуясь взгляду ритуального мужа, Сита легла на кровать, с трепетом наблюдая, как рядом с ней вытягивается на ложе Камал.
– Слияние лингама и йони объясняет природу всех вещей, – проговорил наставник. – Это жертвоприношение, его не надо бояться. Есть глупцы, которые находят в этом что-то грязное, но на то они и глупцы, чтобы не видеть очевидного. Лингам в йони так же естественен, как утренняя роса на цветке. В эти минуты ты целиком посвящаешь себя Шиве. Давай я натру тебя благовонием.
Юноша плеснул на ладонь немного душистого масла и принялся втирать его в стройное тело Ситы, постепенно приближаясь к сокровенным местам. Почувствовав пальцы Камала там, где ее никто никогда не трогал, Сита задрожала от охватившего ее стыда и какого-то нового, неизведанного чувства, от которого сладко сжалось внутри. Пару секунд Сита сдерживалась, но, не в силах устоять и не помня себя от страсти, поддалась нахлынувшему желанию. Волны наслаждения подхватили ее и увлекли в таинственный мир взрослой жизни. «Как прекрасно, когда лингам соединяется с йони!» – думала она, неотрывно глядя в напряженное лицо Камала и следуя божественному ритму, который он задавал. Но вот Камал вздрогнул, широко раскрыл глаза, с удивлением взглянул на Ситу и на несколько секунд затих.
– Камал, тебе хорошо? – Голос Ситы звучал приглушенно.
Откинувшись на подушки, девушка с нежностью смотрела на своего любимого, ожидая ответа, но тот быстро пришел в себя, деловито завершил обряд, надев ей на шею вместо снятого ранее цветочного венка витой шнур с золотым медальоном. Сита перевернула медальон и прочла: «Мата Хари»[5].
– Красивое имя, – улыбнулась она, приглашая Камала разделить ее радость.
– Ну вот, Мата Хари, теперь ты стала настоящей девадаси, – сухо проговорил Камал, поправляя ритуальное ожерелье на шее девушки и стараясь не смотреть ей в глаза. – Надеюсь, у Шивы не будет повода гневаться на тебя. А теперь ступай к Хемнолини, она преподаст тебе науку любви.
