Евгения Горская - До последнего вздоха
– Ну какая работа, Коля? Славу убили и… – Она закрыла лицо руками.
– Не плачь, Викуша. – Он обнял ее, уткнулся в волосы. – Ну что же теперь делать?
Ему было очень ее жалко. Она искренне расстраивалась из-за всяких пустяков, и справиться с настоящим горем ей было трудно.
Опять шел дождь. Он добежал до машины, пригладил рукой мокрые волосы. Тренькнул телефон, пришла смс от банка, ему в который раз предлагали взять кредит. Он удалил ненужное сообщение и только теперь заметил вчерашний пропущенный вызов.
– Ты чего звонила, мам? – Телепин прижал телефон к уху, осторожно объехал припаркованную впереди ауди.
– Что-нибудь новое известно про Вячеслава? – Кажется, мать тоже ехала в машине. – Когда похороны?
– Откуда ты знаешь? – удивился он. Конечно, нужно было позвонить родителям, но он совсем замотался за последние дни.
– Вчера позвонил Вадим.
– Вадик? – еще больше удивился Телепин.
С Вячеславом и Вадимом родители виделись только однажды, на их с Викой свадьбе. Он даже не предполагал, что у шурина есть телефон его родственников.
– Вадик, – подтвердила мать и объяснила, не дожидаясь, когда он спросит: – Мы весной столкнулись с Вячеславом в театре. Он был с Ирочкой. Постояли, поговорили, потом папа пригласил их в гости. И они пришли. А потом Вячеслав пригласил нас, как раз когда Вадим принес ему в подарок картину. Ты видел, как Вадик Вячеслава изобразил? В виде средневекового рыцаря? Очень забавно.
– Ничего себе! – поразился Телепин. – А почему ты мне не говорила, что вы так тесно сдружились?
– К слову не пришлось. Да и не так уж тесно мы сдружились.
– И все-таки, – не отставал он. – Почему ты мне ничего не сказала?
– Вике это могло не понравиться, – помолчав, вздохнула мать.
– Мама, что за бред! – ахнул он. – Почему это могло не понравиться Вике?
– Ладно, Коля, неважно. – Мамин голос исчез, появился снова. – Я собиралась пригласить всех в сентябре, когда мы вернемся из отпуска. И вас, и Славу, и Вадима. Так насчет похорон ничего не известно?
– Пока нет.
– Позвони, когда узнаешь.
– Ладно.
Телепин швырнул телефон на соседнее сиденье. От разговора с матерью остался противный осадок, но он умел сосредотачиваться на делах и выбрасывать из головы все ненужные мысли.
– Вадик! – трясла Вадима за плечо Дина. – Вадик, проснись, это Осокин.
Вадим с трудом выбрался из мутного тяжелого сна. Во сне он был один в полуразрушенном городе, пробирался какими-то подвалами к неведомой и непонятной цели, знал, что отовсюду подстерегает опасность, и, к собственному ужасу, никак не мог увидеть эту опасность.
– Это Осокин. – Она совала ему трубку. – Ответишь?
– Давай. – Он нехотя повернулся на спину, сунул под голову вторую подушку, поднес телефон к уху. – Слушаю.
– Вадик, нужно заняться похоронами, – напомнил Осокин. – Если хочешь, я возьму это на себя.
– Хочу, – решил Вадим. – Спасибо.
Осокин помолчал, кажется, хотел сказать что-то еще. Не сказал, попрощался. Вадим протянул трубку Дине.
– Сколько времени?
– Десять. Вставай. – Она отнесла трубку на базу, повернулась, без улыбки посмотрела на него.
Странно, что сначала она показалась Вадиму не то чтобы некрасивой, просто какой-то малоинтересной. На свете не было женщины прекраснее Дины.
– Ты меня не бросишь? – хмуро спросил он.
– Я тебя не брошу. – Она наконец-то улыбнулась. – А ты меня? Не бросишь?
– Я тебя очень люблю, Дин.
Он никак не мог решиться написать ее портрет. Боялся не передать главного, что в ней было, – несовременного сочетания ума и доброты, скрытых за легким юмором, с которым она относилась к жизни.
Сочетание ума и доброты он разглядел в ней не сразу. Мог и вообще не разглядеть, она не афишировала ни того, ни другого.
Она присела на кровать, он повалил ее на спину, обнял, прижался губами к ямке на шее.
– Ты меня любишь?
– Очень. – Она пошевелилась, поцеловала его в висок.
Она работала стоматологом, и ее порекомендовал ему один из приятелей. Зубных врачей Вадим боялся до дрожи в коленях и отправился в клинику, только когда терпеть боль в скуле стало почти невозможно.
Врач ему решительно не понравилась, теперь он с ужасом вспоминал, что мог уйти из клиники и теперь жил бы без Динки. Она показалась ему слишком молодой, а для врача, насколько он понимал, опыт значил многое.
