Welcome to Hollywood - Сергей Skolorussov
– Как мы это сделаем? Отнесём список в ФБР?
С какой-то грустной нежностью, проникновенно глядя мне прямо в глаза, он отрицательно качнул головой.
– На телевидение?
– Опять мимо.
– Выложим в интернете?
– Уже теплее.
– Что за тайны, Маркс! – я стукнула кулачками по его груди. – Говори уже!
И он подробно изложил свой план.
Оказавшись в безопасности рядом с Уиллом, я почувствовала себя счастливым человеком. После пережитого в подвалах и в тюрьме это было закономерно. Но для полного счастья не хватало встречи с родителями. Очень хотелось побывать в родном доме именно сейчас. Было совершенно непонятно, смогу ли я это сделать потом. Вполне возможно, что эта встреча могла стать прощальной. Элайзы, Стэна и Вига уже нет в живых. Моей смерти, как, впрочем, и смерти Уилла, страстно желали почти восемьсот человек. Если быть точнее: семьсот девяносто восемь. Поэтому через три дня после того, как мы с Марксом встретились в каморке Джо, я решилась на поездку в Сан-Хосе. Красный брючный костюм, рыжий парик, чёрная широкополая шляпа и большие солнцезащитные очки сделали меня совершенно неузнаваемой. От автовокзала я доехала на такси до улицы, которая проходила в полумили от моего дома. Дальше пошла пешком. Уже давно стемнело, когда тихо и незаметно, словно тень, я добралась до знакомого с раннего детства крыльца. Все уже спали, поэтому звонить пришлось неоднократно. Наконец дверь отворилась, и на пороге показался отец. В руках он держал пистолет. Но его тут же отодвинула в сторону мать, задушив меня в своих объятьях. Шляпа вместе с париком свалилась на пол, и это позволило отцу понять суть происходящего. Меня буквально втащили в дом, где страстно и продолжительно облобызали, передавая моё мокрое от слёз счастья тело из рук в руки. Но не успели домочадцы приступить к расспросам, как на улице завыли сирены, раздался визг тормозов и хлопанье автомобильных дверей. Наш дом окружили и усиленный громкоговорителем голос объявил:
– Ева Мария Фитцджеральд, мы знаем, что ты здесь. Выходи из дома с поднятыми руками. Не усугубляй своего положения.
Испуганная мать спросила:
– Что же ты, Ева, такого ужасного совершила?
– Ничего. Ничего ужасного я не совершала. Обещаю вам, что очень скоро ваша Ева вернётся, такой же, как и прежде. И всё снова будет хорошо. Не волнуйтесь за меня.
Я улыбнулась чрезвычайно напряжённому отцу, поцеловала рыдающую мать в щёчку и сделала шаг к входной двери. Но папа преградил мне дорогу.
– Погоди, дочка. Я должен знать, в чём тебя обвиняют.
Держа в руке пистолет, он отодвинул шторку и осторожно выглянул во двор:
– Ого, сколько набежало!
В это время вновь заорал громкоговоритель:
– Ева, предупреждаю тебя, если ты не выйдешь, мы приступим к штурму. Не подвергай опасности свою жизнь и жизни своих домочадцев.
– Папа, я пойду. Не вмешивайся, не надо.
– Нет! Пусть сначала скажут, за что они тебя арестовывают. Там среди полицейских Мэйсон, я его позову.
Мэйсон Джемесон был миролюбивым, покладистым, немного полноватым полицейским, которого в нашем районе знали все. Раз в месяц он посещал каждый дом, разговаривая о детях, жизни и правонарушениях, происходивших в округе.
– Папа, не делай глупости. Я не хочу, чтобы они разнесли наш дом. Не хочу приносить семье несчастье.
– Я не верю, что ты совершила что-то ужасное. Просто ты, помимо своей воли, вляпалась в какую-то нехорошую историю. Кто, если не родители, помогут тебе выпутаться?
– Нет! Не надо!
Но он меня уже не слушал. Приоткрыв входную дверь, отец прокричал:
– Вы не показали ордер. Без него я буду защищать семью и свой дом.
Голос в динамике ответил:
– Это говорит лейтенант полиции Лос-Анджелеса Доминик Савини. Ордер есть! Это подтвердят все присутствующие. Остальное вы сможете узнать после того, как мы наденем на Еву Марию наручники. Пусть выходит прямо сейчас. Только в этом случае я гарантирую вашу безопасность.
Отец снова крикнул:
– Пусть Джемесон подойдёт и покажет мне ордер!
Полицейские посовещались и Доминик согласился:
– Хорошо. Выйдите на крыльцо с поднятыми руками. Не опускайте их, пока я не разрешу. Снайперам отдан приказ. Они будут стрелять при одном вашем неосторожном движении.
Отец отдал пистолет матери и с поднятыми руками вышел на крыльцо. Со всех сторон его освещали прожектора полицейских машин. Подошедший Мэйсон показал документ.
– Сэр, как видите, здесь всё в порядке. Кроме того, имя вашей дочери фигурирует в базе разыскиваемых преступников. Я сожалею, но будет лучше и безопасней, если я сам надену на её руки наручники и зачитаю права. Так будет лучше для всех, в том числе и для неё.
– В чём её вина?
– Я не знаю, сэр. Я обычный полицейский, которому не положено много знать.
Не было никакого смысла ждать, когда отец примет решение. Это не его война.
Через минуту я уже сидела на заднем сидении автомобиля в окружении своих старых знакомых, будь они неладны.
На середине пути в Лос-Анджелес, парочка остановила машину. Дав указание сопровождавшему нас автомобилю следовать домой, Доминик свернул с шоссе на второстепенную дорогу. Меня грубо выволокли из салона, ударами по ногам поставили на колени и принялись бить. Били долго и жестоко. В том числе и по лицу. Видимо, синяки уже считали место под моими глазами своим законным домом, поэтому никак не хотели покидать меня. Насладившись результатами моего уничижения, Коуэн зло выговорил:
– Тварь, мы с Домиником трое суток провели в машине возле твоего дома. У меня теперь геморрой, а у Савини язва. Тебе это будет дорого стоить. Это ещё не конец твоим страданиям.
– Ладно, Люк, не дай бог, сдохнет. Едем прямо сейчас за планшетом. Где он, кстати? – он схватил меня за волосы и развернул к себе моё окровавленное лицо. – Отдай нам его, или мы будем бить тебя до тех пор, пока вместо мочи из тебя не побежит кровь. Если ты, падла, сдохнешь, не отдав нам то, что обещала, мы убьём всю твою семью. Ты слышишь меня? – он резко дёрнул мою голову за волосы. – Отвечай!
– Слышу, – пробормотала я, захлёбываясь кровью.
– Где планшет?
– Там же, на месте.
– Ты нам отдашь его?
– Да.
– Громче!
– Да!
– И не будешь хитрить?
– Нет.
– Громче!
– Нет!!!
– Учти, мы всегда выполняем обещания. Если ты
