Тайна «Голубого поезда» - Кристи Агата
Взяв бокал, Пуаро повертел его в руке.
– Да, – сказал он, – прекрасный образец. Я так и думал, что у сэра Бартоломью гости пользовались подобными бокалами.
– Почему? – с удивлением спросила Эгг.
Пуаро в ответ лишь улыбнулся.
– Смерть сэра Бартоломью Стрейнджа объяснить довольно легко, – продолжил он, – а вот со Стивеном Баббингтоном дело обстоит сложнее. Ах, если бы было наоборот!..
– Что вы имеете в виду? – спросил мистер Саттерсуэйт.
Пуаро повернулся к нему.
– Смотрите, друг мой. Сэр Бартоломью – известный доктор. Желание убить известного доктора может основываться на множестве причин. Такому человеку известны секреты, друг мой, важные секреты. Такой человек обладает определенной властью. Представьте пациента, находящегося на грани между здравомыслием и безумием. Одно слово доктора, и он будет изолирован от внешнего мира – какой соблазн для субъекта без твердых моральных устоев! У доктора могут возникнуть подозрения по поводу внезапной смерти одного из его пациентов… Да, для убийства доктора можно найти самые разнообразные мотивы. Теперь что касается моих слов. Я имел в виду, что нам было бы гораздо легче, если бы первым был убит сэр Бартоломью Стрейндж, а Стивен Баббингтон – после него. Ибо в этом случае Стивен Баббингтон мог что-то увидеть – что-то заподозрить в отношении первой смерти…
Пуаро тяжело вздохнул.
– Однако приходится иметь дело с тем, что есть. Я полагаю, смерть Стивена Баббингтона не могла быть несчастным случаем – то есть он не мог умереть из-за того, что ему был по ошибке подмешан яд – если яд присутствовал вообще, – предназначавшийся сэру Бартоломью Стрейнджу.
– Интересная мысль, – заметил сэр Чарльз.
Спустя мгновение его оживившееся лицо вновь помрачнело.
– Но я не думаю, что она нам поможет. Баббингтон вошел в эту комнату примерно за четыре минуты до того, как ему стало плохо. Единственное, что он подносил за это время к губам, был бокал с коктейлем – в котором, как выяснилось потом, ничего не было…
– Вы уже говорили мне об этом, – прервал его Пуаро. – Но предположим – чисто теоретически, – что в коктейле что-то было. Возможно ли, что этот коктейль предназначался для сэра Бартоломью Стрейнджа, а мистер Баббингтон выпил его по ошибке?
Сэр Чарльз покачал головой.
– Никто из знавших Толли не стал бы пытаться отравить его с помощью коктейля.
– Почему?
– Потому что он никогда не пил коктейли.
– Никогда?
– Никогда.
Пуаро не смог скрыть своего разочарования.
– Черт возьми… Все не слава богу…
– Кроме того, – продолжал сэр Чарльз, – я не понимаю, как можно было перепутать бокалы. Темпл разносила их на подносе, и каждый брал тот, который ему нравился.
– Действительно… – пробормотал Пуаро. – Бокал нельзя заставить взять, как заставляют взять карту. А что собой представляет эта ваша Темпл? Это та горничная, которая впустила меня сейчас?
– Да. Она служит у меня три или четыре года. Хорошая, уравновешенная девушка. Знает свое дело. Я не знаю, откуда она приехала, – это наверняка знает мисс Милрэй.
– Мисс Милрэй – это ваша экономка? Такая высокая женщина, похожая на гренадера?
– В самом деле, она напоминает гренадера, – согласился сэр Чарльз.
– Я несколько раз ужинал у вас раньше, но, кажется, до того вечера ее не видел.
– Обычно она не ужинает с гостями, а в тот раз настояла на своем присутствии, дабы число человек за столом не равнялось тринадцати.
– Значит, это была ее инициатива, – задумчиво произнес Пуаро. – Понятно.
Немного поразмыслив, он спросил:
– Могу я поговорить с этой вашей Темпл?
– Конечно, друг мой.
Сэр Чарльз нажал кнопку звонка, и спустя несколько мгновений на пороге появилась горничная.
– Вы звонили, сэр?
Это была высокая девушка лет тридцати двух – тридцати трех со спокойными, деловитыми манерами. Ее блестящие волосы были уложены с определенным изяществом, но красотой она не отличалась.
– Месье Пуаро хочет задать вам несколько вопросов, – сказал сэр Чарльз.
Темпл окинула детектива взглядом с видом превосходства.
– Мы обсуждаем обстоятельства смерти мистера Баббингтона, – пояснил Пуаро. – Вы хорошо помните тот вечер?