– Давайте я все-таки вас посмотрю. – Девушка в белом халате прочитала тогда его мысли и легко улыбнулась. – Сверлить не буду.
Кладя голову на подголовник зубоврачебного кресла, он жалел потраченного времени, а потом жалеть перестал, потому что ему не хотелось отрывать взгляд от сосредоточенных серых глаз над медицинской маской.
– Вставай, – выбралась из его рук Дина. – Я пожарила отбивные.
Он неохотно вылез из постели, поплелся в ванную, потрогал рукой щетину на щеке. Бриться было лень, и он решил не бриться.
– Осокин поможет с похоронами? – Дина положила ему на тарелку аппетитно пахнущее мясо.
– Да. Еще бы кого-то найти, кто поможет со Славиными капиталами разобраться. У тебя нет таких знакомых?
– Не беспокойся, Вика найдет. – Она намазала булочку медом, откусила кусочек, потрясла головой от удовольствия.
– Ты о ней высокого мнения, – усмехнулся Вадим. – Ты просто не знаешь, она самая умная и способна во всем разобраться лично.
– Вот увидишь, она найдет адвоката. Или двух. Вика точно знает, как не упустить своего. У нее интуиция на это дело.
– Знаешь, – Вадим отодвинул пустую тарелку, поблагодарил кивком головы, – я жутко боюсь, что Колька в конце концов ее разглядит и сбежит, и мне придется с ней возиться.
– Не бойся, – успокоила Дина. – Не разглядит и не сбежит. Она очень ловко им управляет. Скоро он начнет называть черное белым и свято в это верить. Вот увидишь.
Дина поставила перед ним чашку с чаем, он принялся отсчитывать обычные четыре ложки сахара.
– Ты помнишь Колину маму? – размешав вредный для здоровья продукт, спросил Вадим. – Они с мужем приходили к Славе, когда я ему наш старый двор принес.
Старый двор, в котором когда-то жила бабушка, Вадим помнил и плохо, и отчетливо. Долго не мог рискнуть воспроизвести детские воспоминания, а картина получилась хорошая, он написал ее за несколько дней и сразу отнес Славе. Картина дяде очень понравилась, она и Вадиму нравилась.
– Конечно, помню, – кивнула Дина. – Хорошая тетка, веселая такая.
– Угу. Я вчера ей позвонил, нашел у Славы телефон. Я припоминаю, вроде бы у них со Славой были какие-то общие знакомые. Что-то такое они тогда обсуждали.
– Этого я не помню. А зачем тебе их общие знакомые?
– Так, – не стал объяснять он. – Короче, я вчера ей позвонил. Так, оказывается, она ничего про Славу не знала, Коля ей не позвонил.
– Ну вот видишь! – кивнула Дина. – Он помнит только о Вике и больше ни о ком. Так нашлись общие знакомые?
– Нет, – с сожалением признался Вадим. – Они, оказывается, учились в одном институте и на одном факультете, но в разные годы.
Дина выглянула в окно, посмотрела на висящий за стеклом градусник. Через минуту появилась в брючках из какой-то мятой ткани и клетчатой блузке, похожей на мужскую рубашку. Чмокнула Вадима в затылок, ласково провела рукой по его шее. Хлопнула дверь, Вадим тяжело вздохнул. Он не любил оставаться без Дины.
Не надеясь почерпнуть из Славиного ноутбука что-то новое, он все-таки его открыл. Повезло, в одном из почтовых ящиков обнаружилось новое письмо, оно пришло только что, минут пять назад. Некая Нина напоминала, что у какого-то Сережи в субботу день рождения и все очень, очень ждут Славика.
Номера телефона Нина не оставила. Вадим, уговаривая себя, что никакой полезной информации от Нины не получит, и вместе с тем, отчего-то заволновавшись, стал быстро просматривать все ее письма. Писем было немного, в основном поздравления с праздниками, на которые Слава послушно и вежливо отвечал. Телефона не было ни в одном из писем.
И опять ему повезло, на «рабочем столе» компьютера нашелся простой текстовый файл, в котором оказалась бессистемно составленная записная книжка.
Нина в списке абонентов оказалась только одна. Вадим набрал номер.
– Здравствуйте, – стараясь скрыть волнение, заговорил Вадим, когда ему ответил женский голос. – Вы только что написали Левицкому Вячеславу Аркадьевичу.
– Да, – удивилась женщина. – А что?..
– Я его племянник. Пожалуйста, поговорите со мной.
– Я с вами уже разговариваю, – справедливо заметила Нина. – Что случилось?
– Слава погиб.
Она молчала. Вадим слышал, как она дышит.
– Пожалуйста, поговорите со мной.
– Когда это случилось?
– Давайте встретимся. – Он понимал, что женщина едва ли сообщит ему что-то дельное, но почему-то очень хотел ее увидеть.
– Давайте, – согласилась она. – Где?
Он назвал кафе недалеко от памятника Чайковскому и время – через два часа. Женщина не возражала.
