Рок-н-рол под Кремлем 6.Шпионы и все остальные. - Корецкий Данил Аркадьевич
– Наши люди блестяще справились с заданием, – подводил итоги Мел Паркинсон на совещании «русского» отдела. – Мало того что им удалось оставить на месте «патефон», они произвели целевую вербовку контрразведчика, который руководил его поиском! Это открывает блестящие перспективы в будущем… В общем, линия научно-технической разведки дала очередной позитивный результат…
Барнс, который руководил линией НТР, выпрямился и незаметно надул щеки. Когда-то он был похож на дога, теперь это сходство исчезло. Куда-то пропала породистая осанка, прямая спина, гордая посадка головы. А если что-то в нем и напоминало дога, то сильно постаревшего. Впрочем, это касалось всех здесь присутствующих.
– Браво, Дэвид!
Начальник отдела несколько раз свел ладони, будто аплодировал. Сотрудники его поняли и захлопали изо всех сил.
– Вместе с тем, линия ПР[9] у нас провисает. Во всяком случае, ободряющие доклады об успехах Партии маленьких людей закончились ничем…
– «Патефон» сохранили сотрудники агентурно-оперативной службы, – недовольно сказал Алан Фьюжн, который этой службой и руководил. – Отдел НТР тут ни при чем, не считая того, что в нем создан сам «патефон».
Это была чистая правда. Дэвид Барнс несколько скис.
– И как раз сейчас я хотел доложить, что разгон Партии маленьких людей может быть использован в пропагандистско-идеологических целях, – продолжил худощавый негр, который, по словам недоброжелателей, мог так сливаться с кожей черного кресла, что его невозможно было заметить. – Ее председатель Бруно Аллегро сейчас переживает сильнейший кризис, он все потерял, ночует на чердаке и вспоминает, как произносил ярчайшие речи, вел за собой массы и встречался с сильными мира сего…
Несмотря на все свои недостатки: педантичность, переходящую в занудство, медлительность и некоторое тугодумство, Мел Паркинсон умел схватывать перспективные идеи на лету и мгновенно их развивать, по существу перехватывая их авторство. Он поднял руку.
– Значит, надо вывезти этого обиженного политика в США и использовать его в политической игре! Это и будет так необходимый линии ПР козырь! – веско произнес начальник отдела и снисходительно посмотрел на Фьюжна. – Продолжайте, пожалуйста, Алан!
Но продолжать тому было уже нечего. Как нечего делать нападающему, который вывел мяч к штрафной площадке противника, но внезапно остался без него, ибо капитан команды сам забил победный гол.
– Прошу дать санкцию на операцию и соответствующие указания Гранту Лернеру, – промямлил он и замолчал.
– Это будет сделано немедленно! – бодрым тоном произнес Паркинсон.
Анна не понимала, что происходит. Задание было выполнено, но команды на возвращение почему-то не поступало. Грант несколько раз выходил на контакт с местной резидентурой, но ничего не рассказывал, а Анна, естественно, не спрашивала. Они сходили в Малый театр и в «Большой» ресторан, гуляли по Арбату, пили коктейли в баре «Q2» на двенадцатом этаже «Ритц Карлтона», откуда открывался замечательный вид на всю Москву. Кремль был совсем рядом, и каждый взгляд на него приносил удовлетворение, потому что где-то там, в подземных лабиринтах, по-прежнему работал «патефон». Но тогда что они здесь делают? Опыт Анны подсказывал только одно: на них хотят повесить еще одно задание, необходимость в котором появилась неожиданно. Так и оказалось.
– Сегодня у нас мероприятие, – сказал однажды утром Грант. – Собирайся, прогуляемся…
– Это куда?
– Недалеко.
– В Москве не бывает недалеко.
– Ничего, ты девочка выносливая.
Она вздохнула.
– Увы, уже не девочка. Причем ни в каком смысле. А что за мероприятие?
– Смотрины.
Ясно. Им покажут какого-то типа, фигуранта очередной операции. Возможно, это объект для вербовки, возможно… Возможно было все что угодно. Но ей происходящее не очень нравилось. Точнее, совсем не нравилось.
