Татьяна Степанова - Когда боги закрывают глаза
Супчик том-ям. И улыбнулся сидевшей напротив него Кате.
Катя – Екатерина Петровская, капитан полиции и криминальный обозреватель пресс-центра ГУВД Московской области – смотрела на него с сочувствием.
Улыбается Сережечка Мещерский, улыбается нежно и рассеянно. А сам он где – бог весть, только не здесь, в своих думах.
Друг детства, такой, что водой не разлить. Правда, не ее, а Драгоценного В.А., то есть мужа Вадима Кравченко, который именуется так на домашнем жаргоне до сих пор, несмотря на то, что он в принципе уже муж бывший.
Мой бывший. Не ваш.
А вы молчите, если ничего не знаете.
Катя вздохнула. Охо-хо… грехи наши на веревочке…
Впрочем, эта фразочка из репертуара того же Драгоценного, как и прозвище, как и многое другое. Как и этот вот ее визави Сережечка Мещерский. Давно не виделись с милейшим Мещерским. С того самого дня, кажется, когда он в коридоре ОВИР, куда Катя ездила за новым загранпаспортом, чтобы ехать в Германию и обговаривать там с Драгоценным условия расторжения их брака, топал ногами, сначала шипел, а потом и вообще кричал на нее – блажил: «Я не позволю тебе с ним развестись! Ты не можешь его бросить, не смеешь его бросить. Это подло. Думаешь, я на тебе женюсь? Так вот – я на тебе не женюсь!!»
И все в таком духе, таком разрезе…
Ох, отчего же так все сложно?
Сто лет ведь знали друг друга. И Кате всегда казалось, что уж милейший Сережка Мещерский у нее вот где. Стоит лишь пальчиком его вот так поманить однажды, и он…
Маленькие парни наполеоновского роста боготворят высоких девиц на шпильках.
Однако, как видите, в своих оценках и предположениях Катя ошиблась. И сейчас ей хотелось лишь одного: чтобы с Сереженькой Мещерским у них стало все как прежде. Дружба это ведь такое сокровище. И сколько бы новых друзей вы ни приобретали по жизни, сердце ваше принадлежит без остатка друзьям старым.
О том, что они «не виделись с того самого скандала в ОВИР», Катя, пожалуй, загнула. Они, конечно, виделись, и Мещерский звонил ей – в основном для того, чтобы как по испорченному телефону передать ей то, что опять же по мобильном сказал ему Драгоценный из своего забугорного «далека».
Муж Вадим Кравченко бессменно теперь находился при своем работодателе, старом и хвором олигархе Чугунове, который лечился за границей от своих многочисленных болезней и уже прямо во всех разговорах, письмах и публичных речах называл своего начальника личной охраны Вадима Кравченко «сынок».
Мой сын… у старого хворого Чугунова не было детей. В самом начале своей службы у Чугунова Драгоценный терпеть его не мог. А теперь через столько лет, через столько клиник, госпиталей, операций, санаториев относился к нему как к больному беспомощному отцу.
Кто поймет мужчин? Кто влезет в их мозги? Катя как-то осталась в стороне от всех этих сложных мужских взаимоотношений.
Впрочем, в их расставании с Драгоценным было две трети ее вины. Она ведь первая изменила мужу.
А теперь вот Сережечка Мещерский после стольких своих странствий и путешествий внезапно возник и пригласил ее в китайский ресторанчик.
Где сидит и мечтает – явно не о ней. И даже не слушает, что она говорит.
Эта его нелепая борода… И как можно ходить парню по Москве бородатым?! Ладно в экспедициях, где его там носило эти полтора года – на Алтай, кажется, потом в Китай, в Монголию, затем в Пакистан.
– Когда ты бороду сбреешь? – спросила Катя прямо.
– Что? А, бороду… тебе не нравится? А некоторые говорят, мне идет.
Некоторые говорят…
Не хотела Катя, а так вся и всколыхнулась. Ясно, кто эти «некоторые».
Это та девица, что говорит этакой сорочьей скороговоркой по телефону: «Алле! Алле!» Как-то Катя сама позвонила Мещерскому домой – в квартирку с географическими картами на стенах вместо обоев, которую они так любили за уют и беспорядок когда-то и которая тоже словно канула в небытие. А трубку сняла какая-то бабенка… нет, ну понять-то можно Сережку, конечно, все имеют право на личную жизнь, но Катя тогда едва не грохнула мобильный об стену с досады.
Ей всегда казалось, что маленький деликатный Сережечка Мещерский пришпилен к ее юбке. И так будет вечно.
Увы, увы…
Потом Мещерский, как видно, спохватился и стал объяснять, плести какую-то историю. Та, мол, что у меня дома, это Инга. Ей просто в Москве остановиться не у кого, она из Новосибирска прилетела только что.
Катя сказала, что ничего не имеет против. Развлекайся!
Но Мещерский пустился в дальнейшие объяснения. Это, мол, совсем не то, что ты думаешь.
Да я и не думаю ничего.
Нет, это совсем, совсем не то. То есть там, на Алтае, она пыталась, и кое-что, конечно, было. Я ведь мужчина!
Кто бы спорил, Сережечка!