– Да, сэр.
– Мне нужно знать все о коктейлях.
– Прошу прощения, сэр?
– Вы готовили их?
– Нет, сэр. Сэр Чарльз любит готовить их сам. Я только принесла бутылки – вермут, джин и все остальное.
– Куда вы их поставили?
– На стол, сэр. – Она указала на стол, стоявший у стены: – Поднос с бокалами стоял здесь, сэр. Приготовив напиток, сэр Чарльз разлил его по бокалам, после чего я взяла поднос и обнесла гостей.
– На подносе стояли все бокалы с коктейлями?
– Сэр Чарльз взял два бокала – себе и мисс Литтон-Гор, с которой беседовал в это время. И мистер Саттерсуэйт отнес бокал одной леди – кажется, мисс Уиллс…
– Совершенно верно, – подтвердил мистер Саттерсуэйт.
– Все остальные я разнесла, сэр. Каждый взял по бокалу, кроме сэра Бартоломью.
– Будьте так любезны, Темпл, пожалуйста, воспроизведите всю эту процедуру. Давайте разложим подушки, на которых сидели гости. Насколько мне помнится, я стоял здесь, мисс Сатклифф – вон там…
Эта сцена была реконструирована с помощью мистера Саттерсуэйта, продемонстрировавшего прекрасную память. Он хорошо помнил, кто где располагался. Темпл обошла комнату с подносом. Они выяснили, что начала она с миссис Дейкрс, затем подошла к мисс Сатклифф и Пуаро, затем к мистеру Баббингтону, леди Мэри и мистеру Саттерсуэйту, которые сидели вместе.
Это совпадало с воспоминаниями мистера Саттерсуэйта. Сэр Чарльз позволил Темпл уйти.
– Все это бессмысленно, – сказал Пуаро. – Темпл была последней, кто имел дело с коктейлями, но она не могла подмешать в них что-либо, и, как я уже говорил, нельзя заставить конкретного человека взять конкретный бокал.
– Обычно люди берут тот бокал, который находится ближе всего к ним, – заметил сэр Чарльз. – Это могло бы сработать, если б сначала поднос со стоящим с краю отравленным коктейлем предложили нужному человеку, – но и тогда вероятность успеха была бы не очень большой. Бокалы на подносе стоят вплотную друг к другу, и те, что находятся в крайнем ряду, кажутся одинаково близкими… Нет-нет, слишком мало шансов, что нужный человек выберет предназначенный ему бокал. Скажите, Саттерсуэйт, Баббингтон поставил свой бокал на стол или продолжал держать его в руке?
– Он поставил его на этот стол.
– Потом кто-нибудь подходил к этому столу?
– Нет. Я стоял ближе всех к нему – и уверяю вас, ничего не подмешивал в его бокал. Даже если б у меня была возможность сделать это незаметно, я не воспользовался бы ею.
Мистер Саттерсуэйт говорил довольно холодно. Пуаро поспешил извиниться.
– Ну что вы, я ничего такого не имел в виду – quelle idée![88] Мне просто нужно знать точные факты. Согласно результатам анализа, в этом коктейле не было ничего необычного – а теперь мне кажется, в нем и не могло ничего быть. Те же результаты дали и два других теста. Но мистер Баббингтон ничего не брал в рот, кроме коктейля, и если б он был отравлен чистым никотином, смерть наступила бы очень быстро. Вы осознаете, что это означает?
– Нет, черт возьми, – ответил сэр Чарльз.
– Даже не хочется говорить… Из этого вытекает страшная версия, которая, я надеюсь и верю, окажется неверной. Нет, конечно, это не так… Смерть сэра Бартоломью доказывает, что… И все же…
Нахмурившись, детектив погрузился в размышления. Его собеседники с любопытством смотрели на него. Наконец он отвлекся от своих мыслей и посмотрел на них.
– Вы ведь понимаете, что я имею в виду, не так ли? Миссис Баббингтон отсутствовала в «Мелфорт-Эбби» – следовательно, она вне подозрений.
– Но никто и не думал подозревать миссис Баббингтон.
Пуаро добродушно улыбнулся.
– Неужели? Странно. Эта мысль пришла мне сразу. Если бедный джентльмен умер не от отравления коктейлем, значит, яд попал в его организм за несколько минут до того, как он вошел в дом сэра Чарльза. Как это могло произойти? Возможно, он принял яд вместе с каким-нибудь средством от несварения желудка. Но кто мог подсунуть ему отравленное лекарство? Только жена. Кто мог иметь мотив, о котором никто больше не подозревал? Тоже только жена.