Когда отправляешься на «холод», особенно в Москву, наперед знаешь, что придется рисковать. Такова российская специфика. Много работаешь, в свободное время полагается хорошо выпить и закусить. В первую очередь – выпить, чтобы снять стресс. А когда дело сделано, надо быстро уносить ноги. Очень быстро. Очень! Так летчик, выполнивший смертельный «штопор», переходит в спокойный горизонтальный полет, чтобы отойти от перегрузок, рассеять розовое марево перед глазами, вернуть на место бьющееся в горле сердце… А если ему приходит приказ снова уходить в «штопор»?! Выдержит ли организм? Выдержат ли нервы? Не сломается ли психика?
В этот раз Анна с трудом переживала неожиданную задержку. Может, накопилась общая усталость, может, вымотало задание. Вербовать действующего контрразведчика – все равно что дергать за хвост тигра-людоеда. Она была опустошена и как-то очень быстро утратила интерес ко всему – к работе, к местной кухне, напиткам. Даже к Гранту. Временами он раздражал ее – со своими линзами, которые клал на ночь в стакан с водой, с остающимися на расческе волосами и шампунями против облысения… Похоже, и она его тоже раздражала, во всяком случае, уже несколько дней, а что более удивительно – ночей, он до нее не дотрагивался.
На «холоде» такие кризисы в отношениях между партнерами не редкость, и когда иссякают запасы дружбы, любви или лояльности, в дело вступают законы старшинства. Грант – старший в группе. Его слово – закон. Он может попросить тебя прогуляться с ним по утренней Москве, поужинать в «Пушкине», провести опасную вербовку, обеспечить прикрытие ценой собственной жизни, лечь под нужного человека… Это приказы, хотя они и могут звучать как дружеская просьба.
– Смотрины так смотрины, – пожала плечами она. – Надеюсь, невеста стоит того!
– Скорей жених, – хмыкнул Грант.
Такси застряло в пробке уже на Новом Арбате. Вышли, поехали на метро. Станция «Беговая». Небольшая улочка вдоль ипподрома. Кафе «Жокей». Первая половина дня, но людей много, в основном маргинальные личности, похожие на мелких гангстеров, безработных и разбогатевших на пару долларов бездомных. Все пили пиво. Без мюнхенских колбасок, без чешского вепрева колена, даже без соленых орешков. Только по соседству молодые неухоженные парни сосредоточенно обгладывали сухую воблу.
Грант тоже заказал пиво – себе и ей. Анна не терпела пива, но виски и коктейлей здесь не было. Она сделала глоток, поморщилась, осмотрелась.
Вот несколько небритых мужчин, заговорщически склонившись над кружками и настороженно зыркая взглядами по сторонам, ведут тихую и, очевидно, интересную для всех беседу. Вот двое пьяных, заглядывая в какую-то брошюрку, что-то доказывают друг другу.
Возле окна, обставившись добрым десятком кружек, сидят четверо неважно одетых людей. Один, воровато оглянувшись, достал из кармана маленькую бутылку водки, быстро разлил по кружкам прямо в пиво и пустую посуду поставил под стол. Рациональному уму западного человека невозможно понять, зачем он это сделал. Но у Анны была хорошая подготовка. «Чекушка» и «ёрш» – выдала тренированная память специфические русские слова. Четыре кружки с адской смесью глухо ударились друг об друга. Послышался смех – так смеются совершенно счастливые люди. Хотя нет, один не смеялся. И счастливым он не выглядел. Над столом торчала только голова. Косматая борода с проседью, шишковатый лоб, неестественно короткие руки и ноги, огромные кулаки. Карлик. Он хмуро воззрился на бокал, буркнул что-то, опрокинул его в себя и со стуком поставил на стол. Вытер губы рукавом. Громко рыгнул.
– Короче, приходим в Кремль. Пропускают сразу, без базара, ведут туда, в самый главный кабинет. Люстры там, хрусталь, золото, – продолжил рассказ карлик.
Самое удивительное, что собутыльники воспринимали его очень внимательно. Даже с соседних столов подходили послушать и отливали из своих бокалов пиво в кружку рассказчика.
– Откуда такое почтение? – кивнула Анна на происходящее. – Несчастный, опустившийся, нездоровый человек, а как-то сумел всех заинтересовать…
