Каменный след - Николай Иванович Леонов
– И почему же?
– Хотите успокоить меня, наверное.
– Есть такое дело, – ответил ей Стас. – Но, я вижу, вы в порядке. Это очень хорошо.
– Теперь – да, – твердо произнесла Елена Андреевна. – Когда увидела полицейскую машину, то полегчало. А до того сильно трясло. Я никогда с таким не сталкивалась. Не видела так близко убитого человека. Это ведь убийство, да?
– Похоже на то, – ответил Стас.
– Вот и я сразу поняла, что это оно, – горячо произнесла женщина. – Телефон болтается над полом, а провод вокруг шеи. Что же еще это может быть? Но кто мог с ним такое сделать? Кто же на такое способен? Да и зачем? Он много лет нас охранял. Своим был. Практически родня.
Она шмыгнула носом и с болью взглянула на свой подъезд.
– Видите, рядом с дверью урна? Она сейчас пустая и чистая. А возле других подъездов они забиты мусором. А знаете, почему такая разница? Это не дворники нашу урну чистят – это наш консьерж вытряхнул мусор из нашей урны. Умничка и чистюля.
– Я верю, верю, – остановил ее Стас. – Елена Андреевна, получается, после визита ветеринара вы больше не видели Василия Васильевича?
– Нет, не видела, – с горечью произнесла Елена Андреевна. – Я вчера из дома уже не выходила. Но ко мне заскочила соседка и рассказала, что во дворе полно полиции. А в чем причина, она не знает.
– Но после-то вы узнали?
– О чем? Я же вчера никуда не выходила и только сегодня утром выбежала погулять с собакой. Наткнулась на Василия Васильевича. А о чем я должна была узнать?
– Вы знакомы с Лигуновыми с девятого этажа?
– Да, здоровались с ней, если сталкивались в лифте. И Женю знаю, но так, поверхностно. Они под нами живут, стояк общий. А что с ними?
– Лигуновы, слава богу, живы, – быстро ответил Стас и тут же перевел тему. – Значит, если они проживают на девятом этаже, то вы, получается, на восьмом.
– На восьмом, – подтвердила Елена Андреевна. – Логично же.
– Конечно, – поддержал ее Стас. – Вы вчера ночью были дома?
– Дома, – удивилась Елена Андреевна. – А при чем тут…
– Никаких посторонних звуков ночью не слышали?
Елена Андреевна задумалась, наматывая поводок на запястье.
– Не могу вспомнить, – выдохнула она. – Не прислушивалась. Да и окна у меня выходят на Тверскую, а там всегда шумно.
«Передам ее Гурову, – решил Стас. – Пусть расспросит получше».
– А у Василия Васильевича со всеми жильцами были нормальные отношения? – снова «перескочил» Стас.
Елена Андреевна некоторое время молчала, не сводя глаз с собаки.
– Я не слышала, чтобы он с кем-то враждовал, – наконец ответила она. – Да это и невозможно. Он со всеми находил общий язык. Даже с алкашом Никоновым умудрился подружиться, а тот был самой настоящей сволочью.
– В какой квартире проживает Никонов?
– На том свете он теперь проживает. Скоро год как убрался. Весь дом обоссал, под каждой дверью успел переночевать. Василий Васильевич был единственным, к кому Никонов относился с уважением. Своими глазами видела, как они беседовали, не поверила глазам.
Во дворе неожиданно появились дети. Материализовались будто из ниоткуда. Мальчик и девочка лет четырех в одинаковых белых футболках и красных брючках. Они одновременно подлетели к песочнице, загребли ладошками по пригрошне песка и синхронно насыпали его друг другу на головы.
– Аня! Юра! – раздался возмущенный женский крик со стороны угла дома. – Вы чего такое делаете?! Обалдели?
Аня и Юра никого не слышали. Казалось, им море по колено.
Откуда-то появились другие дети. Постепенно за ними потянулись и родители. Собака Елены Андреевны принялась радостно рваться к песочнице. До сих пор тихий двор за минуту превратился в сущий хаос.
– Нам здесь не дадут поговорить, – понял Стас. – Отойдем подальше?
– Пожалуй, – согласилась Елена Андреевна, медленно ступая и поглядывая в сторону детской площадки. – Надо же так орать. Как цыганский табор, ей-богу.
На вынос тела Василия Васильевича вышли посмотреть две пожилые женщины. Обе, несмотря на жару, кутались в толстые вязаные шали.
– Прощай, Васенька, – вслед носилкам произнесла одна.
– Такой молодой был. Жить бы еще да жить, – сокрушалась ее подруга.
– Кого теперь вместо него посадят?
– Ой, и не говори.
Елена Андреевна, Крячко и Гуров наблюдали за процессом издали, но слова старушек расслышали хорошо.
– А сколько ему было лет? – спросил Стас.
– Восемьдесят один, – ответила Елена Андреевна. – На восьмидесятилетие ему в «Жилищнике» почетную грамоту вручили. Он в тот день всех, кого видел, угощал конфетами. Взял трехлитровую банку, насыпал в нее до краев всяких сладостей и пошел вокруг двора. А мы потом скинулись и купили ему вентилятор.
Гуров покосился в сторону Елены Андреевны, в глазах которой застыли крупные слезы. Она моргнула, и слезы упали вниз, оставив на щеках едва заметные следы.
Осмотр квартиры убитого не занял много времени. Василий Васильевич жил так же скромно, как и питался. В холодильнике стояла кастрюлька с жидкой кашей, в хлебнице лежала одинокая половинка белого «Нарезного». Вскрытая упаковка недорогого печенья соседствовала с пачкой рафинада. Чая оставалось на дне жестяной банки, а из полезного нашлись три картофелины.
– Не понимаю, – бормотал Стас, выдвигая кухонные ящики. – Одна вилка, одна ложка, один нож. И половник. И открывалка. И все, Гуров!
– Он сильно на всем экономил, – сообщил Лев Иванович, открыв коробку из-под обуви. – Тут полно лекарств, но все они просрочены.
– Посмотрю, что там в комнате, – решил Стас.
А в комнате все оказалось так же. Мебель в просторной «двушке» была старой, но выглядела довольно ухоженной. Пыль на поверхностях отсутствовала. Внимание Гурова привлек книжный шкаф, целую полку которого занимали всевозможные самоучители игры на гитаре. Белоснежный тюль слегка подрагивал
