Даниил Корецкий - Адрес командировки - тюрьма
- У Хорька крыша течет. Настоящий бельмондо(1). Иначе ему бы за два мокряка в натуре зеленкой лоб намазали...(2)
1 Бельмондо - сумасшедший, ненормальный. 2 Его бы за два убийства обязательно расстреляли.
Морда глубоко затянулся и окурил едким дымом лоснящееся тело.
- Блядь, искусали всего! Вшей хоть прожарками немного гробим, а клопов вообще не переведешь! А тебя сильно нагрызли?
- Да нет, - рассеянно отозвался Волк. Он вообще не почувствовал присутствия насекомых.
- Гля, везет! Видно, кровь такая...
Звенел ведром Машка, громко командовал им Верка.
Волк впился взглядом в шевелящиеся губы Калика. Верхняя то и дело вытягивалась хоботком, нижняя попеременно отквашивалась и подбиралась, будто подхватывая невидимую жвачку. Боец специальной разведки умеет читать таким образом даже иностранную речь.
"Завтра... Дуболома... заделаешь... Заточи... весло..."1
- Совсем ни хера не соображает: под блатного работает, думает, что его вот-вот коронуют! - рассмеялся Морда.
"Я... базар... отвлеку... ты... быстро... бочину... или... шею..."
- Потому пахана слушает, что он скажет, то Хорек и делает.
"Справка... ничего... не... сделают... Зато... потом... сразу... покрестим..."2
- Ну, с психа спроса нет, а с Калика? Хорек по жизни дурак, как его руками дела делать? Все равно что с чушкарем из одной миски хавать. Если ты настоящий пахан, то себя марать не должен. Я знаешь как таких мудозвонов не терплю, зубами грызть готов!
Грызун послушно кивнул и исчез. Калик полез за сигаретой.
- С чего ты так? - поинтересовался Расписной.
1 Весло - ложка. 2 Короновать, покрестить - присвоить ранг "вора в законе".
- Из-за брата младшего. Молодой, знаешь, - в поле ветер, в жопе дым... Один хер из малолетки откинулся(1), ребятня вокруг него и скучковалась - как же, зону топтал! А у него передних зубов нету, говорит - авторитетным пацанам доминошкой выбивают, вроде как знак доблести... Мой и подписался! Тот ему сам два зуба выставил - теперь, говорит, ты самый правильный пацан в квартале. Ну братуха и гарцевал... Только они-то, дураки, не знали, что это вафлерский знак! А через полгода братан ларек бомбанул и загремел на два года. Тут-то и узнал, что это значит!
1 Освободился из колонии для несовершеннолетних.
- Чего ж ты родной душе не подсказал?
- Не было меня тогда. Я через полтора года объявился, чего сделаешь, поздно уже... Ну тому гаду пику засунул, а моему не легче!
- Так ты по "мокрой" чалишься?
Морда покачал головой:
- Не, то дело на меня даже не мерили. Менты прохлопали. За карман попал...
Жизнь в хате текла размеренно и вяло. Пидоры закончили уборку, лысого громилу и его дружка - белесого, со сморщенной, как печеное яблоко, физиономией - выдернули с вещами на этап. Хорек сидел на корточках в углу и как заведенный чиркал о бетон черенком ложки. Вжик-вжик-вжик! Время от времени он корявым пальцем проверял остроту получающегося лезвия и продолжал свою работу. Вжик-вжик-вжик...
Волка это не касалось. По инструкции он имел право расшифроваться только для предотвращения особо опасного государственного преступления или посягательства на ответственного партийно-советского работника. Предписанное приказом бездействие вызывало в душе протест, но не слишком сильный.
Может, оттого, что он уже нарушал инструкцию, чтобы спасти мальчика от кровавого маньяка, и хорошо запомнил урок полковника Троепольского, едва не растоптавшего его за это. Может, потому, что сам ходил по краю и в любой момент мог расстаться с жизнью. Может, из-за того, что в тюремном мире не было особей, вызывающих сочувствие, и спасать никого не хотелось. Может, срабатывал эффект отстраненности, с каким пассажир поезда смотрит через мутное окно на ночной полустанок со своим, не касающимся его житьем-бытьем. А скорее всего, действовали все перечисленные причины, вместе взятые... Вжик-вжик-вжик!
После обеда обитателей хаты повели на прогулку. Тускло освещенные слабыми желтыми лампочками коридоры, обшарпанные, побитые грибком стены, бесконечные ряды облупленных железных дверей, грубо приклепанные засовы, висячие амбарные замки, ржавые решетки в конце каждого коридора и пропитывающая все тошнотворная тюремная вонь - смесь дезинфекции, параши, табака и потных, давно не мытых тел... Этот мир убожества и нищеты был враждебен человеку, может, он подходил, чтобы держать здесь свиней, да и то - только перепачканных навозом, недокормленных хавроний из захудалого колхоза "Рассвет", потому что дядя Иоганн рассказывал: в Германии свинарники не уступают по чистоте многим российским квартирам. Наверняка и эти его рассказы учтены в пятнадцатилетнем приговоре...
