Отравленная кровь - Лариса Павловна Соболева
— Странно.
— Да, странно. Но мы стараемся. Ребята классные, не считаются со временем, работают на совесть.
— Вот и работайте. Иди, Паша. Все, что нужно, тебе предоставят.
Поблагодарив, он вышел из кабинета начальника и помчался вниз, где в машине уже ждал Феликс. Ехали к нотариусу, она позвонила сама, сообщила, что завещание найдено, готова показать и назначила время.
И вот кабинет, чистый полированный стол, на нем конверт. Нотариус, женщина лет пятидесяти в очках с крупными диоптриями, смотрела на двух молодых мужчин выжидающе. Павел вытащил из сумки папку, из нее свой конверт, достал лист и протянул нотариусу:
— Вот. Это то завещание, которое передал в запечатанном виде Николай Леонидович Черных своему адвокату. Наследники по нему разделили имущество. А вот результат почерковедческой экспертизы…
И Павел следующий лист отдал нотариусу. Она долго и внимательно изучала закорючки, словно сама являлась экспертом. Затем открыла свой конверт и пробежала глазами содержание, после чего подняла лист Павла, сообщив:
— Да, это подделка. Странно, печать не вызывает сомнений, но у нас хранится тот экземпляр, который подписал лично Черных. Тогда же, никуда не выходя, он оставил на хранение у нас второй экземпляр.
— Печать поддельная, — сказал Павел, — это уже установленный факт. Вот, пожалуйста, тут все о печати на фальшивом документе. Главное, ни у кого подделка не вызвала сомнений.
— Как же так? Это нереально, в моей практике первый случай.
— Разрешите посмотреть подлинное завещание?
Передавая через стол лист, она поинтересовалась:
— Вы хотите изъять его?
— Ни в коем случае. Документ должен храниться в надежном месте, мы только сфотографируем, нам для работы. Родственники пусть изымают или берут копию и делят все заново.
Феликс сфотографировал текст на телефон, отдельно печать и подпись. День близился к обеду, решили заехать по пути в тихое кафе, куда привозили Ингу, чтобы поесть. Сели в беседке, густо оплетенной плющом, а может, диким виноградом, который не дает главного — винограда, но создает плотную тень. Заказали обед, а пока ждали, делились впечатлениями.
— А ты на что-то другое надеялся? — спросил Павел, когда Феликс очередной раз задался вопросом, как она это сделала.
— Но согласись, идеальный план замутила.
— Знаешь, Марина Васильевна говорила, что перед смертью он стал плохо себя чувствовать, думаю, она уже давала ему некое средство. Кстати, лекарственные препараты в пределах нормы обнаружены в организме Черных, но не более. Майя давала ему еще какие-то препараты, которые выводятся быстро из организма. И она же подталкивала его написать завещание. Он заверил у нотариуса, принес домой свою часть, которую передал потом адвокату.
— Адвокату отдал уже поддельную бумажку.
— Полагаю, сначала Майя из интереса решила посмотреть, что написал муж, какую часть ей завещал, а там…
— Фиг вам. Видимо, папаша Черных раскусил ее.
— Но она готова была к такому сценарию и срочно начала действовать. Явно сделала так, что он уснул крепко, дальше — дело техники.
— Ну, такие прокалываются, как говорит Ярослав, на мелочах. Папа Черных не был дураком, просек двойной стандарт молодой жены, припомнил ссоры из-за нее и понял, в какую ловушку угодил.
— В смертельную ловушку. И она угодила в собственные сети.
Официант принес салаты, хлеб и минеральную воду в бутылках, голодные мужчины принялись поедать «силос» — так называл Феликс все, что растет, попутно делился мыслями:
— Майка одержимая была, своего рода пират. Задолго до замужества готовилась и, заметь, справилась с задачей. Просто кто-то вмешался и пришил ее. Подделать завещание, заверенное печатью, при этом все прошло гладко при получении наследства — это нереально. Но факт. Как я понял, некто знал, что происходит в доме, значит, находился рядом. На эту мысль наталкивают подарки Гарри — мотоцикл и гитара. Кстати, гитару он получил после смерти отца.
Павел, подумав и заодно прикончив салат, неожиданно стал выстраивать версию, конечно, при участии Феликса:
— Неля… Думаю, она в курсе тайн, больше некого трясти.
— Что говорят Сорняк и Веник, она одна живет или с семьей?
— Неля? Она проводит в загородном доме все праздники, все дни без выходных, на такой режим согласится только одинокий человек.
— Тогда и вопросов нет.
Наконец перед ними поставили тарелки с супом, который выглядел аппетитно, на вкус оказался не очень, Феликс забрюзжал:
— Всегда удивлялся, чего люди так любят кабаки? Первые блюда, скажу тебе, нигде не удаются, Настя моя готовит… не сравнить. Да, Паша, странноватая наша Неля, предана бабке, которая и оценить-то преданность не в состоянии. Между прочим, нет улик в комнатах Гарри и Моники. Да, убийцей распределены улики грубо и… чисто по-женски.
— Убийца мужчина. Все, работаем с Нелей, — сказал Павел. — Но аккуратно. Иногда расклад под носом, а мы как слепые.
Ярослав вышел из ванной и…
…повел носом, пахло оладушками с яблоками, его любимая еда по утрам. Он пришел на кухню, бизнесменша Моника в фартуке переворачивает пышные оладушки, внутри которых нарезанные яблочки. Вот что дрессура животворящая делает! Он был обязан воспитанием заняться, раз этого не сделали родители, обозначить границы дозволенного, иначе никакой жизни обоим не будет. Мона очень славная, но избалована, хотя ее не баловали — в этом весь парадокс.
Моника росла без родительской любви, не смея ни покапризничать, ни настоять, чтобы ей купили понравившуюся игрушку, ни топнуть ножкой. Чувствуя, что ее не любят, хотя притворство говорило об обратном, но от этого не переставало быть притворством, она боялась расстроить родителей. И ужасно хотела им нравиться, ждала похвал, да так и не дождалась. Замуж выскочила, потому что Ярослав первый, кто предложил пожениться, остальных ребят Моника запугивала внутренним комплексом, который если не понимали, то ощущали на подсознательном уровне, а он не испугался.
— Ой, как я люблю твои оладушки, — почти пропел Ярослав, подошел к Монике и чмокнул в щеку. — Кто тебя научил?
— Я разве не говорила? Сиделка бабушкина. Неля. Садись и ешь, а то они у меня, когда остынут, оседают почему-то, а у нее всегда пышные. Кофе или какао?
— Давай какао. Как раз к этим пышным шедеврам.
Он устроился за круглым столом, взял вареное яйцо, очистил и ел, исподволь поглядывая на Монику. Да, они помирились после безобразия, устроенного Дюшей. В планы Ярослава не входило расстаться с ней навсегда, он понял, что пора сменить гнев на милость, а то всякие проходимцы начнут охотиться на жену, а она запросто может вляпаться во что угодно. Тем временем Мона присела, поставила полную тарелку оладий на середину стола, положила ему парочку, себе — один.
— Мед и сметана, — подняла она крышки вазочек.
— Забыл сказать, звонил Эльдар Ильич, он приехал,
