Сновидения - Робертс Нора
– Поздно уже. Да и у нас тоже. Ложись-ка ты спать, утро вечера мудренее. – Он поднял ее с кресла. – Если Мира права, а она редко ошибается, то он вернется. На худой конец – даст о себе знать сестре. Интересно, скажет она тебе?
– Думаю, скажет. Хоть кровь и не водица, но она напугана до смерти. И извелась совсем. В таком состоянии люди, как правило, звонят в полицию.
– Тогда идем спать. Утром на свежую голову еще подумаешь, – повторил он.
Она задержалась в дверях, оглянулась на свой стенд.
– А последняя жертва? Мы ведь ее найти не можем. По базе совпадений нет, во всяком случае, пока не нашлось, а мы поиск несколько часов гоняли. Фини ищет по международным, но там тоже пусто. Она никто.
– Она твоя.
Ладно, подумала Ева, на сегодня хватит.
Зато у нее были все лица. Она проснулась со смутным ощущением, что опять видела их во сне. Но что они говорили, вспомнить никак не могла. Такое чувство, будто теперь этим девочкам уже почти и нечего ей сказать.
Тем не менее картина представлялась ей достаточно ясно. И если она на правильном пути, если ее версия подтвердится, то она сделает так, чтобы правосудие свершилось, насколько это теперь возможно. Ради этих девочек. И она даст ответы тем, кто их любил и искал. Если же она ошиблась и забрела не туда – тогда она вернется назад и начнет все сначала.
Ева так и объявила Рорку, когда одевалась на работу.
– Ты не ошиблась. Во всяком случае, в основных своих предположениях. Я тоже дал голове отдохнуть, – добавил он. – И вот что я тебе скажу: не может человек без веской на то причины бросить работу, работу, которой отдавал всего себя. И бросить сестру, которую, по его убеждению, он обязан всячески оберегать. Должна быть причина!
– Например, пассия на стороне, которую я упустила, и внезапная потребность ее как следует отделать. Но нет, – остановила себя Ева, – если бы у него были серьезные отношения, будь то с женщиной или мужчиной, это не могло пройти мимо меня. К тому же секс для него по своей важности не идет ни в какое сравнение с его миссией. И с его сестрой. Он ни за что не оставил бы ее разбираться со мной в одиночку, если бы не веские причины или глубокое отчаяние.
– Значит, у тебя остается только убежденность в его причастности – в той или иной форме – и женщина, у которой заблокированы воспоминания о том, что она пережила подростком в этом здании.
Ева ненадолго присела, давая себе чуть расслабиться и выпить еще кофе.
– Суть мне ясна, тут ты прав. Но у меня еще тьма-тьмущая вопросов, на которые надо найти ответ, и тогда все встанет на свои места. Если в Африке был не Монтклер Джонс – а я в этом убеждена, – то кто тогда закончил свою жизнь в кишках у льва? И почему он согласился играть роль Джонсова братика? Куда Джонс дел тело брата? А тело наверняка было, потому что серийного убийцу может остановить только застенок или смерть.
– Либо какое-то серьезное препятствие. А могло быть так? Все шло примерно как ты говоришь, но в ту ночь, когда он забрал Делонну, его обнаружил Джонс, но не стал играть роль Каина, братишка же, боясь разоблачения и тюрьмы, а более всего – праведного гнева старшего брата, согласился уехать куда подальше. В Африку. А там он сумел, причем довольно быстро, побороть свои пагубные наклонности, поскольку уверовал, что это был знак ему от высшей силы, в поклонении которой он был воспитан. Потом вмешивается судьба – или высший суд, как тебе больше нравится, – и он наказан.
– Мне не нравится. Потому не нравится, что это почти за гранью достоверности. И еще потому, что я ни за что не поверю, да и ты тоже, что человек, совершивший двенадцать убийств, причем меньше чем за три недели – эксперты говорят, дней за восемнадцать, – вдруг останавливается и – «Аллилуйя! Я раскаиваюсь. И теперь отправляюсь в Зимбабве нести слово Божье».
Он шутя ткнул ее локтем.
– Тебе просто нравится произносить это слово – «Зимбабве», признайся!
– Не умеешь ты признать свое поражение. И все равно я повторюсь: мне твоя версия не по нутру. Но вероятность такая существует.
Она поднялась.
– Сейчас я позвоню в Зимбабве, после чего еще раз просмотрю свои записи, а потом уж поеду.