Прогулочный дворик тоже был убогим: бетонный квадрат пять на пять метров, цементная "шуба" на стенах, чтобы не писали, и надписи, оставленные вопреки правилам и физической невозможности. Сверху натянута крупноячеистая проволочная сетка, сквозь которую виднелось ясное синее небо, желтое солнце и легкие перистые облака.
Волк жадно вдыхал свежий воздух, подставлял тело солнечным лучам и радовался, что исчезла непереносимая камерная вонь. Но она, оказывается, не исчезла, только отступила: камерой провонялись его волосы, руки, камерой разило от Морды, Голубя, Лешего, от всех вокруг...
- Раз в омской киче мы вертухаев подогрели, они нас пустили во дворик к трем бабам, - мечтательно улыбаясь, рассказывал Морда, а Голубь и Леший с интересом слушали. - Зима, мороз, снег идет, а мы их скрутили, бросили голыми жопами на лед - и погнали! Бабы визжат, менты сверху смотрят и ржут... Нас семеро, кто сразу не залез, боится не поспеть, толкается, к пасти мостится... Умат!
- Ты-то успел? - жадно облизываясь, спросил Голубь.
- Я всегда успеваю! - надменно ответил Морда и сплюнул.
- Эй, вы! Какого хера шушукаетесь? - крикнул сверху вертухай. Лица его против солнца видно не было, только угловатый силуэт на фоне ячеистого неба.Хотите обратно в камеру?! Щас загоню!
- Все в порядке, начальник, уже гуляем, - подчеркнуто смирно ответил Леший, и вся троица степенно двинулась по кругу.
К вечеру в хату заехал новый пассажир - обтрепанный, сельского вида человечек неопределенного возраста. В руках он держал тощий мешок и настороженно озирался.
- Здравствуйте, люди добрые. - Голос у него был тихий и испуганный.
- Здравствуй, здравствуй, хер мордастый! - Верка со своей вихляющейся походкой и блатными ужимками был тут как тут. - Ты куда зарулил, чмо болотное?! - Пидор подошел к новичку вплотную.
Тот попятился, но сразу же уперся спиной в дверь.
- Дык... Привели вот...
- А у нас ты спросил: есть тут для тебя место? На фуй ты нам тут нужен? И без тебя дышать нечем!
- Дык... Не по своей-то воле...
- А кто тут по своей?! - напирал Верка. - Один вон тоже не по своей попал без спросу, место занимал да наш воздух переводил... Знаешь, где он? Деревянный клифт примеряет! Я сам его заделал! Вот как бывает!
Он замахнулся. Новичок, не пытаясь защититься, втянул голову в плечи.
Волк не мог понять, что происходит. Творился неслыханный беспредел. Петух - самое презираемое в арестантском мире существо. Он должен сидеть в своем кутке у параши и рта не открывать, чтобы не получить по рогам! Наехать на честного зэка для него все равно что броситься под поезд!
Верка обернулся и посмотрел на сокамерников. Угрожающая гримаса сменилась глумливой усмешкой. Он не боялся немедленной расправы, напротив, приглашал всех полюбоваться спектаклем. Значит, спектакль санкционирован.
- Ну что, гнидняк, платить за место будешь? - Кулак пидора несильно ткнулся в небритую скулу селянина.
- Дык нету ничего... Вот только колбасы шматок, носки да шесть сигарет...
Человечек распахнул мешок и протянул Верке. Но тот спрятал руки за спину.
- Ложи на стол!
Медленно приблизившись к столу, новичок выложил на краешек содержимое мешка.
- Вот теперь молоток! Сразу видно, нашенский! - смягчил тон Верка и погладил новенького по спине, похлопал по заду.- Нашенский ведь? Честно говори, не бзди!
- Дык я уже два раза чалился, - приободрился тот.
- Ух ты! А за что? - Верка продолжал оглаживать свою жертву и норовил прижаться к ней сзади. Мужик растерянно отодвигался.
- За кражи... Раз комбикорм, потом свинью с поросенком. А теперь зерно... Полбункера оставил, только высыпал под сарай, а тут участковый... Ты чего приставляешься?!
- Дык полюбил я тебя! - передразнил пидор. - Теперь мы с тобой кореша на всю жисть, точняк? Спать на моей шконке станешь, хлеб делить будем... Чего ты дергаешься, как неродной, ты же из нашенских, сам вижу... Дай я тебя поцелую!
Верка обхватил новичка, прижался к нему всем телом и быстро задвигал тазом. Его губы впились в небритую щеку.
- Да ты чо! - селянин вырвался. - Ты это, не балуй... Я не первый раз...
- Ах, не первый! Я же говорю - нашего племени!
Верка издевательски засмеялся. Его поддержал хохот сокамерников. Калика и членов блаткомитета видно не было, зато остальные веселились от души.