Но даже тогда ничего серьезного не было, потому что у Инги есть… то есть был парень. Рюрик Гнедич его звали, он в прошлом моряк, а сейчас мой компаньон по турбизнесу и друг.
Это называется любовный треугольник – вставила тогда, помнится, бессердечная Катя.
Да нет, это совсем, совсем не то. Ее парень Рюрик пропал в тайге в то лето. Ну, я тебе рассказывал, когда на Алтае упал «Прогресс». И до сих пор Рюрика не нашли. Так вот она, Инга, все кабинеты уже обошла, сто жалоб написала, мол, никаких мер для розыска без вести пропавшего не принимается. А теперь приехала жаловаться в Москву в МВД и Генпрокуратуру.
Она заявление написала, Катя, ты ей поможешь передать в МВД, чтобы там под сукно не положили?
Мещерский объяснял все это как-то путано. И выходило все как-то неправдоподобно. Ну да, космический аппарат «Прогресс» на Алтае падал, кто же об этом не слышал? И товарищ их в тот август как раз пропал в тайге. Это беда, ничего не скажешь. Но сколько времени с тех пор прошло?
Катя тогда забрала заявление Инги у Мещерского и сама пошла по инстанциям в МВД и даже начальника управления розыска полковника Гущина просила позвонить в Генпрокуратуру знакомым прокурорам, чтобы заявление рассмотрели скорейшим образом.
Но все лишь руками разводили. Без вести пропавший в тайге! Такой срок! Что можно сделать сейчас, если тогда столько искали и не нашли.
– Ты сказал: Инга опять звонила из Новосибирска, спрашивала, нет ли новостей. А я ответила тебе: если там нет новостей, какие же новости здесь? – Катя терпеливо, как ребенку, начала повторять Мещерскому все сначала, все, что он пропустил с того самого места, когда официант забрал у него пустую тарелку с закуской и принес суп том-ям. – Это же пропавший без вести. И они еще тогда мне в министерстве сказали: ну что вы хотите, это же тайга.
– Я понимаю, – Мещерский зачерпнул ложку супа. – В глубине души я уже тоже не надеюсь. Но вот Инга… Понимаешь, у нее брат двоюродный – шаман. То есть все это глупости, он не настоящий алтайский шаман, это все так, фольклорные шутки для туристов. Но там, на военной базе, куда нас с ним привезли в тот день… понимаешь, у него было видение. То есть я неправильно выразился, не видение, а… предчувствие, что ли… Что-то нехорошее произошло в тайге. Так он мне сказал тогда. И вот теперь Инга, она потому и звонит, что… у нее тоже предчувствие, так она мне говорит, что Рюрик не погиб. Он не умер там, в тайге. Они ведь любили друг друга. Она говорит, что чувствует это, когда он ей снится.
– Прости, на какой еще военной базе?
– Это я не могу сказать. С нас подписку взяли о неразглашении.
– Так, ладно, хорошо, – Катя решила ему не перечить, когда он в таком вот состоянии полупрострации. – Времени прошло очень много с тех пор. Но если надеяться на лучшее, может, этот ваш Рюрик тогда выбрался из тайги и просто решил слинять, бросил Ингу и куда-то уехал…
Мещерский ел суп.
– Такой вариант возможен? – спросила Катя.
– В принципе, да. Но женщине это ведь трудно принять. А мне… чтобы я ей такое стал говорить про Рюрика? Порочить его? Да никогда.
– Сереж, а ты знаешь, сколько уже времени? Сколько мы тут с тобой ужинаем при свечах? – Катя покачала головой. – Ночь.
– Я тебя сейчас домой отвезу.
– Конечно, ты вон и не пьяненький совсем.
– Что, думала, я там окончательно спился в своих экспедициях?
– Нет, что ты. Правда, когда ты уехал в Пакистан и вдруг мне позвонил из Карачи, я дико беспокоилась, там же неспокойно. Какой туризм может быть там сейчас? А на Алтае тайга, одни комары.
– Там очень красиво, Катя. И там есть все для экотуризма. Ты должна поехать туда.
– С подружкой Анфисой?
– Да, и со мной. А когда Вадька приедет, то мы отправимся туда все вместе.
У Кати вдруг защипало в глазах. Вот и вернулось все… на долю секунды все стало как прежде. Нет, это лишь иллюзия.
Звонок мобильного.
Кто это в такой час? В выходной, в воскресенье?
– Екатерина, алло! Это Голубяткин с дежурной части. Конечно, может, я не вовремя – поздно уже очень и вы… то есть ты спишь уже.
– Я не сплю, привет, что случилось?
Помощник дежурного по главку Голубяткин – человек неравнодушный к славе в СМИ. Катя однажды сделала о нем репортаж для «Криминального вестника Подмосковья» – не о работе дежурной части, а форменным образом о роли помощника Голубяткина в организации работы дежурной части – улавливаете разницу? И с тех пор навсегда забрала его мужественное, но трепетное к славе сердце в плен. Уже дважды он «наводил» ее на интересные происшествия, и она являлась на место преступления, даже слегка пугая старого бывалого шефа криминальной полиции полковника Гущина своей вездесущностью.