– Я иду с тобой. – Он обнял ее за талию, и они вышли из комнаты, пропуская вьющегося под ногами кота. – Вот где мы с тобой еще не бывали. В Африке.
– Не бывали. А ты один тоже не бывал?
– Скажем так – не так долго, чтобы провести там с толком время. А вообще в Африке возможности для контрабанды просто исключительные. Но это было очень давно. – Его пальцы скользнули по ее груди. – Можем съездить. На сафари побываем.
– Издеваешься? Я от коров-то все время жду, что они потребуют расплаты и учинят революцию, а ты хочешь, чтобы я ехала туда, где свободно разгуливают львы и ползают здоровенные змеи, которые тебя обвивают и глотают целиком. Да, и еще. Зыбучие пески! Я по видаку видела. Правда, теперь я знаю, как вести себя, если вдруг угодишь в зыбучий песок.
– Правда? И как же?
– А, долго рассказывать. Как-нибудь я тебя просвещу. Слушай, а может, река?
– Которая? В Африке их несколько.
– Да не в Африке! Здесь. Джонс ведь мог вытащить тело брата и спустить в реку. Или отвезти в Нью-Джерси, а то и в Коннектикут, туда, где много полей и лесов, и там закопать. Сейчас у них в хозяйстве есть фургон, который, кстати, Джонс не взял, когда драпал. Может, и тогда тоже был. Надо проверить.
– Пока ты проверяешь, я у себя побуду.
Она прошла к столу, увидела мигающую лампочку на мониторе и дала команду вывести сообщения на экран.
– Черт!
Рорк остановился в дверях и развернулся.
– Плохие новости?
– Мне из Зимбабве уже несколько часов как послали мейл с фотографиями. С двумя фотографиями. Вот дурная планета, крутится не в ту сторону!
Заинтересовавшись, Рорк подошел и стал вместе с ней смотреть снимки. На одном был мужчина в шляпе типа сафари, коричневых солнцезащитных очках, рубашке цвета хаки и штанах. Он широко улыбался, на шее у него висела камера, а сзади виднелось небольшое белое строение.
– Это тот, кого там знали как Монтклера Джонса. Может, это он и был. Тот же цвет волос и кожи, то же телосложение. Конечно, в шляпе и очках точно не определишь. То же самое и на втором снимке. Этот групповой.
На второй фотографии тот же человек в похожей одежде стоял с несколькими другими перед тем же самым зданием.
– Можно увеличить, резкость прибавить. Это я могу. И сопоставить с последней фотографией с документов. Но сначала…
Она взялась за телефон и вызвала личный номер Филадельфии Джонс.
Та ответила уже на первом гудке.
– Лейтенант, вы нашли Нэша?
– Нет. Я сейчас отправлю вам одну фотографию. Хочу, чтобы вы сказали мне, кто на ней изображен.
– А-а. А я думала… Чью фотографию? Простите, не сообразила: если бы вы знали, то у меня бы не спрашивали.
– Сейчас получите.
– Да, вижу, пришла. Минутку. Так, вот она. Ой, это же… – Филадельфия покачала головой, вздохнула. – У меня все мысли только о братьях, я даже сперва решила, что это Монти. Но это… Как же его звали-то? Он у нас работал. Недолго. Правда, насколько я слышала, он вообще не любил на одном месте засиживаться. И кстати, он наш брат, не то троюродный, не то пятиюродный. Одним словом, дальний родственник. Мы это выяснили, когда поняли, что они с Монти больше похожи на братьев, чем Монти с Нэшем. Господи, как же… На языке вертится. Кайл! Да, да, Кайл Ченнинг, кузен со стороны нашей матери. Дальний.
– Вы уверены?
– Ну конечно. Это Кайл. Но снимок, должно быть, давнишний. Теперь-то ему уже за сорок. А откуда у вас эта фотография?
– Я еду к вам, – объявила Ева, отключилась и хлопнула ладонью по столу. – Так я и знала!
– Я хоть и попытался дать тебе альтернативную версию, но твоя, похоже, в самую точку.
– Джонс посылает под видом брата своего кузена. Снабжает его документами брата, всеми бумагами. Быть может, он ему заплатил, чем-то шантажировал или просто попросил об услуге. Но Монтклер Джонс ни в какую Африку не ездил! И не умирал там. Он убил двенадцать девочек. Его брат не дал ему убить тринадцатую. И прикончил. Мне пора.
